Толстой думает, говорит и пишет на почве безбожия и полного отрицания всего того святого, что носит в себе печать богооткровенности; гордость, самомнение, самообожание, презрение к Самому Богу и Церкви -- вот его первооснова; другого основания у него нет. Пред нами -- софист, и несведущих в истинах веры, не испытавших на себе спасительности веры Христовой легко может он отвлечь от истинной веры и ввести в пагубное неверие.
В оклеветании Церкви Толстой хочет найти себе самооправдание, похвалу, как истого героя правды, -- и хочет всех отвлечь от Церкви, как сатана отторг от Бога трех ангелов. Прежде чем писать опровержение на это сочинение Толстого, нужно знать (проанализировать) то состояние души Толстого, в котором он пишет свою заведомую ложь, которой он усиливается придать вид истины.
Под живым впечатлением отлучения от Церкви он решился забросать ее, сколько можно, грязью и все священное писание Ветхого и Нового Завета, все богослужение, все таинства и особенно духовенство всех церквей. Толстой, исказив смысл Евангелия, исказил смысл Ветхого Завета и искаженные события передает в насмешливом тоне, подрывая в читающих всякое уважение к святому писанию; над всем, что дорого для христианина, на что он привык смотреть с детства с глубоким благоговением и любовью, как на Слово Божие, он дерзко насмехается.
Толстой переносит свои поругания на духовенство, на Церковь, на св. Писание В. и Н. Завета и на Самого Господа, и говорит: была ли такая вредная книга в мире, наделавшая столько зла, как книга В. и Н. Заветов... Это прямо относится к толстовским сочинениям, не было вреднее их: Ренаны, Бюхнеры, Шопенгауеры, Вольтеры, -- ничто в сравнении с нашим безбожным россиянином Толстым. Написанное Толстым в "Обращении" -- с точки зрения христианской -- одно безумие.
Можно ли говорить с человеком умопомешанным, потерявшим здравый смысл, здравую веру, отрицающим общепризнанную живую и животворную истину, отрицающим, что А есть А, или -- дважды два четыре, не признающим Альфы и Омеги, -- с человеком, признающим разум человеческий, отуманенный и извращенный грехом, за исходную точку веры и познания? Невозможно! Таков именно и есть граф Лев Толстой, отвергающий откровенное Слово Божие -- Библию и Евангелие и свой близорукий извращенный разум ставящий исходною точкою всех знаний, выше Библии и Евангелия, Библию и Евангелие считающий за сказку, как и жития святых.
Толстой в области религии показывал всю свою умственную тупость, все свое пресмыкательство по земле, всю умственную мелочность, не могущую подняться ни мало на высоту религиозного созерцания. "Аще не уверуете, ниже имате разумети", говорит, Господь. Толстой, отвергнувший веру в Откровение, в Бога, действительно, лишился возможности разуметь дела Божией премудрости.
Как мог Лев Толстой написать свое последнее грязное сочинение против истинной, святой, апостольской, спасительной, богопрославленной несчетными знамениями и чудесами, и досель прославляемой от Него Церкви? Да, -- мог, но только при совершенной потере христианской совести.
В сочинении Толстого "Обращение к духовенству" -- все ложь и клевета беззастенчивая, наглая, и из основных ложных положений, как уже говорил, выводятся у него ложные заключения; словом, в сочинении Толстого истина извращена, высочайшие догматы, непререкаемые, спасительные, представлены в тоне насмешливом, ироническом; Толстой не верит в истины, открытые Самим Богом и необходимые для спасения всякого человека, а верит только в человеческий разум и в совершенствование человека собственными силами, без благодати Божией.
Надобно, чтобы всякий, даже не верующий во Христа и Св. Троицу и в таинства христианской веры, обращался с лицами и предметами веры честно потому, что вера есть сердечное, драгоценное сокровище бесчисленного множества людей всякого языка, наций, всякого звания и состояния, а не по свински, как Лев Толстой, и кто из христиан равнодушно относится к тому, кто хулит Христа, или Св. Троицу, искренне почитаемую избранными людьми всех веков, всяких наций, звания и состояния, -- тот не достоин звания человека, а таков именно Толстой и толстовцы, обращающиеся по свински с неоцененным, дражайшим Именем Господа Иисуса Христа, Св, Троицы, Богоматери, и с досточтимыми их изображениями и всех Святых. Скажет кто-нибудь, что печатно ругать человека, которому дана свобода слова и печати и который липнет и печатает, что придет ему на ум, неприлично и не следует. А я спрошу и Толстого и его клевретов: поносить высочайшие Имена Троицы, Христа, Богородицы и Святых, Св. Чудотворные иконы и мощи и соблазнять народ православный и не православный -- по вашему можно? Да, какому бы наказанию по закону должен подлежать и богохульный язык Толстого и его рука, пишущая богохульные словеса? По писанию: кто чем согрешает, тот тем и мучится. Толстой же безнаказанно богохульствует, да еще и почитается, как старец знаменитый, как великий писатель, как родовитый граф, и Львом Николаевичем зовется; какой он Лев Николаевич? Он имени христианского не стоит. Потерпел-ли бы еврей, искренно верующий в Иегову, того, кто стал бы в слух его относиться недостойно к этому Св. Имени; или магометанин -- того кто в слух ему стал бы поносить Магомета, хотя Магомет и не то, чем и кем его почитают? А Толстой невозбранно поносит христианскую веру и ее истинное святое и спасительное учение и ее святые и животворящие таинства;-- о, злодейство, достойное казни (ап. Иуд. 7--8)! Иудейские и римские законы казнили богохульников и потому евреи кричали Пилату: "по закону нашему Христос должен умереть. Он Себе Сына Божия сотвори" (Иоан. 19, 7) (хотя Он и действительно Сын Божий), а Толстой пред всем русским народом и пред всей христианской Европой хулит Христа, который открылся Сыном Божим в силе, по духу Святыни, от воскресения из мертвых; веровался в мире, оправдался в духе, проповедался в мире, вознесся во славе (I Тимоф. 3, 16).
"Устами твоими буду судить тебя, лукавый рабе", говорит Господь в Евангелии (Лук. 19, 22), и я скажу, отрицаниями твоими отрину тебя, Лев Толстой, и хулы твои обращу на тебя.
Толстой извратил весь смысл христианства, все понял на изнанку, ибо все можно лукавому уму и сердцу человеческому извращать, называть свет тьмою и тьму светом, сладкое горьким и горькое сладким; прекрасное безобразным -- и наоборот; по подобию древних софистов, Толстой отвергает весь Символ Веры, не верит ни в Троицу, ни в воплощение, ни в чудеса Христовы, ни в искупительные страдания Его, ни в воскресение, ни в вознесение на небо, ни во второе пришествие Христово, ни в будущий суд, ни в Церковь, ни в крещение, ни в воскресение мертвых, ни в жизнь будущую. Хочет, чтобы люди не верили Слову Божию, а верили ему, самозваному учителю Толстому, или верили одному человеческому разуму, извращенному, помраченному, слёзному, близорукому. Почему же верить Толстому? Что он за авторитет! Кто знает слепоту человеческого разума: как заблуждались люди до пришествия Христа на землю, какая была тьма неведения истинного Бога, тьма идольская. Какой свет разума воссиял с пришествием Христа на землю? Какой свет в Евангелии!
Лев Толстой клонит все свои рассуждения богохульные к тому, чтобы убедить, хотя недальновидных и самомнительных людей, что в наших познаниях и исследованиях научных всему голова -- наш разум и мера его понимания, и чего он не понимает, хотя бы это был высочайший и непостижимый предмет нашей веры -- Господь Бог, -- того он и принимать не должен и в то верить не должен, как не подходящее под мерило разума, и что человек может достигать совершенства без помощи Божьей (в Бога он не верит), собственным разумом. Но на себе самом Толстой показал, до чего может дойти такой человек: он своим помраченным от гордости и самомнения разумом дошел до нелепых и бессмысленных положений,-- до неверия в Бога Личного, Бога в Троице (Марк. 1, 10), в сотворение мира из ничего, в сотворение человека по образу и подобию Божию (Быт. I, 27), в первоначальную испытательную заповедь Творца или вступление Творца в завет с словесной тварью, разумно-свободною, нуждавшеюся в завете и соблюдении его, -- в вольное падение человека и дерзновенное разрушение завета и своей целости душевной и телесной, своего мира и блаженного состояния; в необходимость искупления Богочеловека, в обетования и пророчества о Нем в книгах закона Моисеева, в пришествие обещанного Спасителя, Его проповедь и все искупительное дело. Толстой дошел до отвержения абсолютных необходимых всеспасительных истин, и погибнет во веки. Это урок всем, доверяющим слишком своему разуму и не доверяющим свидетельству самой Истины, Самому Иисусу Христу, преподавшему нам истинное учение о Троице, сотворении мира и человека, об искушении и падении, о необходимости покаяния, причащения Св.Тайн, о воскресении мертвых, о суде и вечной муке и царствии небесном,
