Или дурным настроением. Но вслух Тед этого не произнес.

Мотель Андерсона, двухэтажный, выкрашенный в казенный серый цвет, выделялся на фоне сочной зелени как бельмо на глазу. Стекла сверкали положенной чистотой, а клумба у входа радовала глаз ярким многоцветьем, но все равно так и казалось, что здание недобро насупилось и кривит полукруглое крыльцо в сардонической усмешке, спрашивая у каждого гостя, какого черта он сюда приперся. На парковке загорал пяток машин, вдоль стены выстроились пластиковые шезлонги, но желающих понежиться под солнышком не нашлось. Внутри было душновато (владелец предпочитал экономить на персонале и кондиционеры поставил только в своем кабинете и в номерах подороже), и девушка за стойкой, вялая, как сонная муха, с безучастным видом таращилась в монитор.

— Здравствуйте, — даже не поднимая взгляда, дежурно проговорила она и перекатила жвачку за другую щеку. — Вы бронировали?

— Нет. — Тед облокотился на стойку и послал девице широкую улыбку, которая пропала втуне. — Мы к мистеру Андерсону.

Эффект это произвело нулевой.

— Мистер Андерсон занят и просил не беспокоить.

— Ничего, мы подождем, — влез Денис. — А вы пока передайте ему, что пришли от мистера Сколетта.

Похоже, девицу владелец мотеля нанял недавно, потому что Теда, уже здесь бывавшего, она взаимно не узнала, а фамилию капо и вовсе пропустила мимо ушей. К тому же она страдала от духоты и была только рада выместить свое раздражение хоть на ком-то, кому доступен свежий воздух, а распоряжение «не беспокоить» явно восприняла излишне буквально. Преувеличенно тяжело вздохнув, она заправила за уши короткие волосы и глянула на напарников с искренней неприязнью человека, которому мешают заниматься ерундой на рабочем месте.

— У него встреча. Если вам не назначено, ничем не могу помочь.

И снова уткнулась в монитор, забарабанив по клавишам наманикюренными пальчиками и всем своим видом демонстрируя жуткую занятость.

— Твое дурное предчувствие сбылось, — вполголоса сообщил рыжему Тед и усмехнулся. — У нас тут цербер на охране.

Воронцов улыбнулся краешками губ. «Цербер» гневно фыркнул и застучал по клавиатуре еще быстрее и деловитей.

Рявкать не хотелось, скандалить с занудой-вахтершей или очаровывать ее ради доступа минут на пять — тем более. Кивнув Денису, Тед показал на нужную дверь, к которой полагалось пройти, обогнув стойку, и двинулся туда.

— Куда? Я же сказала. Он занят! — Вскочив, девица вклинилась между напарниками и дверью с видом «Только через мой труп».

— Сара. — Тед глянул на бейджик и изобразил милую улыбку. — Если он так занят, что нас выдворит, я вот его телефон, — он демонстративно подергал Дениса за локоть, — при тебе съем.

— А чего это сразу мой? — почти натурально возмутился тот. Как видно, включать «плохого парня» ему тоже не хотелось. — Свой давай лопай, а к моему лапы не тяни.

Внезапный балаган на ровном месте девицу так ошарашил, что она замерла столбом, дав парням пройти мимо, и именно в этот момент из кабинета выглянул привлеченный шумом Томми Андерсон.

— Сара, ну я же просил… — начал он и осекся, нервно поглаживая натянувший рубашку живот.

— Они сами вломились! — возмущенно заявила девица. — Я говорю, заняты вы, а они — скажите да скажите, что от мистера Скарлеты!

— Сколетта, — почти хором поправили ее все трое.

— Я так и сказала. А они вообще без разрешения…

Ставший было визгливым голос подутих, стоило Саре заметить, как опало с лица начальство, и она тихой мышкой скользнула обратно к рабочему месту.

— Ничего страшного. Я… я забыл предупредить, что действительно жду, — в спину ей проговорил Андерсон, делая хорошую мину при плохой игре. — Мы с молодыми людьми обсудим дела, а ты, пожалуйста, проследи, чтобы в этот раз нас точно никто не побеспокоил.

Уже заходя в кабинет, Тед обернулся и только хмыкнул, заметив на Сарином мониторе страничку с характерными цветами одной из соцсетей.

Насчет встречи, кстати, Сара соврала. Гостей у Томми Андерсона не оказалось. На массивном дубовом столе остывал кофе в крохотной чашечке из тонкого, как бумага, фарфора. Рядом стояла вазочка с печеньем и конфетами. Сам хозяин кабинета, вне его стен казавшийся крупным и значительным, как-то поблек и уменьшился на фоне ярких обоев с потертой уже позолотой и громоздкой мебели. Шкаф, тумба, стол, даже диван у боковой стены с закрытой дверью были резными, на вычурных ножках, изображавших львиные лапы. Дань современности отдавали только кресла (для посетителей — обычные, легкие, как из переговорной, для принимающей стороны — пухлое директорское), причем Теодор готов был поспорить, что появление в этой комнате хоть чего-то удобного было мерой вынужденной и вызванной всеобщим нежеланием намозоливать задницу на твердых деревяшках, чье единственное предназначение — пылиться в музее.

Томми Андерсон устроился на своем месте, вынул из кармана брюк платок, промокнул взмокшую, невзирая на работающий кондиционер, лысину в окружении редких волосинок и протяжно выдохнул.

— М-м, парни, — нервно проблеял он, — я понимаю… э-э-э… причину визита и… мнэ-э… недоумения мистера Сколетта…

— Это уж точно, — встрял Тед одновременно с тем, как рыжий заметил:

— Скорее — недовольства.

— Да, конечно. — Толстяк с тоской покосился на свой кофе, но в присутствии «посланцев» тянуться к нему побоялся. — Недовольства. Я сожалею, что, эм, вызвал его.

— И все-таки вызвали. Почему? — Напарник заломил бровь, и посмотревший на него Тед только сейчас обратил внимание, что она перечеркнута недлинным шрамом.

Беседа, вежливая или нет, с этим нервным типом казалась Теодору натуральным цирком на выезде. Томми Андерсон страдал подобными «провалами в памяти» достаточно регулярно, и, как правило, ему хватало вежливого напоминания. Если точнее — ему оказалось достаточно всего один раз получить напоминание второе, уже не столь вежливое, чтобы впредь всегда поднимать лапки кверху уже после первого. Порой Тед думал, что все нечаянные просрочки — своего рода спектакль, доставляющий главному и единственному актеру какое-то особое, извращенное удовольствие. Не раз и не два мелькала мысль, что Джо, если уж он хочет окончательно навести здесь порядок, давно мог бы попросту разок приехать, как следует рявкнуть и навсегда распрощаться с необходимостью посылать гонцов, но тот свято чтил принципы дона о добром слове и пистолете. Или, возможно, ему просто нравилось попугивать мягкотелого слизняка своими ребятами: никаких явных угроз, но обе стороны и так прекрасно понимают, что к чему. Вот сейчас они с рыжим спокойно, очень спокойно напомнят, что злить мистера Сколетта лучше не стоит — в гневе тот неприятен, — получат заверения в духе «конечно, конечно». Поинтересуются, не имеет ли уважаемый Томми каких-то проблем, объективно позволяющих задерживать плату, и распрощаются. А через пару дней довольный босс вскользь обронит: «Молодцы, парни», — и об Андерсоне можно будет забыть. Месяца на три.

Пропуская мимо ушей негромкое блеянье, Тед старательно делал в меру грозное лицо. Затем снова глянул на напарника, какого-то странно напряженного, и хмыкнул про себя. Наверное, привык, что под началом Уайтера все не так просто, и ждет подлянки. «Дурное предчувствие» рыжего оказалось на редкость заразным, и оттого начинало чудиться, что Андерсон и впрямь какой-то не такой. Что с ним что-то не так. Слишком уж сильно, непривычно сильно нервничает и мямлит куда больше обычного.

Тед невольно подобрался, когда кончивший экать Андерсон снова промокнул лысину платком да так и бросил его на стол, попав прямиком в вазочку с печеньем.

— В общем, м-м-м, вы передайте… да, передайте мистеру Сколетта, что наши, как бы это сказать, договоренности больше не имеют силы. Эм, да. Не имеют.

— Это в каком смысле? — не сразу понял Тед.

–– Да в очень простом.

Громила из-за закрытой двери в примыкающую к кабинету комнату явился так тихо и внезапно, что показалось — возник он и вовсе из ниоткуда. Как и его почти копия, шагнувшая сзади. Этого цербер за стойкой просто не могла не пропустить: пистолет наголо — оч-чень серьезный аргумент.