— Гарри…

— Не хочу это обсуждать! — отрезала она, не отводя от дороги темнеющих глаз.

— Послушай…

Гарри упрямо мотнула головой — пошёл к черту!

— Да послушай же! — выкрикнул Джон.

Отчаяние, вырвавшееся вместе с возгласом, её оглушило, и, вцепившись в руль, Гарри резко затормозила, испуганно прислушивалась к сумасшедшим ударам сердца.

Джон сидел, прислонившись виском к окну, и даже поза его умоляла о помощи.

— Джон… Господи… Джон! Что происходит?!

Он повернул к ней измученное, враз постаревшее лицо, и Гарри похолодела от страха — куда он влип?! Какую ещё войну затеял её непримиримый брат?!

— Джон, ответь мне. — Она рванулась к нему всем телом. — Немедленно!

— Я не знаю, Гарри, но мне… необходимо в Лондон. Там…

— Что там?! Что может быть там такого важного для тебя, Джон?!

— Не знаю. Всё.

…На перроне она долго обнимала его, гладила плечи и волосы, плакала скупо, но очень горько.

Джон шептал: — Я приеду. Я обязательно к вам приеду. В ваш замечательный дом. Гарри…

Она спрятала лицо на его груди, прижавшись к жесткой ткани видавшей виды куртки. Ветер растрепал светлые пряди, и Джон с наслаждением провел ладонью по шелковистому родному затылку.

— Люблю тебя.

*

Его прежний гостиничный номер оказался не занятым, и Джон задрожал от радости, увидев в этом счастливый знак — словно здесь его по-прежнему ждали. На этот раз он переступил порог, как порог пусть временного, но всё-таки дома. Быстро распаковал вещи, аккуратно разложив их на полках приветливо скрипнувшего платяного шкафа; пустую сумку задвинул глубоко под кровать, любовно расправив на знакомом покрывале воображаемые помятости и складки, преодолевая желание наклониться и втянуть ноздрями едва ли сохранившийся запах.

Нетерпение становилось почти безумным: оно ломало и скручивало, сотрясая громовыми ударами сердца, покрывая мурашками кожу — Джон соскучился невыносимо. Увидеть его сию же минуту, развернуть к себе тонкое, гибкое тело, источающее сладостный аромат, и спросить: что ты со мною сделал, ублюдок?! Почему я жить без тебя не могу?

Он вылетел в пестреющую разноцветными вспышками ночь и едва не задохнулся от обилия звуков и отражений. Всё вокруг напоминало о нём. Какие-то жалкие десять минут, и он наконец-то поймет, наконец-то получит самый главный в своей чертовой жизни ответ, разгадает секрет Бытия, откроет тайну Мироздания, и…

— …Или тебя подвинуть?

***

Тебе, наверное, было смешно?

Представляю, как ты смеялся, вспоминая мой жалкий, нелепый оргазм.

Даже не надейся, что я слабак и ничтожество. Я шею тебе сверну.

========== Глава 30 Последний ==========

Черный Mercedes Gelаndewagen мчал их вперед, сыто порыкивая мощным пятилитровым двигателем. Огромный, сияющий яркими габаритными огнями, лоснящийся идеально вымытыми боками. Роскошный холеный зверь под стать своему хозяину…

Шерлок не отрываясь смотрел в окно — на пробегающую мимо жизнь. Пережитое потрясение отзывалось болью в каждом уголке его вжатого в сиденье тела, ломая и скручивая так сильно, что хотелось кричать и биться о мягкие стенки салона, пропитанного тошнотворной вонью цитрусового ароматизатора. Он до головокружения ненавидел сейчас то, что люди наивно именовали Судьбой. Какая к черту Судьба?! Нет никакой Судьбы. Есть глобального масштаба насмешка, не имеющая ни смысла, ни цели. Скомкать всех в бесформенное дрожащее месиво, перемолоть безжалостно, чтобы хрустело и чавкало, искромсать, чтобы летели ошметки… Затянувшаяся нечестная игра не слишком изобретательного божества.

И ничего с этим не сделаешь. И ни у кого не попросишь помощи.

— О чем думаешь?

Шерлок вздрогнул от неожиданности, вырванный из лабиринта отчаяния глубоким густым баритоном. Но головы не повернул, продолжая следить глазами за несущейся разноцветной лентой.

— Тебя это и в самом деле интересует?

— В общем-то, нет. Мне плевать. Но… Не хочешь узнать, куда я тебя везу?

— Не хочу.

— Тебе всё равно?

— Мне всё равно.

Мужчина пожал плечами и раздраженно хмыкнул. Раздражался он на себя самого, на свою непривычную, унизительную болтливость. Было нечто такое в этой странной шлюхе, что сильно его напрягало. Никогда он не заводил разговоров с только что снятым хастлером, не считая возможным удостоить подобной чести этот презренный жизненный хлам. По большому счету, он ненавидел мерзких продажных тварей, готовых за сладостное шуршание купюр позволить клиенту всё — даже раскаленный прут в заднице… А что? Он ни капли не удивится, если и такое возможно. Шлюха — она и есть шлюха. Грязь и жадность. Жадность и грязь.

Он всю свою жизнь пахал, как проклятый, как одержимый, стараясь упрочить налаженный быт, взращивая капитал, не досыпал, почти не отдыхал, а эти чертовы суки высасывали денежки прямо из члена!

Чокнутый идиот! Только ради него он готов опуститься до подобного извращения.

При виде алчно приоткрытых губ, карикатурно извивающихся тел, фальшивых порочных улыбок его начинало трясти от бешенства. Так бы и впечатал кулак в ненасытный рот, с наслаждением разбивая костяшки рук о тщательно отполированные клыки.

Этот был абсолютно другим.

— Найтсбридж. Мы едем в Найтсбридж. У нас там славный домишко.

— У «нас»? — наконец-то Шерлок оторвался от гипнотизирующего его окна, и взглянул на клиента в упор.

И взгляд потряс того своей безжизненной пустотой.

— Терпение, парень, терпение, — пробормотал он немного смущенно. — Да не бойся ты, я же не монстр.

— Кто сказал тебе, что я чего-то боюсь?

И снова отвернулся к окну.

«Какого хрена?! Что за сопли, в конце концов?! Славный домишко… Не бойся… С какой стати я начал расшаркиваться перед подстилкой, перед потаскушкой?»

Но тем не менее он продолжил: — Я — Ричард*. — И добавил возмущенно и зло: — Дьявол! Никогда ещё не представлялся шлюхе.

Он приоткрыл окно и смачно сплюнул в сгущающуюся темноту.

— Ладно. Надеюсь, ты не обманешь моих ожиданий, надеюсь ему понравится.

Ему?

Больше за всю дорогу он не произнес ни слова, лишь остервенело выкручивал руль на крутых поворотах да время от времени поглядывал на наручные. весьма дорогие часы.

Дом был громоздким и броско выделялся на фоне остального бежево-салатово-персикового изящества элегантных коттеджей, расположившихся по обе стороны длинной ухоженной улицы. Своей темно-коричневой основательностью он напомнил Шерлоку хорошо укрепленную крепость. Высокая изгородь скрывала чахлый, непритязательный садик, в котором одиноко торчащие деревца покачивали на ветру нежно зеленеющими ветвями.

Мужчина пропустил Шерлока в просторный, ярко сияющий люстрами холл и громко захлопнул входную дверь.

На одно мгновение Шерлок почувствовал странное облегчение, подумав вдруг, что никогда уже отсюда не выйдет. И это было бы самым лучшим, самым логичным завершением его неудавшейся жизни.

— Эй, Дави**! Где ты там? Мы уже дома.

В ответ раздались шаги, под которыми надсадно застонали невидимые ступени, судя по всему, ведущие на второй этаж.

Ричард нетерпеливо, но осторожно подтолкнул Шерлока в спину.

— Давай, давай. Не стесняйся. Тут все свои.

В широком проеме дверной арки показалась внушительная фигура, сразу же заполнив собою пространство, и Шерлок потрясенно оглянулся на стоящего позади мужчину. Тот удовлетворенно хмыкнул — эффект, как всегда, был произведен.

— Вы…

— Однояйцевые***, — хохотнул Ричард. — Мать родная не отличит.

Шерлоку не было страшно. Однажды Садерс уже подсылал к нему сразу двоих. Это было даже забавно: два гея корчились рядом, дергая друг друга за вялые члены, утомленные долгими отношениями, долго и нудно целовались, причмокивая с наигранной страстью, сплетаясь немолодыми, но хорошо сохранившимися телами, а потом так же долго и так же нудно по очереди вылизывали его, готовя к необременительному, короткому акту.

Но такого он предвидеть не мог.