Ошейник они выбрали вместе. Он был нешироким, из мягкой темно-синей телячьей кожи, с почти невесомой гравированной биркой. Джон надел его на Шерлока дома, и у его саба блестели глаза, а губы сами собой растягивались в улыбку. По такому случаю Джон открыл бутылку вина, заранее приготовившись настаивать и оправдываться, но Шерлок воспринял этот идиотски романтический порыв на удивление с энтузиазмом, правда, потом выяснилось, что он просто решил попробовать сценарий номер тысяча девятнадцать, где требовалась бутылка вина… По крайней мере, по бокалу они выпить успели.

С этими сценариями… У Джона, если честно, голова шла кругом. Такого количества качественного, разнообразного и, что уж там скрывать, совершенно невероятного секса в его жизни, кажется, не было никогда. Правда, время от времени он чувствовал себя чем-то вроде головы в холодильнике или тщательно замешиваемым и дозируемым ингредиентом в очередном химическом опыте Шерлока, но когда дело доходило непосредственно до… дела, он забывал обо всем. Как и своим экспериментам, Шерлок отдавался сексу полностью и с максимальной искренностью. У него не было табу или запретов, и только сейчас, месяц спустя, Джон понимал, почему перед регистрацией нового контракта с приложениями объемом с медицинскую энциклопедию, ему пришлось пройти массу тестов и получить удостоверение восьмого уровня доверия вместо пятого, которым он вполне обходился до сих пор. Некоторые выбранные Шерлоком сценарии были… Джон даже не мог сказать, что они возбуждали. Они, скорее, поражали, а иногда даже вызывали тошноту – это у военного-то хирурга, который видел в жизни всякое. А самое чудовищное было в том, что Джон был уверен – Шерлок способен это выдержать и он действительно хочет это испытать. Не факт, что он получит удовольствие, но для Шерлока, казалось, любая новая информация в интересующей его сфере сама по себе была удовольствием. Возможно, когда-нибудь… когда кончатся все эти почти три тысячи остальных сценариев… Но пока Джон предпочитал малодушно пролистывать жутковатые страницы.

Тем более, что Шерлоку пока хватало. В чем-то Донован была права – получив ошейник, саб не то чтобы стал спокойней, но что-то в его поведении явно изменилось. Теперь Шерлок мог просто так, по своей инициативе подойти и сесть на пол у ног читающего Джона и уткнуться носом в колено, требуя внимания. Он, если это не требовалось сценарием, уже не ждал приказов в постели, угадывая желания Джона и свободно выражая свои. Господи, он даже несколько раз готовил Джону кофе – сам, по собственному почину! Кофе у него, правда, получался паршивый, но Джон никогда не ругал его и вообще старался как можно реже наказывать.

Хотя иногда без этого было не обойтись. Правда, после первой пары раз, когда примерно наказанный саб по окончании процедуры задумчиво щурился и с удовлетворением заявлял что-то вроде: «Триста восемнадцатый. Очень интересно», Джон принял решение исключить из обихода любые наказания, хоть косвенно напоминающие эротическую игру. Теперь провинившийся Шерлок занимался уборкой, наведением порядка в своих архивах, а один раз даже был вынужден позвонить Лестрейду и попросить у него прощения. Это было жестокой, но вынужденной мерой.

Самому же Джону тоже пришлось пойти на вынужденные меры и заняться поисками работы. Нет, им пока хватало пенсии Джона и случайных гонораров Шерлока, но после того, как Шерлок получил свой ошейник, Джон понял, что его не отпускает беспокойство. Они не устраивали официальной церемонии и конечно же не заключали брака, но с того момента, как замок защелкнулся над выпирающим позвонком длинной шеи саба, защемив прядь волос, Джон ощутил себя семейным человеком. А семья требовала финансовой стабильности. Даже такая своеобразная, как у них с Шерлоком.

Конечно же, Шерлок был против. У него перманентно существовала масса планов на Джона, а тут Джон куда-то регулярно пропадает, и не у кого потребовать карандаш, телефон или чаю, не перед кем разгуливать по квартире в одном ошейнике, наслаждаясь жадными взглядами вслед, чтобы наконец получить приказ встать на четвереньки или перегнуться через подлокотник кресла. Некому излагать свои умопостроения, некого выслушивать со снисходительным видом, не к кому завалиться головой на колени, когда что-то не получается, некого таскать за собой по сомнительного вида переулкам в погоне за очередным преступником… Да, Шерлок был не просто против, он был в ярости.

Он даже пробовал шантажировать и угрожать, но, к счастью, Джон уже немного понимал, как с ним обращаться, поэтому непокорный саб был живо приведен в чувство.

Это выяснилось случайно, так же, как и то, что при достаточном возбуждении даже самая легкая асфиксия вызывает у Шерлока разрядку, - на саба буквально магическое действие оказывали пальцы Джона у него в заднице. Он мог ерепениться, а в особо сложные дни дерзить даже в тот момент, когда его член находился у хозяина во рту, но стоило только коснуться кончиками пальцев ануса, как наступал момент истины. Шерлок был готов на все, и такой предельной искренности Джон от него не получал ни до, ни после.

- Давай, - сказал Джон, поглаживая перекинутого через колени саба между ягодиц и мягко нажимая. – В чем дело, Шерлок? Расскажи мне.

Шерлок рыкнул, упираясь лбом в сидение дивана и прикрывая скованными руками голову. После устроенной истерики он упорно отмалчивался вот уже полчаса, только кусая губы и пламенея скулами. Судя по всему, он уже и сам был не рад, что поддался эмоциям, но Джон не собирался пропускать это мимо ушей.

- Не упрямься, - продолжил он уговаривать саба, увеличивая нажим так, чтобы палец проник внутрь на фалангу. – Расскажи мне, что тебя настолько сильно расстроило, и мы все обсудим.

- То, что тебя не будет рядом, - буркнул Шерлок наконец, вздергивая задницу. – Я, кажется, ясно выразился.

- Я буду на работе только два-три дня в неделю, - сказал Джон, погружая палец глубже и принимаясь поглаживать саба изнутри. Шерлок прерывисто вздохнул и сжался, будто пытаясь удержать палец в себе.

- Ты ведь можешь прожить без меня пару дней. Ты иногда не вспоминаешь о моем существовании неделями.

- Нет, - Шерлок даже вскинулся на локти, но голову все-таки не поднял.

Джон вздохнул, вынимая палец, и Шерлок дернулся, прогибаясь и подставляясь.

- Нет, - сказал он глухо и торопливо. – Я всегда помню. Ты мне нужен. Каждую минуту. Пожалуйста.

Саб выгнулся и застонал, получая внутрь три пальца сразу, его нутро горячо пульсировало и сжимало гладкой скользкой нежностью, и на секунду Джон даже забыл о том, чем он занят, ошеломленный желанием всунуть в саба всю руку, надеть его на себя, нанизать. Пробраться в самую его глубину, раз уж невозможно влезть ему в голову…

- Я не хочу, - отчаянно зашептал Шерлок, подаваясь назад и пытаясь насадиться плотней, - не хочу, чтобы ты думал о других. Заботился о других. Делал для них… что-то. Это мое. Мое!..

Его трясло и выкручивало на коленях у Джона, и тот инстинктивно подхватил саба под живот, фиксируя и жестко вталкивая пальцы в раскрытое и мягкое, с каждым толчком сильно проезжаясь кончиками пальцев по набухшей простате. А Шерлок все бормотал и бормотал, явно себя уже не слыша, путаясь в словах и звуках:

- Мое… мой… ты мой, ты мне… ты принадлежишь мне. Собственность. Собственность Шерлока Холмса…

Джон зажмурился и, вытащив пальцы, плеснул на ладонь любриканта.

- Конечно, - сказал он, медленно погружая внутрь всю кисть, палец за пальцем. Шерлок закричал и дернулся, стуча закованными в наручники кулаками по обивке дивана, а потом всхлипнул и затих, замер. Джон еле дышал, ошеломленный ощущениями. Шерлок облегал его как вторая кожа, туго стискивая запястье и конвульсивно сжимаясь.

- Иногда, - сказал Шерлок немного напряженным, но совершенно ясным голосом. – Иногда я хочу засунуть тебя в себя целиком, Джон. Чтобы ты был во мне постоянно. Никуда не мог деться.

- Зачем, - почти беззвучно прошептал Джон, зажмурившись. – Я уже в тебе. Всегда.