Англия, Италия и Франция поддержали предложения правительства США, после чего китайский министр Ван Чжэнтин заявил, что "Китай ни в каком случае не согласится на восстановление статус-кво на КВЖД. Китай не вернет КВЖД, и речь может идти только о каком-то удовлетворении финансовых интересов СССР".

   20 июля Чан Кайши по телеграфу обратился к армии с призывом к борьбе против СССР. Через два дня нанкинские власти опубликовали заявление, в котором выступили за войну с Советским Союзом. Антисоветские провокации регулярных частей китайской армии приняли систематический характер: всего с июля до начала ноября было отмечено 245 обстрелов и совершено 42 нападения на территорию СССР. В результате вооруженных столкновений 56 советских людей было убито и 118 ранено. Многократные протесты советского правительства против нарушений границы и нападений на советскую территорию были оставлены китайцами без ответа. Это вынудило советское военное командование принять соответствующие меры - части Дальневосточного округа получили приказ разбить китайско-белогвардейские части, принудить их к капитуляции и восстановить функционирование КВЖД в рамках соглашения 1924 года. В случае, если правительство Чан Кайши откажется подписать мирное соглашение - продолжать наступление до полного разгрома противника"!

   Политрук из штаба бригады закончил выступление и аккуратно сложил листки в матерчатый портфель. Снял фуражку, и подслеповато прищурив глаза, посмотрел на собравшихся командиров.

   -Все понятно, товарищи командиры? Короче говоря, надо спасать наших. И надо показать всем "не нашим", что мы сильны, и никогда и ни кому не позволим безнаказанно оскорблять нашу страну и наших граждан.

   6 августа 1929 года все вооруженные силы, расположенные на Дальнем Востоке, были объединены в "Особую Дальневосточную армию" (ОДВА), командующим которой был назначен Василий Константинович Блюхер. В ночь на 17 ноября части ОДВА перешли границу с Китаем. Для Новикова это была первая настоящая война.

  Войска приготовились к броску через Аргунь. Полноводная река в предрассветных сумерках спокойно катила свои воды к Амуру. Тишина, какая бывает в ранние часы только на реке. Тихий плеск волн и шуршание тростника. Пласты тумана, клубами стелящиеся над самой водой. Почти неразличимые в темноте силуэты кораблей Амурской флотилии и темные пятна барж. Утренняя сырость пробирала до озноба, несмотря на теплую, длинную кавалерийскую шинель. Или это от волнения? Наконец за спиной бухнуло, раз другой и все слилось в сплошной, звонко грохочущий гул. Началась артподготовка.

  -Начать погрузку!

  Верный Кучум, тревожно прядая ушами, недовольно пофыркивая и кося глазом, по деревянным мостка прошел на палубу баржи. Новиков встревожено оглядывался, в такой темноте можно весь взвод растерять. Наконец поступил доклад, что погрузка окончена, все на месте. Впереди басовито загудело и буксир, шлепая широкими колесами, потащил баржу к противоположному берегу. Выгружались торопливо, но все прошло на удивление гладко и спокойно. Китайские передовые отряды были сбиты огнем артиллерии еще в первые минуты артподготовки. Построив взвод и уточнив по карте маршрут, Новиков на рысях повел его вперед.

  Задачей бригады было обойти чжалайнорскую группировку китайцев и сходу овладеть господствующей над окружающей местностью и железной дорогой высоту 101. Рассвет вступил в свои права. Утро обещало быть теплым и ясным. Над головой, тарахтя, курсом на Чжалайкор, медленно прошла эскадрилья Р-2-х.

   Первых китайцев встретили на подходе к высоте. Пехота на марше легкая добыча для обученных кавалеристов. Старая истина нашла еще одно подтверждение. Стремительный бросок развернувшихся в лаву передовых частей бригады и ... Китайский пехотный батальон перестал существовать как боевая единица.

  Отдышавшись от горячки боя и дав команду закрепиться на обратных скатах высоты до подхода пехоты и артиллерии, Новиков с интересом рассматривал первых пленных. Одетые в плохенькие короткие шинели (или длинные куртки?), дрожавшие на холодном ветру, испуганно сбившиеся в кучку они производили довольно жалкое впечатление. На взмыленном коне прискакал вестовой от комбрига.

   -Приказано не останавливаясь обойти Чжалайкор с юга и обеспечить действие стрелковых частей. Выступайте, как только подойдет артиллерийский дивизион. Не дожидаясь основных частей дивизии.

   Снова на конях, снова под копыта ложится уже промерзшая до звона земля. Не успели отойти от железной дороги на несколько километров, как услыхали за спиной нарастающий шум боя и разрывы снарядов. Раздался протяжный гудок паровоза, и все стихло. Хуже нет, чем неизвестность. Но есть приказ и его надо выполнять. Широко разослав в стороны передовые дозоры, стремительно двигались вперед, по большой дуге обходя с тыла позиции китайского гарнизона. К оборонительным позициям китайцев вышли уже вечером. Командир полка, старый рубака с опытом еще первой мировой, майор Кириченко, прекрасно представлял себе, что такое ночевка зимой в степи. Поэтому, несмотря на явное численное превосходство китайцев, дал приказ наступать. Батарея трехдюймовок открыла беглый огонь по позициям, снося жиденькие проволочные и кольевые заграждения и стараясь подавить возможные пулеметные гнезда. Всего несколько минут жиденькой артподготовки и...

   -Вперед! За Родину!

  Скрывавшиеся до этого в неглубокой балке, эскадроны стремительно рвались в сторону видневшихся среди дымящих воронок окопов.

   -Даешь!!! Ура-а-а!!!

  Земля стремительно мелькала под копытами коней. Окопы все ближе. Вдруг ожил один пулемет, за ним другой. Покатились бесформенными комьями с пронзительным предсмертным стоном-ржанием кони и их лихие наездники. Но назад нельзя! Отступать под огнем пулеметов по голой, практически лишенных естественных укрытий равнине - верная смерть. Значит вперед! Рты перекошены. Вместо - Ура, нечеловеческий страшный крик - А-а-а! Вот уже вот он - бруствер окопа. Мелькнули, в первый и последний раз в жизни, ставшие круглыми от смертного страха глаза китайского офицера. Шашка со свистом рассекла воздух и то, что было между глаз. На позициях пулеметчиков одна за другой взорвались несколько ручных гранат. Еще несколько секунд, несколько отчаянных ударов сердца, несколько взмахов отливавшей красным шашки. Все... Тишина... Как говорят на Кавказе: "Кто бежал - бежал. Кто убит - убит". Позиция наша. Страшная усталость навалилась на плечи. Во рту пересохло. Язык казался чужим жестким и колючим. Гортань с трудом пропускала слова.

   -Взвод! Ко мне!

  Собрались. Потери оказались не такими уж и большими. Десять - пятнадцать человек из эскадрона. Могло быть намного хуже. Не ждали узкоглазые. Молодец майор. Оглядев измученных дневным переходом и скоротечным, но страшным боем бойцов, Новиков указал позиции, на которых надо закрепиться. Отдал все необходимые в таких случаях распоряжения. Послал бойцов проверить поле, через которое только что наступали - может кто живой. Похлопал по крутой шее Кучума.

  -Устраивайтесь потеплее. Я к комэску.

  Комэск Ильманов расположился в просторной, видимо офицерской землянке. После наступившей ночной темноты особенно ярко светила керосиновая лампа. За переносной ширмой, разукрашенной драконами и иероглифами, виднелась шикарная, совсем не походная кровать. Комэск сидел за столом на низеньком стульчике, неудобно подогнув длинные ноги. Писал донесение.

   -А, Новиков. Проходи, присаживайся. Сейчас подойдут остальные. Правда, Емельченко уже не подойдет. Срезал его пулеметчик.

  Комэск говорил, не поднимая глаз от листка. Глаза у него были красные. На покрытом пылью лице, темными пятнышками засохшие капельки крови. "Наверное, и я выгляжу не лучше" - подумал Новиков.

  -Командир у тебя умыться негде?

  -Посмотри за ширмой.