«Неужели ты не чувствуешь это?»

Джон отводит глаза.

Он истомлен близостью Шерлока и переполнен счастьем.

***

Пятый день.

Джон звонит Баку Морсу, и, вслушиваясь в механические интонации голоса, потерявшего все оттенки радости и надежды, до боли стискивает кулаки — он не любит разбивать чьи-то надежды и лишать кого-либо радости.

— Как ты, Джон? Куда пропал?

— Прости, Бак. Так получилось. Был занят.

Набор этих безликих, шаблонных фраз отвратителен, но ничего другого его мозг не рождает, и Джон продолжает выплевывать их, давясь фальшивой мутью и презирая себя.

— Ты не против встретиться? Надо кое-что обсудить. Твою работу, например. Джон?

— Тебе есть что предложить? Так быстро?

И так не ко времени, Бак!

— Кое-что. Ну так как?

— Да. C радостью. Когда?

— Сегодня вечером. Сможешь?

— Постараюсь.

«Если только Шерлок не привяжет меня к креслу. Да я бы и не возражал».

*

— Нет!

— Шерлок, не надо.

— Я. Сказал. Нет.

— Ты мне приказываешь?

«Не хватало ещё поссориться».

Лицо Шерлока вспыхнуло и на миг исказилось страданием, став… о, боже, разве такое возможно?.. некрасивым и жалким.

Слабость накатила теплым приливом. Джону хотелось кричать о том, как страшно, как непостижимо он его любит, как дорожит каждым его вздохом. Но так нельзя. Загонять себя в угол — нельзя. Подчинить свою жизнь чьей-то злой воле — нельзя. Недопустимо! Даже если это плохо закончится.

— Шерлок.

— Извини. Но ты так и не понял…

— Я понял. Но не собираюсь играть по его законам и правилам.

Шерлока мучительно передернуло — слова давались ему с трудом: — Возьми меня с собой.

— Это не очень удобно, Шерлок. — Нежность, растеклась по телу медовой сладостью. — Ты просто подожди меня дома, ладно? — И вдруг выпалил: — Я тоже боюсь! До смерти! Вдруг без меня тут… Но это не должно затянуть нас, Шерлок. Мы же не крысы, загнанные в пыльный шкаф! И потом, судя по всему, этот человек не ищет лёгких ходов в игре.

— Да, — нехотя согласился Шерлок и взглянул исподлобья. — Только для него это давно уже не игра.

— Позвони брату. Проведи этот вечер с ним.

— Предлагаешь подстраховаться? — Глаза Шерлока гневно сузились. — Думаешь, Садерс выкрадет меня, как какую-то дерьмовую Барби? Ну уж нет.

— Шерлок…

— А ты? Кому, в таком случае, позвонишь ты? Кто защитит тебя?

*

Джон покидал Бейкер-стрит с тяжелым сердцем, оглядываясь на затемненные шторами окна, до ноющей маеты в сердце желая быть там, за этими шторами.

В такси он не удержался — достал телефон и торопливо, чтобы не передумать, нажал кнопку вызова.

— Чем занят?

— Злюсь, — буркнул Шерлок, и Джону стало немного легче.

— Отлично. Не ложись без меня. Я скоро.

Следующей была Гарри.

Услышав родной голос, Джон облегченно выдохнул.

— Привет. Как дела?

— Привет, братишка. — Гарри хихикнула. — Всё хорошо, и если ты снова звонишь для того, чтобы сказать, как соскучился и как умопомрачительно меня обожаешь, то отключайся — мы целуемся…

«Как бы всё могло быть легко и просто».

Тоска шевельнулась, устраиваясь в душе поудобнее. Джон упрямо сжал губы.

«Выпутаемся! Пусть только попробует встать у меня на пути!»

*

Бак, несмотря на тщательно продуманный образ беспроблемного человека, твердо знающего, что ему нужно от жизни, выглядел утомленным и сникшим: дни тревожного ожидания углубили поперечную складку на переносице, потушили блеск его ярких глаз. И всё же он был очень красив — зрелой, притягательной красотой хорошо обеспеченного мужчины, перед которым широко распахнуты все безбрежные дали.

Он окинул Джона быстрым, настороженным взглядом.

— Что? — улыбнулся Джон. — Так смотришь, словно не узнаешь.

— Ты… — Бак негромко прочистил горло, — изменился. Но не пойму, что не так.

— Всё так, дружище, — продолжал улыбаться Джон. — Всё так. Прости, я не ненадолго. Проблемы со временем.

— Какие могут быть проблемы со временем в эту пору? — удивился Бак. — Только не говори, что устроился куда-нибудь подработать, — добавил он с беспокойством.

— Нет, что ты! Если ты решил, что я не верю в твоё обещание, то заблуждаешься. Это… совсем другое.

Бак понял, что Джон не хочет вдаваться в подробности, но всё-таки немного расслабился и тоже заулыбался.

— Я чертовски рад тебя видеть. И жутко соскучился. Садись, — смущенно продолжил он, — я уже кое-что заказал. Ты всё ещё доверяешь моему вкусу?

— Всецело.

Они встретились в пабе на берегу Темзы. Это небольшое тихое заведение предложил Бак, заверив Джона, что здесь отменная кухня и подходящая для беседы обстановка: малолюдно и на редкость спокойно.

Столик в углу, за которым они расположились, уютно скрывало от чужих глаз декоративное дерево, и эта, хотя и весьма условная защита слегка ослабила напряжение. То, что оно всё это время неприятно холодило Джону затылок и шею, приходилось честно признать.

— Коньяк?

— Можно.

Оба выпили залпом и, синхронно закашлявшись, рассмеялись.

— Я волнуюсь, — признался Бак. — Глупо.

— Бак, ты уж прости. Надо было сразу тебе позвонить, но…

Джон виновато мямлил, и от этого злился, понимая, что выглядит в глазах Бака полным ничтожеством.

«Ну что за мальчишество в конце-то концов?!»

— Обстоятельства моей жизни резко изменились, и уже навсегда, — твердо сказал он, но всё же добавил: — Прости.

— И ко мне ты не переедешь, — не глядя на него, заключил Бак.

— Нет.

— Жаль. — Бак старательно разыгрывал хладнокровие, но всей его выдержки хватило только на пару минут — разлить коньяк и поднять бокал. — Черт. Черт тебя побери, Джон Ватсон! Я так обрадовался.

Они замолчали — неловко, натянуто, отчужденно.

«Будет обидно потерять его дружбу, — подумал Джон. — Отличный мужик этот симпатяга Бакки».

— Наверное, будет самонадеянно спросить тебя о причине, — заговорил Бак.

— Ну почему… — Джон пожал плечами. — Я нашел то, что искал — вот и вся причина.

— Когда успел? — с горькой иронией осведомился Бак. — Я думал, после нашего разговора твои поиски прекратились.

— Они прекратились, но бывает так, что не надо искать. Бак, это история давняя.

— Странно.

— Да, странно.

Джон еле слышно вздохнул. Ему нестерпимо хотелось услышать Шерлока, узнать, всё ли в порядке. Тревога горячо сосредоточилась в центре груди, неприятно уплотняя соски, учащая сердцебиение. Но Бак, его разочарование и горечь, застывшая в синеве потускневших глаз (много работал, плохо спал и, кажется, пил), тоже заслуживали внимания. Джон отчетливо представил одинокую гостиную в огромной квартире: роскошно, кристально чисто и холодно. И Бака, ожидающего звонка, от которого так много зависит: наполнится ли его дом теплом и светом или так и останется безнадежно пустым.

Понятно, на что надеялся Бак…

Но всё-таки Джона окатило волной смятения, когда тот произнес: — Я всегда помнил о тебе, Джон. Ненавидел себя за то, что не сказал самого главного: как много ты для меня значишь, каким наваждением для меня стал. Ты уехал на эту чертову бойню, а я едва не умер с тоски. Глупо. Всё очень, очень глупо. Вся моя жизнь. И даже твоё неожиданное появление в ней. Ты выглядел таким потерянным и разбитым… Как же я ликовал! Теперь я ему пригожусь, думал я, всё сделаю для него, превращу его жизнь в сплошное блаженство. Глупо.

Каждое слово ранило, царапало душу.

Признание Бака не стало неожиданностью для Джона, но, тем не менее, он оказался не готов к такому откровению, к такой ошеломительной правде.

— Бак…

— Нет, Джон, нет. — Бак поправил белоснежный ворот рубашки, посмотрел на часы, плеснул новую порцию коньяку себе и Джону и только после этого поднял глаза — влажные, синие, шальные. — Не говори ничего. Не всем мечтам суждено осуществиться, я давно уже это усвоил. Посидишь ещё немного? Со мной. Здесь прекрасно готовят мясо, да и заказ вот-вот принесут. Много времени это не займет. Ты как? Согласен?