— Что с тобой? Ты плохо спала?

— А ты?

О том, что Джон плакал во сне, говорить Мэри не стала. Слезы высохли, плохой сон ушел и, по-видимому, забылся. Потом Джон успокоился, и на рассвете она задремала сама. Странная ночь наконец-то закончилась. Утро было тягостным и тревожным. Джон крепко спал и даже не почувствовал её пробуждения, хотя раньше, стоило только ей шевельнуться, сразу же к ней тянулся, стараясь коснуться даже во сне.

Из уголков его глаз снова бежали дорожки слез, стекая к поседевшим вискам.

— Хорошо. Я спала хорошо.

Мэри накрывала на стол, суетливо передвигая тарелки, чашки, роняя вилки и едва не опрокинув сахарницу. Напряжение делало её неловкой, словно привычная уютная кухня стала вдруг для неё местом тяжелого испытания.

Джон поднялся и обнял, мягко притягивая к себе и целуя в висок.

— Ну что ты… Всё хорошо. Ты же меня понимаешь. Он мой самый лучший, единственный друг. И он жив. Представь на одну минуту, что я сейчас чувствую.

Мэри прижалась к нему всем телом.

— Мне страшно, Джон.

— Не бойся, — он снова улыбнулся, — за всю свою жизнь Шерлок не съел ещё ни одной хорошенькой женщины.

«Они ему вообще не нужны», — зачем-то добавил он про себя.

— Собираешься сегодня к нему?

«Она действительно это спросила? Не может быть! Это же Мэри - умная, чуткая, всё понимающая».

— Конечно. Мы не успели даже поговорить…

«Потому что он вежливо выпроводил меня к тебе».

Мэри тихо вздохнула и заглянула ему в глаза.

«К чему это жалкий, потерянный взгляд? Какого черта она так тупо ничего не хочет понять? Шерлок вернулся! Мой Шерлок жив!»

— Ты забыл…

— О чем? — Раздражение так и сквозило в голосе.

— Мы идем сегодня в театр. Хотели пойти. С Грейс и Алексом. Билеты…

— Чёрт! Мэри, прости.

«Конечно, забыл! Я забыл обо всем на свете».

— Мэри… Я поговорю с Алексом. Сходи без меня.

«Алекс точно поймет. Ему ли не знать, как рвется сердце на могиле лучшего друга».

— Без тебя? — Огромные глаза полны изумления.

— Мэри… — Джону хотелось её встряхнуть, привести в чувство. — Мэри, я был уверен, что ты разделишь со мной эту радость.

Она обхватила его руками и, обдавая жарким дыханием, уткнулась в обтянутую белой майкой грудь.

— Джон, я так сильно тебя люблю.

Джон мягко, но решительно отстранился.

— Никто не отнимает у тебя любовь. И меня. Прости, я, кажется, не успеваю позавтракать.

В дверях Джон нежно поцеловал её сухие горячие губы. Ему не хотелось омрачать этот день недомолвками, а уж тем более страданиями и грустью.

Выйдя на шумную, залитую солнцем улицу, вдохнув будоражащий, свежий воздух, он о Мэри сразу забыл.

Солнце било в глаза и согревало кожу. Джону хотелось запеть, закричать, засмеяться от счастья.

«Откуда осенью столько солнца?!»

Он спустился в метро, быстро, едва не вприпрыжку, сбегая по лестнице, чувствуя себя молодым, полным жизни. Лица спешащих, суетливо толкающихся людей казались ему сегодня прекрасными и родными. Запахи, звуки плавно вливались в Джона, наполняя его бодростью и весельем.

Хотелось каждому рассказать о Шерлоке, поделиться своим восторгом и благодарностью, уверить этот бурлящий, куда-то несущийся мир, что жизнь справедлива, и что Бог желает всем только добра.

У входа в клинику он снова позвонил Шерлоку, и ждал, улыбаясь, когда тот произнесет свое неповторимое «Джон».

— Ты слопал все плюшки?

— Оставил тебе одну. Что ты решил? Приедешь?

— Гм… Я подумаю… А плюшка очень большая?

— Тебе одному хватит.

— Я приеду один.

*

По клинике Джон почти бежал. Нетерпение пульсировало в висках, мчалось вместе с кровью по венам, рвалось наружу, заставляя каждую клетку переполненного энергией тела звенеть.

Алекс был поражен услышанной новостью.

— Джон, такого просто… Чудес не бывает!

Джон рассмеялся по-мальчишески звонко.

— Если только в этом не участвует Шерлок Холмс. Алекс, это действительно чудо. Самое настоящее.

Алекс взволнованно прошелся по своему небольшому кабинету.

— Джон, я бы многое отдал, чтобы…

Он остановился и, повернувшись к Джону спиной, резко тряхнул головой.

Слёзы?

— Я понимаю.

— Ты познакомишь нас? Я всегда восхищался этим человеком. Встретиться с ним, поговорить… Это невероятно!

Джон грелся в потоках его неподдельной радости, так не хватившей ему этим утром дома. На мгновение стало горько. Он вдруг подумал, как трудно ему будет привести Мэри на Бейкер-стрит теперь…

— Ты обязательно с ним увидишься, — заверил он Алекса и слегка замявшись, виновато добавил: — Прости, но наши планы на сегодняшний вечер…

Алекс подошел вплотную и крепко стиснув его плечи, заглянул, как показалось Джону, в самую душу.

— К чертовой матери планы, Джон. К чертовой матери. Тебя ждет друг.

========== Глава 8 Почему? ==========

— Уже подъезжаю. Миссис Хадсон дома?

— Дома, дома. — В голосе улыбка и нетерпение.

Давно уже Джон никуда так не спешил. Давно? По правде сказать, он никогда и никуда так не спешил! Только на Бейкер-стрит. Только домой.

Домой…

Удивительно и непостижимо. Эта квартира так и осталась его единственным домом.

Дом своего детства Джон вспоминал не часто, хотя его там любили и до сих пор терпеливо ждали. Афганистан резко оборвал все нити, даже казалось бы самые прочные. Мама, папа, сестра…

К родителям он приезжал от случая к случаю, так уж сложилось… Размеренная жизнь провинциального городка навевала на Джона тоску. На следующий же день пребывания в тихом семейном гнезде начиналась ломка, и Джон торопился сбежать назад, в привычный круговорот суетливого Лондона, где чувствовал себя на своем месте.

Сестра была рядом, но не близко. Гарри не понимала рабской, на её своенравный взгляд, привязанности Джона и не скрывала своей неприязни к его заносчивому соседу.

«Он пользуется тобой, как вещью! — возмущалась она и презрительно фыркала: — Неужели ты не видишь этого, Джон?!»

Но как горько она рыдала, обнимая поникшего, отрешенного Джона, целуя его голову и бормоча сквозь всхлипы и слезы: «Как ты был счастлив, мой дорогой».

Именно Гарри выхаживала Джона в те кошмарные дни, когда на него обрушивался потолок, и сдвигались стены, когда он кричал, задыхаясь и раздирая грудь в надежде избавиться от нестерпимой боли. Никого кроме Гарри он к себе не подпускал, но когда больница осталась позади, и надо было как-то продолжить существование, Гарри исчезла, не желая быть напоминанием о тонкой грани между реальностью и безумием, на которой Джон тогда находился.

Они часто созванивались, но не виделись, и встретились только на их с Мэри свадьбе.

Гарри была довольна и наконец-то спокойна за брата. Но Мэри ей не понравилась, это Джон увидел в первую же минуту. Что ж, понравиться его сестричке было делом нелегким.

О том, что Шерлок жив, она до сих пор не знала. Что произойдет, когда она об этом узнает, Джон не хотел даже представлять. Гарри всегда была импульсивной, открытой, наделенной повышенным чувством справедливости. То близкое к помешательству состояние, из которого она упрямо, день за днем, вытаскивала брата, она не простит Шерлоку никогда.

*

Джон очень спешил.

Сердце его виновато сжималось — Мэри… Милая, добрая, очень преданная. Почему он никак не может назвать домом квартиру, где она так любовно пытается свить гнездо? Наверное, Место слишком переполнено болью, которая так долго сжигала его и сводила с ума. Наверное, слишком мало времени они с Мэри женаты. Наверное…

Надо срочно искать другую квартиру! Большую, просторную, где будет много солнца, и где Мэри обязательно родит ему сына.

Джон вспомнил то потрясающее ощущение тепла и света, которое охватило его в доме Алекса.

Срочно.

И хорошо бы ей позвонить…

У двери с номером 221в он вновь обо всем забыл.

*

Миссис Хадсон прижалась к его груди, и плечи её задрожали. — Дорогой мой, какое счастье!