- Что это тебе взбрело в голову? Ночь. Спи, - сонно пробормотал мужчина и повернулся к стене.

С тех пор пролетело сорок лет. Изменилась страна, изменилась жизнь. Абхазия стала чужой страной, рванул Чернобыль. И Родина потребовала, чтобы муж Любови Павловны поехал скидывать с крыши корпуса реактора радиоактивные обломки.

После поездки он прожил еще пятнадцать лет. Ему удалили поджелудочную железу. У него парализовало левую руку. Любовь Павловна все время была рядом с ним и, как могла, облегчала его страдания.

Бог дал ей сил дожить до семидесяти лет. И вот сейчас, с пенсии, она собралась пойти на рынок, побаловать себя яблочками. Невысокая, светленькая старушка, божий одуванчик, надела старенький плащ, модную десять лет назад шапочку, перед зеркалом подмазала розовой помадой бледные губки.

У ворот рынка стояла фура. Задний борт кузова был откинут. Весь кузов был заставлен ящиками с яблоками, свободной оставалась только площадка, на которой стояли весы и размещался торговец - высокий седой мужчина. Яблоки были свежими, цена невысокой, и торговля шла бойко: была очередь, люди все подходили и подходили.

Любовь Павловна увидела объявление: "Сниму комнату на месяц". Бумажка снизу была разрезана на семь полосок, на каждой был написан номер телефона и имя: Станислав. "Может, комнату сдать, яблочки хоть будут каждый день", - подумала Любовь Павловна, оторвала полоску с номером и положила ее в бумажник.

Стоящая впереди женщина подала мужчине большую кошелку:

- Мне полную.

Продавец взвесил яблоки с "походом":

- Возьми, дорогая.

Любовь Павловна подняла голову и узнала глаза на лице мужчины: сине-зеленые и глубокие, как море у пирса. Они не выцвели с годами, были такими же - яркими и бездонными. Она робко протянула сумку:

- Мне килограммчик, - и опустила голову, боясь, что Станислав узнает ее.

Мужчина равнодушно отвесил килограмм яблок, добавив одно яблоко от себя:

- На, мать. Мало ты берешь.

Сердце Любови Павловны взволнованно забилось, она отошла от машины и заспешила домой.

Дома, раздевшись, достала бумажку с номером телефона, села на кухне к столу и задумалась. Кошка потерлась о ноги и, мурлыкая, запрыгнула на колени. Женщина согнала ее и встала. Записку закрепила на зеркале в прихожей, чтобы постоянно была на виду, и принялась за уборку квартиры. Маленькую комнату, где спал ее муж, она давно облюбовала себе. Там, помимо кровати, были ее иконки, лампадка, столик с евангелием.

В большой комнате вытерла с телевизора пыль, пропылесосила диван-кровать, ковры на стенке и на полу, приготовила в шифоньере чистое белье на случай, если придется поселить гостя.

Вечером, помолившись, легла спать. "Господи, что же я делаю? Опять готова согрешить", - подумала она, задувая лампадку.

На другой день она снова пошла на рынок. "Мойвы-то Матильде не купила. Как кошка без мойвы-то"...

У яблок снова была толпа. Любовь Павловна заняла очередь и с удовлетворением увидела, что объявление еще висит, а полосочка с номером телефона оторвана всего одна.

- Мне два килограмма, - сказала она и снова, подняв лицо, заглянула в сине-зеленые глаза. Мужчина спокойно взвесил яблоки, сдал сдачу и повернулся к следующей женщине.

"Господи! Где же ты спал? В машине ночевал, что ли?

Озяб ведь", - подумала она и, уходя, еще раз оглянулась на седую, склонившуюся над яблоками голову.

Ночью кошка пришла к Любови Павловне на кровать и легла ей на живот.

- Ну куда ты залезла, Матильда! Тяжело ведь мне. Иди сюда, - женщина взяла кошку и положила ее рядом с грудью. Кошка благодарно замурлыкала. - Ну что же нам делать-то, что? Позвонить? Как ты думаешь? Ведь опять, наверное, в кузове не спит, мается.

Матильда благодарно прижималась к груди хозяйки, терлась головкой о ладошку руки. Потом она выскочила из-под одеяла и с резким, утробным мяуканьем начала ходить из комнаты в комнату. Любовь Павловна поднялась и зажгла свет. Кошка терлась об ноги, распушив и подняв кверху хвост, приседала на передние лапки, подняв дрожащий зад, подходила к входной двери и глядела на хозяйку просящими бесстыжими глазами.

- С котятами-то что делать будем? Маленькие ладно - в радость. А подрастут, куда я с вами? - Любовь Павловна нагнулась и погладила кошку. - Ладно уж, ладно, иди, гуляй. Что-нибудь придумаем. - Женщина подошла к двери и открыла ее. Кошка, благодарно мяукнув, выскочила.

И снова утром ноги потянули Любовь Павловну на рынок. У машины была толпа. Кузов был наполовину пуст, и в нем суетилась бойкая беловолосая, лет пятидесяти, бабенка. Покупатели ругались из-за недовеса. Белой бумажки с объявлением на кузове грузовика уже не было.

Вечером Любовь Павловна, затеплив лампадку перед иконкой, истово молилась, благодарила господа, что помог ей не ввестись в искушение и избавиться от лукавого.

Но старую женщину еще не одну ночь мучили сине-зеленые глаза, глубокие, как море, и она не раз трогала руками груди, которые когда-то целовал мужчина.

Единственный раз в ее жизни.