- Долго вы с Молли гуляли?
Шерлок не отреагировал, будто не слышал вопроса, но спустя какое-то время наконец ответил:
- Молли замерзла и устала. Полного заката мы так и не увидели.
========== Глава 18 ==========
Предстоящая свадьба доставила Сен-Сесилю немало волнительных минут, о ней знал и не переставал судачить весь городок. Чаще всего звучало слово «выгодная». С точки зрения людей, этот союз был выгоден: Шерлок мог положить конец сплетням о своих отношениях с Джоном Уотсоном, а Молли гарантировано избавлялась от одиночества и безденежья, грозившими ей после смерти родителей. Понадобилось несколько недель, чтобы Грегори и Марта, наконец, приняли помолвку Шерлока. Понятно, что Шерлок не забыл своего друга, но он не казался больше таким несчастным, а для них это было самое важное. Они даже не подозревали, что Шерлоку ничуть не лучше (скорее даже, наоборот), что он просто гонит от себя все чувства, чтобы не ощущать боли.
Шерлок хотел надеть тот же самый костюм, что и на свадьбу Лейстреда, но тетушка и слышать ничего не хотела об этом. Миссис Вествуд согласилась сшить новый костюм на заказ. Примерка доставляла блаженную скуку; тетушка Марта и Молли неустанно подносили все новые и новые ткани, чтобы взглянуть, как они будут смотреться с кожей Шерлока. Потом они стали обсуждать цвет галстука, а миссис Вествуд снимала с Шерлока мерки, и, наконец, мягкий жужжащий гул усыпил его мозг, и Шерлок улыбнулся краешком губ.
В середине марта, когда Грегори был занят в лавке, для Шерлока пришла посылка. Лейстред прихватил ее с собой, решив занести ее по пути в Парусную Бухту. Посылка представляла собой большой, довольно тяжелый пакет квадратной формы. Грегори слегка встряхнул его, но понять, что внутри, было невозможно. На коричневой оберточной бумаге отправитель не указал ни своей фамилии, ни адреса, а только лишь каллиграфически изящным почерком он – или она – вывел имя Шерлока.
Шерлок открыл посылку при Грегори. Он уже знал, от кого она, как только увидел почерк, и почти яростно срывал обертку. Внутри были книги: «Рассказы, или Сказки былых времен», «Сказки тысячи и одной ночи», «Собор Парижской богоматери», «Американская девушка и другие моряцкие байки» и, конечно же, «Три мушкетера». Шерлок взял эту последнюю книгу, ласково провел по кожаной обложке, пролистнул страницы и вдохнул их запах. Из книги выпали два листка: один – обрывок их самого первого разговора в ту ночь, когда Шерлок ночевал в поместье, а на второй было написано всего несколько слов.
Я прощаю тебя.
- Это же здорово, – воскликнул Грегори.
- Наверное, - рассеянно ответил Шерлок, все так же поглаживая кожаный переплет книги.
- Что значит «наверное»? Это же чудесно! Вы снова будете друзьями, начнете все с чистого листа. Будете снова исследовать бухты, леса, острова. Не одни, конечно, иначе отец Молли тебя убьет, но вы ведь ребята понятливые.
Шерлок покачал головой, и Грегори сощурился, пытаясь понять, в чем тут дело.
- Думаешь, Молли этого не одобрит, так я уговорю Сару повлиять на нее, научу, что ей сказать.
Грегори не мог понять, почему его друг колеблется, ведь с его точки зрения все было просто: Шерлоку не хватало общения с Джоном, Джон его простил, теперь они снова подружатся, и Шерлок перестанет ходить с вечно отсутствующим видом. Когда Шерлок никак не отреагировал, Грегори решил взять инициативу в свои руки:
- Разве ты не хочешь снова с ним увидеться? – осторожно и все еще неуверенно спросил он, и Шерлок посмотрел на него так, словно он выпалил разом кучу ругательств.
- Не глупи, конечно, я хочу его увидеть, и никакие приличия меня от этого не удержат. Ты не видел его лица, когда он велел мне уходить, - я уничтожил его. Я не стану снова причинять ему боль.
- То, что больно и тебе тоже, не считается? – спросил Грегори, но Шерлок просто покачал головой.
Шерлок набросился на книги так, как некоторые бросаются в реку, не зная, где их подхватит течение. В книгах жили волшебство, страх, любовь, предательство, джины, беды и заклинания. Без Джона он никогда бы не догадался, что есть такой мир, сотворенный только из Слова и бумаги.
В апреле неожиданно рано наступила весна, лед в заливе ломался с таким грохотом, что, казалось, его слышно на всей планете, и через два дня уже открылась чистая вода. Все лоцманы дружно утверждали, что такая бурная весна бывает раз в двадцать лет. Три воскресенья подряд священник объявлял запреты на венчания, и в последнее воскресенье Грегори по-глупому так и подмывало встать и сказать, что Шерлок не может жениться, потому что его гложет один секрет. К счастью – или к сожалению – он усидел-таки на месте, и, как всегда, священнику никто не возразил.
На начало мая пришелся необычайный коварный выпад зимы - за два дня до свадьбы разыгрался ужасный шторм. Поломало ветви деревьев, повалило мачтовые кедры, люди – неважно, сильные или нет, - идя по улице, не могли даже разогнуться. Стихия пыталась утвердить свою силу, установить свою власть, и ледяной ветер сбивал с ног, всё ломалось, гнулось и рушилось. Потом небо с грохотом раскололось, и пошел град. Ветер только усилился, казалось, какое-то неугомонное и яростное существо решило уничтожить все на своем пути. Шерлок без сна лежал в свой кровати, прихватив с собой череп. Ветер свистел в балках старого дома, на крыше поскрипывала черепица, тряслись оконные рамы. С каждым завыванием ветра Шерлоку казалось, что он слышит стоны Джона, раздавленного невыносимым горем. Он знал, что всё это ерунда, что стонет на самом деле ветер, но с каждым новым жалобным звуком внутри у него всё болезненно сжималось. Когда он, наконец, уснул, уже рассвело.
Следующей ночью стало только хуже. Погода теперь была ни при чем, весь день сияло солнце, а всему виной был сон, после которого Шерлок проснулся с криком на устах и с бешено колотящимся сердцем. Ему снилось, что Джон лежит на полу в Пещере Фей, свернувшись калачиком за завесой из парящих в воздухе гагачьих перьев и маленьких черных буковок.
Трясясь в бреду, с лихорадочно блестящими глазами, Джон умирал.
Марта слышала крик Шерлока, но что-то остановило ее, и она решила не вмешиваться. Когда она услышала, как он вскочил с кровати и выбежал из дома, у нее появилось странное чувство, что сейчас судьба делает какой-то крутой поворот, и ей не хотелось стоять у нее на пути. Марта закрыла глаза и стала молиться, чтобы Шерлок нашел то, ради чего ушел.
Луна все еще висела высоко в небе, над морем стоял такой густой туман, что было не видно ни островков, ни бухточек. Шерлок знал, что где-то посреди лугов, пиний и елей умирает Джон. Шерлок не понимал, откуда он это знает, но никогда еще в жизни он не был ни в чем так уверен. Он выбежал на берег, впервые за многие месяцы спустил на воду свою лодку и начал грести. Туман постепенно окутывал его. Шерлок знал, что его друг в опасности, и был готов на все, чтобы его спасти.
Плыть было трудно, Шерлок не видел никаких ориентиров, горизонт пропал за густейшим молочным туманом. Шерлоку казалось, что ему приходится преодолевать какие-то невидимые препятствия. Но он все равно греб изо всех сил, направив все свои силы и волю к одной цели. Каждый шлепок весел по воде отдавался в нем приглушенной болью, и, пока Шерлок греб по направлению к Западной Березовой Бухте, его пылкое рвение обратилось в гнев. Он злился на Гарри за то, что она прервала их первый поцелуй, за то, что неверно истолковала его намерения, за то, что парализовала его своими кипящими ненавистью словами.
Но главным образом он злился на себя.
Столько месяцев Шерлок пытался свыкнуться с тем, что бежал от своего счастья. Раздавленный стыдом и виной, он растерял всю радость жизни, поверил тайному голосу в голове, который нашептывал, что он все это заслужил, и как возмездие – заслужил и боль. Он был виноват в том, что закрыл глаза, когда увидел изуродованное лицо Джона, виноват в любви, которую пробудил в Джоне, виноват в том, что разбил Джону сердце. Не видеться с ним было страшно больно, но так лучше для блага самого же Джона.
