Джон снова усмехнулся.

— Пытаюсь наладить отношения с Лондоном.

— Давно ты здесь?

— Да нет.

— У Гарри был?

Джон удивленно вскинул глаза.

— Ты знаешь о Гарри?

— Конечно, — рассмеялся Бак. — Джон, мы учились на одном курсе, не припоминаешь?

— Да. Но… Хм…

Сам Джон о Баке Морсе не знал ничего.

— Так ты видел её?

— Видел. Погостил несколько дней. Послушай, Бак, мне нужна работа.

— Завтра? — серьезно осведомился Бак.

Джон опешил.

— Что — завтра?

— Работа нужна тебе завтра?

— Ну… Не знаю… А что?

— Значит, не завтра, — продолжал серьёзничать Бак, ритмично постукивая по столешнице крупными холеными пальцами. — Это намного упрощает задачу.

— Чертов чинуша, — широко улыбнулся Джон, — кончай прикалываться! Скажи лучше — поможешь?

— Помогу, помогу. Дай мне пару-тройку недель. Хочу подыскать место, достойное твоих волшебных рук. Кстати, как у тебя с деньгами?

— Нормально, — заверил его Джон. — Мой счет не так уж и безнадежен.

— А где ты остановился?

— В Сохо. Гостиница так себе, но жить можно. И я подыскиваю квартиру. Так что…

— Джон, зачем тебе прозябать в какой-то грязной дыре? — горячо заговорил Бак. — У меня огромная пустая квартира, три спальни, две ванные комнаты, столовая, гостиная, кухня. Живи столько захочешь. Я… совершенно один.

Предложение было настолько заманчивым и своевременным, что в первую секунду сердце Джона радостно дрогнуло. При одной только мысли о возвращении в унылые стены «Ориента» сводило скулы. Он уже готов был согласиться, но что-то неуловимо тревожное царапнуло по сердцу, и, не успев даже осмыслить это щемящее чувство, Джон отрицательно качнул головой.

— Джон. — Бак снова коснулся его предплечья. — Не говори «нет» сразу, подумай… Во всяком случае, если в ближайшее время не подберешь ничего подходящего, знай — моё предложение остается в силе.

— Хорошо, Бакки, я подумаю. Спасибо тебе.

— Бакки? Это здорово. — Морс поднялся, решительно отодвигая стул. — Всё, Джон, прости, мне пора. Надеюсь, в ближайшие пару дней мы напьемся с тобой до зеленых чертей?

***

Они встретились с Баком в первую же субботу, проведя вместе один из самых приятных в жизни Джона вечеров. Вспоминали общих знакомых, и о многих из них Бак был неплохо осведомлен, со многими поддерживал приятельские отношения. Джон с горечью думал, как непростительно отдалился он от старых друзей, как плотно захлопнул створки своей тесной, одинокой раковины.

Неудивительно, что первый попавшийся на его пути хастлер потряс его истосковавшуюся по любви и радости душу.

Но об этом не думать, не думать…

Изрядно захмелевший Бак снова заговорил о переезде.

— Не понимаю тебя. — Он осоловело смотрел на Джона. — Какого дьявола ты упираешься? В конце концов, я не жениться тебе предлагаю.

— Этого только не хватало! — выпалил Джон, залившись предательской краской и даже слегка протрезвев.

«Мать твою, у меня что, на лбу написано, что я кончаю в мужских объятиях?!»

Воспоминания охватили тело огненным жаром, член налился и болезненно запульсировал, стиснутый плотно облегающей тканью недавно купленных джинсов. Эрекция была такой неожиданно сильной, что Джон невольно прикрыл глаза, сцепив зубы до неприятного скрежета, полоснувшего тупой болью по сведенной напряжением челюсти.

— Джон?

Джон открыл глаза и вымученно улыбнулся.

— Всё в порядке. Не обращай внимание. Со мной это бывает.

«Бывает, когда думаю об одной красивой сволочи, трахнувшей меня своей сволочной ладонью».

— Ты здоров? — продолжал тревожиться Бак.

— Абсолютно. В этом заведении больше не наливают?

— Наливают! — Бак сразу же оживился. — Но сначала отливают. Не хочешь?

«Какое своевременное предложение. Хорош я буду со своим стояком. Черт побери!»

— Нет, Бак, иди один. Я предпочитаю делать подобные вещи без свидетелей.

Бак неловко выбрался из-за стола, строго погрозив пальцем и приказав:

— Чтоб к моему возвращению стопки были полны. Иначе…

— Иначе – что?

— Иначе я украду тебя и насильно отвезу в свое тайное логово.

— Очень страшно!

Разговор был шутливым, но странным, и вызвал в Джоне невольное смятение. Но вернувшийся Бак его не возобновил, и вскоре они вновь вернулись к воспоминаниям. Много смеялись, много пили и покинули паб далеко за полночь, заверяя друг друга в вечной и нерушимой дружбе.

В такси Джон дремал, размеренно покачиваясь из стороны в сторону, и приехал в гостиницу совершенно выбившимся из сил, едва держась на ногах. Ему было весело и легко, словно часть обременяющих его душу проблем бесследно растворилась в обжигающем горло джине. Он посмеивался, сам не зная, над чем, пьяно прыскал, зажимая ладонью рот, и ерошил сильно отросшие волосы.

Сон его был беспокойным и жарким, полным похотливых видений, вызвавших изнурительно долгий оргазм, из-за которого он и проснулся, дрожащий, мокрый и готовый скулить от тоски.

*

Тоска не покинула его больше ни на минуту.

Он просыпался и засыпал в её хищных тисках; разговаривал по телефону с Гарри, общался с Баком, созванивался с бывшими однокурсниками, чьи номера, благодаря всё тому же Баку, заполнили его телефонную книгу, и даже встретился с двумя из них, в очередной раз напившись до беспамятства, а тоска кружила рядом, став настолько привычной, что даже перестала его изводить.

По окончании второй недели их возобновившегося знакомства, Джон побывал у Бака в гостях.

Пораженный неоправданной монументальностью его жилища, он бродил по комнатам, теряясь в их гулкой пустоте и величине, втайне радуясь, что отклонил предложение пускай даже временного соседства. Не о таком приюте он всё это время мечтал, продолжая упорно пролистывать страницы сайтов, размещающих адреса и фото съемных квартир…

Бак ходил за ним, как заправский экскурсовод, показывая красивые спальни и просторные лоджии, сияющие хромом, акрилом и кафелем ванные комнаты, и тоска остро впивалась в сердце — Джон понимал, что Бак снова начнет разговор.

— Джон, может быть, всё-таки…

— Бак, прошу тебя. Я не могу сюда переехать.

— Черт возьми, почему?!

— Хотя бы потому что не приживалка.

Бак всплеснул руками.

— Да ради Бога, Джон. Я назначу определенную плату, раз уж ты такой щепетильный. Посмотри, как много здесь места! — Он изумленно оглянулся по сторонам, словно впервые осознал всю бесконечность занимаемого им пространства. — Мне страшно даже представить, в каких условиях ты живешь. Платить за мерзкий гостиничный номер глупо и расточительно. Ты ищешь жильё…

— Я ищу своё жилье, Бак, — перебил его Джон.

Бак осекся, замолчал на время, и вдруг надломлено выдохнул:

— Джон, я всё понимаю. Но, пожалуйста… — Он окинул взглядом гостиную, в центре которой они в этот момент стояли. — Я не могу больше быть здесь… один. С тех пор, как ты появился, я не нахожу себе места.

Мышцы Джона мгновенно одеревенели, сердце взволнованно застучало.

В чем он хочет сейчас открыться?

— Бак…

— Джон, выслушай. Я не прошу тебя поселиться в этой квартире навечно. Поживи немного, разбавь моё одиночество. Я не обременю тебя своим частым присутствием, вот увидишь. Да меня и дома-то не бывает. Но знать, что вернешься не в эту чертову пустоту, а туда, где кто-то… пусть не ждет, нет… просто находится, дышит, что-то делает. Это так замечательно.

Он нервно ходил по комнате, глубоко засунув руки в карманы, и Джон следил за ним растерянным взглядом, подавленный этой неожиданной исповедью и понимающий, что отказать Баку теперь у него не хватит ни духу, ни совести.

— Остановись, пожалуйста. Я согласен.

Лицо застывшего в нерешительности Бака осветила такая безграничная радость, что у Джона дрогнуло сердце, и он на мгновение снова почувствовал себя тем капитаном Ватсоном, который, задыхаясь от счастья, вытаскивал из исковерканной плоти очередную дьявольскую пилюлю, с облегчением понимая, что этот-то наверняка будет жить.