Мистер Кэмпион выпрямился, в его глазах горел интерес. Что-то в речи мистера Уильяма освежило в его памяти полузабытые воспоминания.

– Мистер Фарадей, простите, что обращаюсь к столь деликатной теме… Правильно ли я понял, что ваш кузен много пьет?

– Не то слово! – с жаром ответил дядя Уильям. – Я таких пьяниц встречал в Южной Африке. Им никто не указ, и кончают они всегда плохо. Между прочим, этот проходимец имеет наглость носить галстук колледжа Святого Игнатия!

Лицо мистера Кэмпиона приобрело почти осмысленное выражение.

– У него одутловатая красная физиономия, ярко-голубые глаза, очень низкий голос и грамотная речь? Рост около пяти футов четырех дюймов и крепкое телосложение? Печать утраченной респектабельности на лице?

Дядя Уильям с неприкрытым восхищением уставился на молодого человека.

– Ну вы даете! Высший пилотаж! Я, конечно, всякое слыхал про частных сыщиков… как они за милю – причем без бинокля – могут определить, что человек водопроводчик или садовод-любитель. Но как вы точно описали Джорджа Фарадея! Особенно про печать утраченной респектабельности верно подметили. Только это заблуждение – насчет респектабельности. Он негодяй и пройдоха до мозга костей. Впрочем, – смиренно добавил дядюшка Уильям, – в семье не без урода.

Мистер Кэмпион хитро взглянул на Маркуса. Тот был настолько потрясен, что Кэмпион не нашел в себе сил прояснить ситуацию. Вместо этого он расплылся в блаженной улыбке; Альберт Кэмпион, профессиональный искатель приключений, мгновенно вырос в глазах компании. Дядя Уильям даже насторожился.

– От вас, смотрю, ничто не ускользнет, сэр, – несколько растерянно пробормотал он.

– У меня всюду шпионы. – Объяснение так и просилось с губ мистера Кэмпиона, но он сдержался. – А после того воскресенья Джорджа видели в городе?

Дядя Уильям подался вперед и сделал, как ему казалось, крайне важное заявление:

– Нет! Мерзавец исчез без следа. Признаться, я не представляю, какой у него мог быть мотив. Да и уж будем говорить начистоту, я вообще не вижу тут мотивов – кроме очевидного: ненависти. Но в таком случае кто угодно мог прикончить старика Эндрю. Люди его на дух не выносили. Мерзкий склочный тип. Тридцать пять лет назад мы вместе учились в колледже Святого Игнатия. Он дважды завалил предварительный экзамен на степень бакалавра, потом дважды завалил итоговые, пошел в медицину, но и с медициной дело не заладилось, хотел было уйти в армию, да здоровье подвело. Оставалось только в священники податься. А это не по его части – не то жил бы сейчас припеваючи где-нибудь в глуши, а не лежал в морге и не вредил родне.

Уильям умолк и обвел комнату свирепым взглядом.

– Я, может, зря так говорю, но я терпеть не мог этого негодяя. Дилетант и неудачник. Получив состояние, он тут же его потерял – и мое заодно, – в какой-то дьявольской афере. А в благодарность получил сувенирные часы, да и от тех беспокойства было больше, чем пользы. – Он встал. – Вот такие дела, Маркус. Если посчитаете нужным передать эту информацию о Джордже полиции, передайте, только меня в это дело не впутывайте – не хочу расстраивать старушку. А она расстроится, если узнает, что я болтаю про дорогих родственничков направо и налево. Надеюсь, завтра вы к нам зайдете – и вы тоже, сэр.

Уильям повернулся к Кэмпиону, стиснул ему руку и предпринял – как это свойственно людям чересчур благородного происхождения, – неуклюже-грубоватую попытку загладить свою вину перед молодым человеком, чьи сверхъестественные способности он только что лицезрел.

– Знаете, когда нас представили друг другу, я был слегка ошарашен. Я не понял, что у вас такая… э-э, маскировка. Но когда вы продемонстрировали нам с Маркусом свои выдающиеся способности, я осознал, на какие чудеса способны люди вроде вас.

Перед самым уходом дядя Уильям вновь обратился к Кэмпиону:

– Мальчик мой, я к вам однажды наведаюсь. Есть одно дельце. Но оно подождет… подождет.

Когда Маркус вернулся, мистер Кэмпион и Фун смотрели на огонь – причем с одинаковым выражением праздной задумчивости на лице.

– Что ж, – проговорил Маркус, присоединяясь к ним, – как хорошо, что бог послал нам кузена Джорджа. Но ты и впрямь проявил чудеса дедукции, дружище. Как тебе это удалось?

– Все благодаря астрономии, – добродушно произнес мистер Кэмпион. – Правильно себя подашь – считай, полдела в кармане. Что же мне, вечно строить из себя недоумка? На самом деле все очень просто: я этого Джорджа уже один раз видел. Он весьма похож на Уильяма, а когда тот начал описывать кузена, я быстро сообразил, что к чему.

Маркус поднял на него вопросительный взгляд, но Кэмпион не стал распространяться о сегодняшней встрече с Джорджем и мисс Блаунт в лондонской подворотне. Вместо этого он задал вопрос:

– А ты-то сам слышал про Джорджа?

Маркус помедлил.

– Я знал, что у них есть какой-то родственник, – уклончиво ответил он. – Между прочим, слышал от Джойс.

Мистер Кэмпион задумчиво посмотрел на бывшего однокурсника. Положение было весьма щекотливое.

– А ты не знаешь, почему мисс Блаунт могла бы помалкивать о Джордже, боясь впутать его в это дело? – как бы невзначай спросил он.

– Нет, – удивился Маркус. – Ей-то что? За всю жизнь они с Джорджем, наверное, и двумя словами не обменялись. – Он облегченно вздохнул. – Все-таки судьба бывает благосклонна. Конечно, Уильям и Сили не очень-то ладили, но появление этого проходимца снимает подозрение со старикана, верно? В конце концов, раз явного мотива ни у кого не было, собак теперь должны спустить на подозрительного типа.

– Если бы все было так просто, – сказал мистер Кэмпион, пожимая лапу Фуну, который вдруг изъявил желание это сделать. – Хотя, может, ты и прав.

В голове у него крутились три вопроса, на которые ответов пока не было: зачем Джорджу Фарадею преследовать инспектора Оутса на улицах Лондона, если он и есть убийца? Почему он сбежал, увидев Джойс Блаунт? А самое удивительное – почему она утверждает, что незнакома с этим человеком? Невольно пришли на ум ужасы безотрадной жизни в особняке Фарадеев, столь красочно описанные Маркусом. Кроме того, мистер Кэмпион гадал, зачем связывать по рукам и ногам жертву, которую планируешь застрелить в упор. Он беспокойно поежился в кресле: ужасы его никогда не манили.

А на следующее утро, разумеется, пришла весть о втором убийстве в «Обители Сократа».

Мистер Кэмпион никогда не был жаворонком; спустившись наутро в столовую, он обнаружил, что Маркус не только его опередил, но и уже вовсю развлекает там гостью. Кэмпион сразу понял, сколь невиданное это дело в Соулс-корте, и с легким потрясением взглянул на рыжеволосую девушку с беличьими чертами лица и глазками-бусинками, озадаченно смотревшими на него поверх чашки кофе. Несмотря на происходящее, вид у Маркуса был бодрый и оживленный. Когда Кэмпион вошел, он встал и представил друга гостье.

– Знакомься, Кэмпион, это мисс Энн Хельд. Энн, перед вами тот самый человек, на которого мы возлагаем большие надежды: он должен вытащить нас из этой заварухи.

– Ах, ну надо же! – вежливо воскликнула мисс Энн Хельд. – Доброе утро!

На вид ей было лет двадцать пять; личико бойкое и приятное, хотя и не сказать, что красивое в общепринятом смысле этого слова. Она вела себя так естественно и так по-американски, что мистер Кэмпион сразу перестал удивляться оживлению друга, которого должно было вогнать в ступор столь раннее появление гостьи в его доме.

Мисс Хельд объяснила причину своего визита:

– Утром я увидела газеты и тут же отправилась к Маркусу – узнать, чем я могу помочь Джойс. Мы с ней очень дружны. Видите ли, в особняке Фарадеев телефона нет, а заходить к ним неудобно – вряд ли они сейчас пускают в дом чужих людей, учитывая обстоятельства.

– А я как раз говорил Энн, – вставил Маркус, – что был бы очень признателен, если бы она позволила Джойс некоторое время пожить у нее. По правде говоря, совет Уильяма Фарадея не лишен смысла.