Когда все вышли из комнаты, Алли собрала некоторые бумаги и выровняла стопку о столешницу из красного дерева. Легкая улыбка притаилась в уголке ее рта, точно она наслаждалась, даже радовалась, что выиграла, померившись с ним силами.

Хоть у него и не осталось вариантов, намерения Хадсона оставались прежними. Он все еще хотел женщину, которая всеми усилиями игнорировала его присутствие. Но она не давала ему шанса зацепиться за что-либо, ничего, чтобы привлечь ее к себе и заставить увидеть, как, черт побери, он сожалеет. Без нее мир не имел смысла. Все, что ему осталось - воспоминания о том кошмарном утре, когда она раскрыла его обман. Эта ложь стоила ему всего, и оставила лишь зияющий вакуум в том месте, где когда-то был взрослый мужчина.

Алли посмотрела на него. Улыбка сползла с ее губ, и в комнате стало холоднее, чем в морге.

- Чего ты ждешь?

- Я хотел извиниться за свое поведение вчера. Не так я...

- Не надо, - она оборвала его резким взмахом руки. - Я имею в виду, почему ты не покупаешь еще акции Ингрэм? Покупка одного процента не станет проблемой. Ты мог уже перегнать мой пакет и не проиграл бы сегодняшнее голосование.

Хадсон резко вздохнул.

- Я не стану забирать у тебя компанию отца, Алессандра.

- Почему нет? Разве не в этом был план? Выкрасть у него Ингрэм, завалив под себя его дочь?

- Спать с тобой никогда не было частью плана, - Хадсон сохранял спокойствие и прислонился к стене, держа руки в карманах и скрестив лодыжки. Его глаза, однако, наблюдали за Алли с проницательностью ястреба.

- Но план был, не так ли?

- Ни один из планов не включал тебя.

- Нет? Так я была случайным бонусом? Или, возможно, я льщу себе. Возможно, все это лишь часть извращенной мести за то, что я сделала с тобой десять лет назад. Возможно, ты ненавидел каждую секунду со мной, - выпалила она, четко проговаривая каждый слой.

- Довольно, - Хадсон оттолкнулся от стены и достал руки из карманов, подходя к ней. Снаружи он выглядел расчетливым, тогда как внутри его позвоночник начинал вибрировать. Он привык к этому чувству рядом с ней - огромное двухтонное 'трахни меня'. Он хотел ее, и это желание достигало опасных пределов.

- Словесные поединки ни к чему нас не приведут. И ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать - я не сдамся. Выслушай меня, дай шанс объяснить, - он выбросил единственный козырь, который у меня остался. - Затем, если ты захочешь, я оставлю тебя в покое.

Алли окинула его оценивающим взглядом и скрестила руки на груди.

- Ладно, я слушаю.

- Я клянусь, что поначалу я не знал.

- Но в конце концов ты узнал. И все равно ничего не сказал. Даже когда мы были на озере, - ее голос дрогнул. - Перед камином.

- Я собирался сказать тебе.

- Намерение - это еще не поступок, Хадсон.

- Проклятье, Алли, - Хадсон сжал руку в кулак. Он хотел ударить по чему-то, но все гребаные стены были стеклянные, точно они находились в чертовом аквариуме. К счастью, конференц-залы были оборудованы одной функцией. Резким движением Хадсон ударил по переключателю, и стекло мгновенно стало непрозрачным.

- Ты правда думаешь, что была какая-то схема мести? - он издал резкий смешок. - Ты преувеличиваешь мои заслуги. В мой бизнес-план никогда не входило делать тебе больно, - он отвернулся и провел рукой по волосам. Вновь повернувшись, он встал с ней лицом к лицу. - Ты правда такого плохого мнения обо мне?

- У меня нет доказательств, говорящих об обратном. Ты лгал мне все то время, что мы были вместе.

- Не о своих чувствах, Алли, никогда о чувствах. Я должен был быть честен насчет остального, но мои чувства к тебе были правдой.

Теперь пришла ее очередь насмешливо усмехнуться.

- Чувства? Ты хоть представляешь себе, каково это, когда тебя предают самые близкие твоему сердцу люди?

Осознание того, что его бездействие сделало с ней, грузом опустилась на его сердце. Проклятье, с таким же успехом Хадсон мог привязать якорь к ногам и прогуляться по дну океана.

- Я потеряла тебя, я потеряла родителей, я потеряла всю жизнь, которую знала, и все, что когда-то считала правдой...

- Алли, послушай, пожалуйста...

- Слишком поздно, Хадсон. Урон нанесен, - она посмотрела на него. - И в этот раз не я королевски облажалась. Ты сам об этом позаботился в тот самый день, когда решил нацелиться на мою семью.

Хадсон потер виски, хмурые морщины избороздили лицо.

- Это не было личной атакой на твоего отца. Только бизнес, ничего большего. Я нацелился на компанию, аналогичную всем, поглощенным мною, и я не один сидел в толпе потенциальных покупателей. Общеизвестный факт, что Ингрэм медиа находилась на грани банкротства.

- Если это не было личным, тогда почему ты с ним встречался?

Хадсон удивленно моргнул.

- Я встречался с твоим отцом, чтобы предложить ему сделку. На следующий день после того, как мы вернулись с озера Женева, я изменил решение...

- Изменил решение? - Алли оборвала его.

- Не поглощать Ингрэм медиа. Это жизнеспособная компания с богатым потенциалом. Я предложил тихое слияние, Ингрэм стала бы дочерней компанией Чейз Индастриз. Я сказал твоему отцу, что он мог оставаться президентом.

- Он не был заинтересован в твоем предложении?

Хадсон помедлил, обдумывая ответ. Он словно прыгнул из одной ямы в другую, и черта с два он подвернет на ней ногу. Но он поклялся себе, что никогда больше не станет ей лгать, какой бы горькой не была правда. Вычеркните это, он не мог сказать, как ее отец взорвался яростью острее любого кинжала и швырнул ему билет в одну сторону 'Отправляйся в ад' с припиской 'Пошел нахрен'.

- Нет, - тяжело выдохнул он. - Он не собирался сдаваться без битвы. Он хотел, чтобы член семьи руководил Ингрэм и решал ее будущее. Несмотря на весь ад, через который он провел тебя с этим французским ублюдком, он любил тебя и верил в тебя. Я верю в тебя, Алли, - тон его голоса был умоляющим, и когда Алли посмотрела на него, ее взгляд немного смягчился; боль смешалась с безответным желанием. - Я сожалею.

Эти слова не могли описать его чувств, но в конце концов это лучшее, что он мог сделать.

- Это ничего не меняет, - Алли закрыла глаза. - Ты должен отпустить меня, Хадсон. Освободи меня.

На выходе из реабилитационной клиники у Хадсона внезапно появилось чувство, будто за ним следят, что было полным безумием. Позади не было никакой угрозы, за исключением биографий людей, достигших дна в результате вдыхания кокаина через искривленные носовые перегородки. Сходство между ними было в разрушительной болезни, которая не только забрала его мать, но и кружила точно мрачный жнец, готовая забрать его брата.

Черта с два он позволит этому случиться.

Его прошлое было подобно монете, постоянно подбрасываемой в воздух: с одной стороны - катастрофа, с другой - гребаное невезение. Проблема в том, что он пытался закопать эту монету и никогда больше не трогать. А от этой терапии в маленьких семейных группах хотелось свалить нахрен подальше.

Хадсон смотрел на часы каждые десять минут. От перспективы поделиться опытом сердце выскакивало из груди, ладони потели, и чем ближе подходила его очередь говорить один на один с братом, тем хуже становилось. Но даже когда они убрались оттуда, подальше от других людей, навещавших своих близких, все сказанное в комнате продолжало висеть между ними, пока они молча шли по булыжной мостовой.

Когда они пошли по влажной траве, опавшая листва захрустела под ногами, роса собиралась капельками на ботинках. Ник остановился перед деревянной скамейкой и сел. Он наглухо застегнул воротник черной куртки, Хадсон засунул руки в карманы серых шерстяных брюк.

И снова тишина.

Но шум Хадсону едва ли помог бы. Он потер переносицу, думая, что еще сказать брату помимо того, что он гордится его прогрессом в реабилитации.