Тот лишь снисходительно улыбался, четко давая понять, что не намерен изменять многолетним привычкам, а, возможно, и слабостям, в угоду неприязни младшего братца.

Господи, как по-детски смешны и наивны были когда-то их перебранки!

Теперь отношения изменились, и это радовало обоих. Нелепое соперничество осталось в прошлом; они не стыдились проявления чувств, а забота друг о друге перестала быть чем-то недосягаемым, превратившись в естественную потребность. И если раньше их диалог всегда начинался с взаимного пикирования, то теперь такие простые вопросы, как «где ты?», «чем занят?» и «все ли в порядке?», больше не раздражали Шерлока, а Майкрофту давались легко и непринужденно.

Хоть какая-то божья крупица в том дьявольском наваждении, что клубилось вокруг Шерлока все эти страшные полгода его не-жизни…

Но сейчас, именно сейчас, Майкрофт был последним человеком, которого Шерлок хотел бы видеть, и с которым был расположен начать разговор.

*

…Оставив возбужденного и чем-то напуганного Садерса в кухне, узнав от него всё, что так жаждал узнать, и сразу же поверив его словам, Шерлок торопливо поднялся в спальню, где, не потратив ни секунды на душ, бритьё и даже на чистку зубов, быстро оделся и уже через десять минут стоял в гостиной, полностью готовый в дорогу.

— Я уезжаю. — Он подошел к дверному проему и остановился, не переступая порога.

Впервые Шерлок подумал, как удивительно Садерс красив. Как волнующе сочетается благородное серебро волос с солнечной медью обнаженного торса. Сколько удовольствия приносили прикосновения к этой безупречно натянутой коже, сколько блаженной радости — тому, кто по-настоящему любил его, и кого он так безжалостно уничтожил в угоду собственной дьявольской похоти.

Или любви? Или одержимости?

Думать об этом не было сил.

Садерс даже не попытался остановить его, лишь взглянул тяжело и мрачно.

— Уезжай.

*

Всю дорогу Шерлок метался на заднем сидение автомобиля, отрезанный от мира густой тонировкой стекол, кусая губы и впиваясь зубами в кулак. Его колотило от нетерпения: скорее домой, подальше от этого гиблого места, где проклят каждый камешек на садовой дорожке, где черная муть заполняет сердце и душу, где единственной отрадой была эта ночь, подарившая фантастическое видение: охваченное смятением, дрожащее тело, покорно прильнувшее к его груди в попытке пережить ошеломивший оргазм.

Краем сознания он понимал, кто дарит ему потрясающую, затягивающую в горячечную воронку ласку, чье дыхание просачивается сквозь кожу, попадая прямо в несущуюся по венам кровь…

Но какое это имело значение, если под крепко зажмуренными веками поселился и не желал исчезать другой, растревоживший душу образ.

К нему и стремился Шерлок, полностью отдавая себе отчет в том, что нетерпение его скорее всего напрасно, хорошо понимая, что увидеть выражение отрешенности и усталости на простом, но незабываемом лице — подарок, которого он вряд ли достоин.

*

Майкрофт был настолько сейчас неуместен, что, обнаружив его в гостиной, Шерлок едва не застонал от разочарования.

Старший Холмс пробежался по его лицу быстрым, внимательным взглядом, но промолчал, хотя выглядел Шерлок крайне измученным и вызывающе неопрятным.

— Привет. Что ты здесь делаешь?

— Здравствуй. Как дела, Шерлок?

— Майк, — Шерлок сделал умоляющий жест, — не сейчас. Я очень хочу в душ. И очень хочу подумать.

Но Майкрофт не шевельнулся, несмотря на то, что желание как можно скорее выпроводить незваного гостя сквозило в каждом порывистом жесте

Шерлока и заполняло тьмой неприкрытой досады воспаленную бирюзу его глаз.

— Не беспокойся, я не надолго. — Майкрофт указал на стоящее рядом кресло. — Присядь на минутку, пожалуйста. — Он помолчал, продолжая рассматривать брата. — У тебя… роман?

— Майк! Прошу тебя, перестань! — Раздражение нарастало. Шерлок явно не собирался садиться и уж тем более отвечать на вопросы. — Я взрослый мужчина, и даже если у меня десять романов, это дело мое, и только моё. Извини…

Майкрофт нехотя встал. Всё его эмоции и желания прослеживались очень легко, да он и не старался их скрыть: жгучее беспокойство, стремление немедленно увезти, укрыть, спрятать, защитить… Только вот, от чего?

— Не пытайся меня обмануть. Я не стану допрашивать, где ты провел эту ночь, и почему немыт и нечесан. Конечно же, это не роман. Мое предположение попахивает идиотизмом. — И, подойдя почти вплотную, тихо сказал: — Я схожу с ума, Шерлок. Каждый день в ожидании катастрофы. Это немыслимо. Пощади.

Господи, как некстати!

У Шерлока тоскливо заныло под ложечкой. Захотелось снова стать маленьким, зависимым и, как когда-то в детстве, доверить брату все свои беды в полной уверенности, что уж он-то наверняка знает, как разобраться с враждебным миром, где происходит столько непонятных и страшных вещей.

Но Шерлок давно уже вырос.

— Майк, я в порядке. Всё хорошо.

— Да-да, это заметно. Что ж… Я ухожу. Только… Дай мне слово, Шерлок, если всё будет совсем хорошо, ты пересилишь гордость и расскажешь своему старому брату, от чего тебя давно уже надо спасать.

Вопрос вырвался помимо воли, прежде, чем сильнейший испуг на несколько секунд парализовал голосовые связки.

— Что ты знаешь о Садерсе Ремитусе?

Майкрофт тяжело вздохнул.

— Не надо, Шерлок. Это бессмысленно.

— Что? — Шерлок с трудом подавил волнение — как неосторожно, какая непростительная слабость!

— Не пытайся заморочить мне голову! — Майкрофт неожиданно разозлился. —Почему всегда одно и то же?! Стоит только задать по-настоящему серьезный вопрос, ты тут же применяешь очередной отвлекающий маневр и переключаешь моё внимание на какую-нибудь низкопробную ерунду! — Дав выход скопившемуся напряжению, он тут же смягчился. — Это нечестно, Шерлок. Ну зачем тебе знать о господине Ремитусе? Какое тебе до него дело? Очень богатый, очень умный, очень свободный… Занимается политикой, благотворительностью и развратом. Ничего интересного лично для тебя, если, конечно, брать во внимание сферу твоих интересов.

— Ты прав. Извини. Поговорим в другой раз.

— Отдыхай. Паршиво выглядишь, брат. Кстати, инспектор Лестрейд интересовался твоими делами. Он приятный и неравнодушный человек. Не хочешь ему позвонить? Или встретиться?

— Зачем?

Майкрофт неопределенно пожал плечами и направился к выходу.

— Майк, — остановил его Шерлок, поддавшись очередному безудержному порыву. — А ведь ты не ошибся.

Майкрофт обернулся, удивленно приподнимая бровь.

— У меня на самом деле… роман. Кажется.

— Кажется? Хм… Интересно… Бог в помощь, Шерлок.

*

Он носился по квартире, как сумасшедший, пытаясь сделать одновременно несколько очень важных вещей: принять душ, потому что ощущение грязи было невыносимым; выпить большую кружку черного кофе, потому что тело срочно требовало ударной дозы глюкозы и кофеина; причесаться, постричь ногти…

Нетерпение подгоняло, превращая все действия Шерлока в бессмысленную толкотню.

Наконец собственная маета так его утомила, что он без сил упал на диван и закрыл глаза. Необходимо успокоиться, упорядочить разбушевавшийся в мыслях хаос, дать телу возможность отдохнуть от сотрясающего сердцебиения.

До вечера вполне достаточно времени. Он всё успеет. Он будет спокоен и невозмутим при встрече. Сейчас, оказавшись в родных и привычных стенах гостиной, он позволил себе на минуту поверить, что судьба не всегда беспощадна.

Он отчетливо представлял, как зайдет в ненавистный Ярд и увидит у стойки обтянутую дешевой фланелью спину, которую обнимал и гладил с такой ненасытной тоской.

И рукам было жарко. И сердцу.

Что происходит?

Зачем ему этот бродяга?

Что необъяснимо притягательного он нашел в его потухших глазах?

И почему так жестоко ломает от желания прикоснуться?

Неожиданно он задремал, хотя вряд ли можно назвать приятной дремой то тяжелое забытьё, в которое погрузилось сознание, утомленное атакой беспорядочно метущихся мыслей.