Они были похожи до черточки, до каждого волоска, лежащего на лбу красивой волной. Природная идентичность искусно и любовно поддерживалась, став поистине идеальной. Каждая деталь их яркой, незаурядной внешности была с тщательностью продумана и продублирована. Даже грубые шрамы поперек живота, которые Шерлок помимо воли удивленно разглядывал, немногим больше получаса спустя стоя между двух распаленных тел. Один из шрамов был нанесен явно намеренно, в точности повторяя длину, глубину и рваный изгиб другого.

— Ну, как тебе эта… — Ричард на секунду запнулся, как видно, так и не решившись назвать Шерлока бранным словом. — Этот… гость? По-моему, подобной конфетки у нас ещё не было. Ты рад?

— Ричард, мать твою! — Голос близнеца был на удивление бархатист и нежен, и даже низкий горловой тембр не смог изменить его мелодичности. — Я так долго этого ждал!

Он рванулся навстречу, и, глядя в лицо, перекошенное настоящим безумием страсти, Шерлок невольно отпрянул, испугавшись, что сейчас эта ураганом несущаяся махина раздавит его своими ручищами, затопчет, как разъярившийся носорог.

Но Дави, похоже, его попросту не заметил. С утробным рыком он обхватил руками Ричарда, припав на мгновенье к его груди, и, утопив в ладонях его довольно улыбающееся лицо, впился в губы, так мистически похожие на свои собственные. Он хрипло стонал, вжимаясь в огромное тело брата, гладил могучую спину, терся о его пах, время от времени отстраняясь и демонстрируя внушительных размеров эрекцию, и глухо, возбужденно бормотал откровенную, бессмысленную похабщину.

— Дави, чокнутый сукин сын, отцепись от меня наконец! — притворно возмутился Ричард, с трудом отдирая от себя близнеца. — Мы не виделись всего-то пару часов, а ты… И потом, я привез для тебя… подарочек. Ты же с таким нетерпением его ждал.

Тяжело дыша и плавно поглаживая вздыбленную ширинку, мужчина посмотрел на Шерлока, словно впервые его увидев. Затуманенный похотью взгляд слегка прояснился, и в нем промелькнул интерес.

— Да, недурён, — не прекращая ласкать себя, выдохнул он. — Спасибо… Я жду наверху…

Довольно ловко развернувшись на каблуках, он направился в сторону арки, где пять минут назад так картинно возник, на мгновенье повергнув Шерлока в шок.

Ричард громогласно расхохотался ему в спину.

— Не кончи по дороге, придурок, — ласково бросил он вслед и повернулся к застывшему в отдалении Шерлоку. — Видал идиота? Ничего не могу с ним поделать — он одержим сексом, как прыщавый подросток. С его башкой явно что-то не так. Выпьешь? — внезапно предложил он. — Дави пошел дрочить, а это может затянуться надолго. Потом он потащится в душ — мальчишка до тошноты чистоплотен. Но я, между прочим, тоже не трубочист. Отец приучил нас уважительно относиться к собственному телу.

Ричард на несколько минут замолчал, неотрывно уставившись в одну точку, но быстро вышел из транса и запустил пальцы в густую гриву.

— Пожалуй, мне и в самом деле необходимо выпить.

Он провел Шерлока в большую гостиную, где жарко пылал огромный камин, заставленный многочисленными позолоченными безделушками. Подкатив барный столик к уютному плюшевому дивану, он плеснул в бокалы коньяк и кивнул на диван, тут же шумно обрушив на него свое колоритное тело: — Падай сюда. Наш отец… — продолжил он, не глядя на Шерлока, — …был необыкновенным человеком. Статный красавец, способный свести с ума любую, умница, весельчак. Но, схоронив маму, он остался верен ей до конца. Во всяком случае, ни об одном романе мы ни разу не слышали. Всё своё время он посвящал только нам. Любил нас без памяти. И однажды застукал в постели. Черт! — Ричард сделал большой глоток. — До сих пор не могу забыть его лица. Он как будто умер у нас на глазах. Нам было тогда по шестнадцать, и это продолжалось уже полгода… Дави всегда на мне вис, но я не придавал этому значения. Смеялся. Даже пару раз ему врезал. Но однажды он пришел ко мне ночью и трахнул. Я и опомниться-то не успел. Проснулся, а он — на мне. И плачет. И умоляет. И… так ласкает. Я и раздвинул ноги… Чертов ублюдок! Сломал мне жизнь. Но я люблю его до остановки сердца.

Ричард вздохнул и с удивлением посмотрел на Шерлока.

— Почему я рассказываю это тебе? — задумчиво проговорил он. — Ты… странный. Не похож на хастлера.

Шерлок слышал подобное и не раз. Повторяющиеся фразы вызывали оскомину, сдавливая грудь подступающей злобой — какого черта тогда вы меня лапаете, вгрызаетесь в моё тело, кричите и стонете? А уж если не можете по-другому, то хотя бы заткнитесь!

— Я — хастлер, — холодно возразил он. — И, кстати, почему в таком случае вам понадобился кто-то третий?

Ему действительно было любопытно это узнать. Зачем нужен катализатор для такой безумной любви?

Ричард досадливо сморщился.

— Это всё Дави. Он… Я и сам не пойму, чего ему не хватает. Но раз уж это его так сильно заводит… Пусть получает свою порцию сумасшествия. И, в конце концов, кто абсолютно нормален в этом свихнувшемся мире? Ну, идем. Я заплатил немалые бабки не за трёп и выпивку у камина.

***

…Шерлоку было совершенно ясно, что как живое, дышащее, и уж тем более, думающее существо его сейчас не воспринимают. Он был для этих мужчин, обезумевших от желания обладать друг другом, лишь тонкой перегородкой, ещё больше распаляющей их извращенную страсть; он был состоящим из плоти и крови препятствием на пути возбужденных, стремящихся к воссоединению тел, препятствием, которое болезненно обостряет все их ощущения и которое они, не задумываясь ни секунды, сметут, а если надо, уничтожат, когда страсть достигнет предела.

Как гигантские наждаки они терлись об него грудью и животами, обжигая кожу жесткой порослью, густо покрывающей их огромные, сотрясающиеся от похоти тела. Обильный пот, выступающий на их шоколадной коже, впитывала раздраженная кожа Шерлока, и саднящая боль становилась сильнее с каждым новым движением. Два одинаково толстых члена настойчиво вжимались в него с обеих сторон, проталкиваясь время от времени между сомкнутых бедер, и когда их раздутые, текущие головки соприкасались, оба брата восторженно вскрикивали, вдавливаясь в тело Шерлока так, словно стремились прорваться сквозь его мышцы и кости, наконец-то прильнув к долгожданной, но всё ещё недосягаемой плоти. Их руки жадно тянулись навстречу, переплетались и расплетались пальцы, дыхание вырывалось вперемешку с хриплыми стонами, и весь этот нескончаемый ужас только набирал обороты.

Шерлок задыхался в кошмарном кольце, и впервые клаустрофобия заявила о себе очень настойчиво. Но движения трущихся об него тел становились стремительнее, стоны и выкрики — оглушительнее.

— Ты как, Дави?

— Ещё немного… Подожди… Подожди меня…

— Мать твою, у меня сейчас из ушей хлынет. Блядь. Кончай… Я не могу больше терпеть. Я вытеку, сука. Вытеку!

— Сейчас, сейчас… Черт…

Тела сжимали его с силой двух адских прессов, пальцы впивались, раня и без того пылающую от боли кожу. Наконец оба рыкнули, давясь жалобными всхлипами и причитаниями, и с обеих сторон на Шерлока брызнуло теплое семя.

— Ты чокнутый сукин сын, — выдохнул Ричард, оседая на пол обессиленной потной громадой. — Потрахаться нормально не можешь.

Дави хрипло дышал, распластавшись на белом ковре, раскинув руки и ноги, блуждая расслабленной, счастливой улыбкой. — Могу. И ты это знаешь. Поцелуй меня, Ричард.

— Да пошел ты… — Но в тот же миг был уже рядом, обнимая, поглаживая и жадно накрывая ртом улыбающиеся, сухие от выкриков губы.

Шерлок не мог сдвинуться с места, не мог глубоко вдохнуть. Желание исчезнуть и не испытывать больше этого мучительного опустошения было настолько огромно, что не умещалось в сердце. Он с ужасом думал, что не знает, как сделать шаг, чтобы покинуть хотя бы эту пропахшую потом и семенем спальню. Он задыхался от вони и жара, но продолжал стоять, тупо уставившись на дергающиеся тела.

— Парень… — Ричард на минуту отстранился от брата и через плечо взглянул на застывшего Шерлока. — Внизу, рядом с кухней, ванная для гостей. Да и бойлер уже раскалился. Можешь остаться у нас, если захочешь. Найдешь, где приткнуться. А мы, извини, будем трахаться до утра. Свою цену ты отработал — хорошо завел моего малыша, и теперь этот похотливый дьявол не успокоится, пока не выбьет из меня через задницу душу и не намотает её на свой ненасытный конец. А я это ох как люблю…