Дорожка нырнула в узкий проход в изгороди, который был к тому же такой низкий, что Шерлоку пришлось пригнуться. За оградой оказалась небольшая площадка, поросшая сорняками и высокой травой, среди которой виднелось с дюжину высоких надгробий. У большей части из них верхушка была закруглена, а даты выбиты настолько давно, что резкие грани букв начали стираться. Справа, там, где трава была наиболее низкой, на невысокой колонне расположилась статуя ангела. Наклонив голову и расправив крылья, тот замер, закрыв лицо руками.

Посвящение на колонне гласило:

Капитан Гарольд Лэтэм

Род. 28 марта 1917

Ум. 29 октября 1956

Лучший друг, какой

только мог быть

— Это сегодня, — произнес Джон и сам услышал, как слабо прозвучал его голос.

Реджинальд кивнул, опустив взгляд на землю под статуей.

— Я должен был убедиться, что он сможет здесь остаться, — тихо сказал он. — Не думаю, что он мог, но священник сказал, все правильно. Бог поймет.

— Поймет? — резко спросил Шерлок. — Он убил себя.

— Шерлок! — схватив друга за руку, Джон оттащил его от кресла Реджинальда, но старик кивнул.

— В трофейной комнате, — печально произнес Реджинальд. — Но он сказал, что останется здесь навсегда, и я удостоверился, чтобы он смог сдержать обещание, — он толкнул джойстик, заставив кресло продвинуться вперед так, чтобы суметь дотянуться рукой до колонны. — Похоже, настал конец, Гарольд. Мне нужно уехать, и скоро я буду вместе с Элли. Возможно, ты ждешь рядом с ней, когда наконец-то придет мое время.

Развернувшись, Джон оттолкнул Шерлока прочь, не в силах слышать тихий голос Реджинальда. Тайна, содержавшаяся в письмах Гарольда, давила на него, он знал, что рано или поздно его решимость рухнет и он что-нибудь скажет. После этого дня Реджинальд, скорее всего, никогда уже не вернется на могилу Гарольда снова. Как бы Джону ни было тяжело выносить мысль, что старик так и не узнает об истинных чувствах Гарольда, эта тайна принадлежала не ему, чтобы он мог поделиться ею.

— Папа? — едва слышно донесся от дома голос Софи. — Папа!

Джон оглянулся; Реджинальд по-прежнему тихо говорил, обращаясь к могиле и не показывая ни малейшего признака того, что услышал оклик. Решив, что старик заслужил все то время, что он хотел, и к черту расписание фургона, он не стал отвечать, но потом Итан позвал:

— Там, — и Джон понял, что их заметили.

Обернувшись, он увидел, что Итан бежит, держа раскрытый зонт над головой. За ним спешил один из санитаров. Софи, едва различимая, стояла у кухонной двери.

— Останови их, — велел он Шерлоку и пошел обратно на кладбище.

Реджинальд все еще говорил, теперь его голос звучал еще тише и прерывался всякий раз, как он вздрагивал. Расстегнув молнию, Джон снял куртку, стряхнул осевшие на ткань капли и накинул ее Реджинальду на плечи, удерживая края над его головой, чтобы не дать тому промокнуть еще сильнее.

— Мистер Стюарт? Сэр?

— Я знаю, — глубоко вздохнув, ответил Реджинальд. Еще раз хлопнув по влажному камню, он откинулся на спинку и, дрожа, спрятал руки в карманах пальто.

— Знаете, Гарольд… Должно быть, он очень сильно любил вас, — произнес Джон, пытаясь подыскать правильные слова. — Отдал вам свой дом.

— На Войне всякий раз, как мы оказывались на пороге смерти, мы смеялись и говорили, что будем жить вечно, пока будем рядом, — вздохнул Реджинальд. — Но в Гарольде всегда было что-то… что-то, чего он не мог найти. Он изъездил весь мир — Индия, Египет, Карибы — но, кажется, так никогда этого и не отыскал.

— Он… — Джон покачал головой и оглянулся на Итана и Шерлока, которые, похоже, ссорились, скорее всего, из-за того, что Реджинальда выпустили наружу в такой дождь. — Может быть, он продолжал уезжать потому, что знал, что у него есть семья, к которой можно вернуться.

Реджинальд со вздохом кивнул.

— Да, была. Знаете, он так и не женился. Гарольд всегда повторял, что мы — та семья, которая ему нужна, и никакая другая. Филипп, мой мальчик? Мы с Элли назвали его в честь отца Гарольда.

— Уверен, он был очень польщен этим, — чувствуя себя хуже некуда, заметил Джон. Очевидно, Реджинальд совершенно не представлял, что именно испытывал Гарольд. Посмотрев на Шерлока, Джон спросил себя, не ждет ли такое будущее через пятьдесят лет их.

— Папа! — позвал Итан. Джон взглянул на него вовремя, чтобы увидеть, как тот обошел Шерлока и вбежал на кладбище.

— Сэр? — тихо обратился он к Реджинальду. — Ваш правнук…

— Знаете, он всегда возвращался, — задумчиво произнес Реджинальд. — О, он исчезал на шесть, семь месяцев…

— Папа! Господи, о чем, черт возьми, вы думали? — потребовал Итан, разъяренно глядя на Джона. — Здесь жуткий холодище!

Хотя Джон знал, что, как врачу, ему следует согласиться, он покачал головой, решив стоять на своем.

— У него есть полное право навестить могилу лучшего друга.

— Он не в состоянии принимать подобные решения, — выпалил Итан. Подняв зонтик над креслом, он обошел его, остановился перед Реджинальдом и спросил: — Папа? Ты в порядке?

Реджинальд растерянно улыбнулся.

— В полном, Филипп. Умница. Ты ведь помнишь своего дядюшку Гарольда?

Залившись краской, Итан метнул на Джона яростный взгляд.

— Если он заболеет, клянусь… — сжав кулаки, он кивнул санитару, занявшему место Джона позади инвалидного кресла.

Джон с неохотой взял куртку и отступил.

— Нам сейчас предстоит очень интересная поездка, мистер Стюарт, — деланно веселым голосом заговорил санитар, обращаясь к Реджинальду.

Итан остановил Джона, не давая отправиться следом.

— Послушайте, я не забуду, как вы помогли мне и Софи, но у вас нет никаких прав подвергать его здоровье такому риску. Если ваша работа завершена, думаю, вам следует идти — вам обоим.

Джон сделал вдох, успокаиваясь.

— Хорошо, — поймав взгляд Шерлока, негромко произнес он. Когда тот вопросительно наклонил голову, Джон кивнул и пошел прочь. Достав из кармана мобильник, Шерлок развернулся на каблуках и зашагал по траве, очевидно, решив, что кратчайший путь наружу — пересечь окружающую дом лужайку.

Вручив зонтик санитару, чтобы защитить Реджинальда от дождя, Итан пошел вперед. Достигнув лестницы, он стал подниматься вдоль пандуса, перешагивая через ступеньку, вероятно, торопясь вернуться к Софи.

Держась на расстоянии, Джон направился вслед за Реджинальдом и санитаром. Хотелось бы ему иметь возможность сделать все по-другому, хотя он понятия не имел, как тогда следовало бы поступить. Рассказать обо всем Реджинальду означало только расстроить его. Если бы по стечению обстоятельств те неотправленные письма не оказались найдены, тайна, хранившаяся вот уже больше пятидесяти лет, так и осталась бы никому не известной. Кроме того, у Реджинальда были жена и дети, он жил в прежние времена, когда люди не обладали такой широтой взглядов. Что, если бы он не смог принять чувства Гарольда? У Джона не было ни малейшего желания осквернить воспоминания Реджинальда о своем лучшем друге.

На мгновение остановившись, Джон оглянулся на могилу. Статуя потемнела от стекавшего по тонким граням, ручьями струящегося с резных перьев изящно выгнутых крыльев дождя. Должно быть, в траве был установлен небольшой фонарик, вероятно, один из тех, чувствительных к свету, которые были запрограммированы включаться, только когда становилось темно. Сейчас он работал, землю под статуей заливало неверное сияние, делая ее несколько жутковатой.

А потом едва уловимый свет, казалось, переместился, холод охватил Джона, и он увидел его снова — невозможный силуэт мужчины в устаревшей военной форме. Сейчас в замутненном дождем пасмурном дневном свете Джон узнал в том темном пятне, покрывавшем предплечье и плечо призрака, пролившуюся из шеи кровь.

Медленно подняв правую руку, Гарольд Лэтэм слегка согнул локоть и уверенно взял на мушку толкавшего инвалидное кресло Реджинальда Стюарта санитара. Самым невероятным образом призрак сжимал в руке пистолет — Джон узнал в устройстве с массивной передней частью револьвер системы Веблей, которым вооружали британских военных вплоть до шестидесятых годов. Струи дождя проходили Гарольда насквозь, но пистолет… пистолет казался чересчур настоящим. Палец Гарольда лежал на спусковом крючке, он держал револьвер под острым углом, целясь в голову и тщательно следя за тем, чтобы Реджинальд оставался в безопасности.