Давно миновала полночь. Шерлок очаровательно захмелел, расслабленно улыбался и ерошил свои дивные кудри. Близкий к мутному опьянению Ферди ерошил свои. И, боже, как они оба были великолепны. Двое великолепно пьяных мужчин и один лесной клоп, трезвый до тошноты.

Джон смирился. Да и какое ему, собственно, дело? Если Ферди так легко и просто попался в ловушку, если эти двое так быстро друг друга нашли, что с этим может поделать малопривлекательный доктор, не обладающий ни детективным талантом, ни финансовой хваткой? Не реанимацию же Фердинанду Великолепному вызывать…

И, спрашивается, зачем? В гибельных сетях тот не бился. От скоропостижной любви умирать не спешил. Его интерес, пусть и беззастенчиво откровенный, ни разу не вышел за рамки дружеского. Он с удовольствием общался с человеком, в самом деле достойным повышенного внимания и восхищения. Да и Шерлок в этом смысле был воплощением учтивости и душевного такта.

По большому счету, с эротической точки зрения всё выглядело абсолютно невинным. Не придерешься.

К тому же Джон утешал себя скорым отъездом друга. Даже если сегодня Шерлок сумеет задурить ему голову, завтра Ферди будет уже далеко, и опасность в образе Шерлока Холмса останется только в его, пусть и очень приятных, воспоминаниях.

И вдруг Джона будто током ударило — завтра! Господи, как он мог об этом забыть?

— Иисусе!

— Что такое, Джон? — в один голос воскликнули Шерлок и Фердинанд.

— Я не смогу тебя проводить. Даже проводить. — В слегка осоловелых глазах поплыли отчаянные слезинки. — Боже, Ферди, ты уезжаешь, а я… Гребаное дежурство. В пять вечера немыслимо отпроситься даже на час. Поверить не могу.

— В пять вечера? Завтра? — переспросил Шерлок задумчиво. — Ферди, вы едете поездом или летите?

— Тебе-то какое дело? — насторожился Джон.

Глаза Шерлока льдисто блеснули.

— Это был просто вопрос, — спокойно ответил он, а потом, отвернувшись от Джона и всем корпусом подавшись в сторону своего визави, вдруг ни с того, ни с сего серьезно спросил: — Ферди, что вы знаете о корсиканском минете?

— О чем, о чем? — Ферди выглядел так, будто не понял ни единого слова. Будто только что его окатили ведром ледяной воды, и он судорожно пытается сделать вдох. — О каком?

— О корсиканском, — повторил Шерлок. — Надеюсь, слово минет вы слышите не впервые?

Оправившись от легкого шока, Ферди изумленно воззрился на Джона: это он так прикалывается, твой сосед? Я впервые слышу слово минет?

Но Джону было не до Ферди и его изумления — в груди грохотало и рвалось наполненное бешенством сердце.

— Немедленно прекрати. Это уже не смешно.

— Я не сказал ничего дурного, и уж тем более не пытался кого-либо рассмешить, — холодно возразил Шерлок. — В чем дело, Джон? Опять придираешься?

— Джон, подожди. — Ферди выглядел неприлично взволнованным: ну ещё бы, пройдя сквозь огни и воды, обласканный сотней (а может, и больше) женских ладоней и ртов, он впервые узнал о существовании неизвестного вида орального удовлетворения. И это жестко ударило по самолюбию — щеки Ферда пылали кровавыми маками. — А чем, мать твою, корсиканский отсос отличается от, к примеру, британского?

— О-о… — многозначительно протянул Шерлок. — Разве их можно сравнить? Что такое британский минет? Слюнявые детские игры. А корсиканский — это почти на грани. Когда тебе делают корсиканский минет, гениталии превращаются в гудящую огненную ловушку: внутри бушуют адские вихри.

— Надо же. — В голосе Ферди кипели потрясение и откровенная зависть. — А вот я почему-то о таком ни разу не слышал.

Шерлок снисходительно усмехнулся:

— Допускаю. Удовольствие подобного рода мало кому доступно. Лишь мужчины определенных наклонностей способны его испытать, да и то далеко не каждому в жизни так повезет.

— Наклонностей? А каких?

— Ну… — начал Шерлок и внимательно посмотрел на Джона.

А Джон еле сдерживал ярость. Его бросало то в жар, то в холод: рано смирился, рано. Разнюнился, бдительность потерял и толкнул беднягу Ферди в пасть разверзнутой бездны. На чью порядочность понадеялся? На порядочность Шерлока? Святая наивность. А кальсоны? А блин на башке, превратившийся в роскошные локоны? А выпирающие сквозь черную майку соски? А торчащая из холодильника задница? Забыл?

— Заткнись. Слышишь? Просто заткнись.

— Почему? — холодно поинтересовался Шерлок. — Почему я должен заткнуться? Боишься?

— С чего бы? — воинственно набычился Джон. — Я ничего не боюсь. Надоел твой цинизм, и только.

— Врешь — боишься. Боишься смертельно. Весь вечер ты звенишь от напряжения: не дай бог Ферд узнает, что твой сосед — грязный, озабоченный педик. Ты готов убить меня, только бы я, не дай бог, лишнего не сболтнул.

— Это не так. И не в тебе дело, — слабо возразил Джон, вмиг растеряв всю воинственность. — Дело в Ферди.

— Ну ещё бы. — Шерлок презрительно фыркнул. — Я же чудовище без чести и совести. Завлеку несчастного Фердинанда, очарую, и он сгинет в моей богомерзкой постели. А ты не подумал, что, возможно, он вовсе не против?

— Подумал.

— Тогда какого черта ты лезешь? Может быть, мы сами решим, что для нас лучше всего?

— Стоп, парни, — вклинился в разговор Фердинанд. — Брейк. Вы снова тупо наезжаете друг на друга. Что происходит? О каких педиках идет речь?

— Обо мне идет речь, — просто ответил Шерлок. — Я — педик. Скажите, Ферди, по-вашему, гей — это настолько ужасно?

Ферди растерянно хлопал глазами. Расставаться с такой увлекательной темой, как корсиканский минет было, конечно, до чертиков жаль — он бы не прочь расспросить подробнее, как эта штука проделывается, какова техника исполнения. Но интимные откровения Шерлока в немалой степени его огорошили, и оставлять их без внимания было бы не очень красиво.

— Да мне, собственно говоря, начхать, — сказал он, пожимая плечами. — Гей так гей. Вы потрясающий малый, Шерлок, правда, и вправе трахаться так, как велит душа. Я только не понял, из-за чего Джон так психует.

— Думаю, он и сам не до конца это понимает.

Но Ферди вдруг встрепенулся и виновато взглянул на Джона.

— А вот я кажется догадался. В ресторане я неудачно пошутил… Джон, я ведь уже извинился. И потом, теперь я прекрасно вижу, что плевать ты хотел на Шерлока. Как на любовника, естественно. Ну, если бы он в самом деле им был. Но он явно не… он. И тебе явно… плевать. Короче, мою мысль ты уловил.

— Самое главное, вашу мысль уловил я, — бесстрастно заключил Шерлок. — Что ж, мнение со стороны — решающее. На том и закончим.

Больше он на Джона не посмотрел ни разу.

Джон и не претендовал.

— Ферди, думаю, вы не откажетесь от бокала сухого Шабли.

— Ещё бы! — радостно отозвался Ферди. — Чудесное завершение классной попойки. Между прочим, который час?

— Ночь, Фердинанд, — ответил Шерлок, снизив голос до мистически бархатистого рокота. — Глубокая и таинственная.

— Да? — поддавшись мистике, не менее низко пророкотал Фердинанд. И вдруг, нервно хохотнув и стрельнув в Джона слегка вороватым взглядом, решился на отчаянное признание: — Знаете, Шерлок… Черт… Ну да ладно… Ради корсиканского минета я бы и сам на часок педиком стал. Честно.

— Верю. И понимаю, — серьезно ответил Шерлок, и, помолчав пару минут и задумчиво рассматривая Фердинанда, вдруг предложил: — Послушайте, Ферди, а что если завтра я вас провожу? Не станете возражать? Почему бы нам не прогуляться по Лондону? Да, сегодня вы с Джоном успели стереть до мозолей ноги. Но это такой пустяк. Выспитесь, отдохнете, и к полудню придете в себя. Я покажу вам тот Лондон, которым особенно дорожу. Пообедаем, заедем за чемоданами, и — в путь.

— Превосходный план, — обрадовался Фердинанд. — Буду очень признателен, Шерлок. И дьявольски рад.

— В путь? — Джон подобрался, словно пантера перед прыжком. — Ты сказал — в путь?

— А это называется как-то иначе? — ответил Шерлок, по-прежнему глядя на Фердинанда — глаза в глаза, вызывающе и загадочно. — Я сказал именно так — в путь. В огромный мир, полный новизны впечатлений и свежести чувств.