На вопрос:   - Нет ли у Вас свободной комнаты?

Всегда был жизнерадостный  ответ:  - Вам очень повезло! Вчера одного  повесили.

Как ни странно, но существует также народное  поверие, что если влюбленные поцелуются под этим  мостом, то их ждет долгая, счастливая жизнь. ..

Просвещённый читатель сразу вспомнит грозди замков самых разных видов и размеров в изобилии развешанных тут и там на наших мостах. Славянофилы отнесут это к древнеславянской традиции, когда после свадьбы жених вносил на руках невесту в дом через порог, на котором лежал открытый замок, который немедленно поднимали, запирали, а ключ выбрасывали в реку, чтобы ни одна сволочь не смогла его найти, дабы не разрушить их хрупкое счастье. По другой, оккультной версии, замок «готовила» заранее спец-бригада из деревенских ворожей на особом свадебном сговоре. Его  клали в тайне от жениха  под порог и запирали сразу после прихода в жениха в дом, а потом выкидывали в реку или колодец, чтобы брак был крепким.

Знатоки зарубежной литературы и поклонники любовных романов посмеются над этими предрассудками и шустро напомнят о самом первом романе итальянского  писателя  Федерико Моччиа «Три метра над небом», после которого эта традиция бурно расцвела сначала в Европе, а затем и у нас. Если читатель захочет его прочитать, то пусть имеет в виду, что  самая первая фраза этого романа  «У Кати жопа лучше всех в Европе» и нобелевскую премию по литературе Федерико, увы,  не получил…. В романе влюблённые уголовник-мотобандит Степ  из уличной банды   и  девушка Баби, «отличница, комсомолка и просто красавица», во время прогулки по римскому мосту Понте Мильвио решают скрепить свой союз , повесив замок со своими именами на третьем фонаре моста через Тибр, после чего бросают ключ в  воду. После выхода этого романа и началось повальное  обвешивание этого моста десятками тысяч замков всех размеров и видов, ну, а  затем эта новоявленная традиция перекочевала в другие страны, в том числе и нашу. К чести москвичей, они не остановились на достигнутом в своей страсти и, после обвешивания всех столичных  мостов,  городские власти установили на Лужковском мосту специальное металлическое Дерево любви, на которое продолжили  вывешивать оные замки. Правда, одного дерева оказалось мало и вскоре были установлены другие железные деревья.

Замечательно, что  помимо деревьев, рядом с мостом была установлена специальная полукруглая скамья примирения для тех, кто поссорился. На ней невозможно оставаться долго порознь, поневоле  скатываешься к центру, прижимаясь к своей второй половинке.

Правда, многие злопыхатели до сих пор говорят, что лучше бы у нас прижилась  традиция древонасаждения. Ведь  в конце 19 века в Российской империи  уже был замечательный праздник лесоводов, приуроченный к православному Дню Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня, который отмечался 1 августа по старому стилю, в который и сажали деревья,  но это уже другая песня…

Фил любил открытые мосты. Он, конечно,  признавал красоту закрытого выпендрёжного моста Багратиона в районе комплекса Москва-Сити. Этот двухуровневый красавец в своём умопомрачительном остеклении и разноцветном освещении убивал убогое воображение провинциалов на повал. Его многочисленные  павильоны  над водой представляли торжество селекции мостов и торговых молов, а  переплетения  лестниц, эскалаторов и лифтов погружали мозг в некую прострацию. Фил долго стоял в пятиуровневом  здании, где начинался мост, со стороны Краснопресненской набережной. Там в вестибюле  возвышалось  удивительное «Древо жизни»,  главная скульптурная композиция Эрнста Неизвестного , лелеянная им всю жизнь. Он был впечатлён мощью и экспрессией художественно искорёженного скульптором металла  ,  но добраться до сути главного не высказанного так и не смог. Эрнст не оставил сил визуально  потрясённому Филе на работу мысли. Зрительный вопль анализаторов заглушил всё остальное, оставив его в смущённом недоумении,  выраженном во фразе из 88 псалма , весьма чтимого Филей,  «чудны дела твои, Господи»… Во внутренностях моста Багратиона Филя чувствовал себя аквариумной рыбкой, превосходно защищённой и накормленной, но от этого не перестававшей быть обитателем  зоопарка с соответствующим номером на вольере.

Иное дело открытые мосты. Их свобода, неразрывная связь с окружающим пространством, позволяла чувствовать себя частью этой природы. Здесь шаловливый ветер будет заигрывать с полой вашего плаща, а обладательница роскошного платья может почувствовать себя Мэрилин Монро. Запах водной глади реки всегда бесконечно свеж , а тихим утром можно услышать звук волн, подобострастно ласкающих гранитные берега Москвы-реки. Перспектива не искажается немытым стеклом переходов , а чувство свободы не укладывается в прокрустово ложе колпака над головой…

История большинства столичных мостов не столь уж романтична …Они значительно моложе своих именитых зарубежных собратьев, может быть  не так впечатляюще  красивы, но  от этого они не перестают быть мостами, а это самое главное.  Ведь мосты, как и люди, могут быть неказисты и просты, но внешность  далеко не всегда самое главное. Только глупец будет долго смотреть на разноцветную обёртку, не прикасаясь к загадочной внутренности.  К тому же матушка-судьба довольно часто,  помещая объект в определённые обстоятельства и места, предопределяет всю его дальнейшую судьбу, как судьбу моста, так и судьбу встретившихся здесь людей…

Филе очень нравилось ранним утром, когда только взойдёт солнце и удивлённо воззрится на этот беспокойный мир , стоять, опершись на перила какого-нибудь моста. Смотреть на бесконечно красивую синеву чистого неба и его отражение в воде, серый асфальт берегов, исчерченный  разноцветными пятнышками редких машин, слышать постепенно нарастающий гул просыпающегося города. Лёгкая улыбка застывала на его лице, нежащимся в нежных потоках речного ветерка, блики отражающихся от воды солнечных лучей суетливо ласкали стены окружающих реку зданий, затевая понятную только им волшебную игру…

В этот день судьба закинула Фила обозревать прелести Крымского моста. Построенный в далёком  1938 году, он до сих пор является крупнейшей цепной конструкцией  дорогой столицы, ну, а москвичам он мил за прекрасные  виды , открывающиеся с него  аж на  четыре набережные -  Фрунзенскую,  Пушкинскую, Крымскую и Пречистенскую , на вечно юный  парк им. Горького и  корбку Центрального дома художника  на Крымском валу с волшебным парком  "Музеон", заполненным  диковенными скульптурами, вызывающими восхищение у детей и оторопь у родителей. С Крымского  моста замечательно виден плод архитектурного похмелья нашего замечательного грузина Церетели – 98-ми метровый памятник Петру I. Мало кто знает официальное название этого кладбища металлолома , а звучит оно как  -  «В ознаменование 300-летия российского флота». В техническом плане  Петя  в средневековой одежде испанского гранда представляет собой уникальное инженерное сооружение. Несущий каркас монумента выполнен из нержавеющей стали, на который  навешены разнообразные бронзовые детали облицовки.  Правда, как указывают знатоки морской истории, при создании памятника допущена досадная неточность:

Для тарана вражеского корабля, на носу имелись специальные металлические наконечники – ростры. После победы они снимались победителем с вражеского судна , как боевые трофеи.  Так вот, ростры, украшающие постамент памятника Петру, увенчаны родным Андреевским флагом. С традиционной точки зрения это означает, что царь Пётр воевал против собственного флота.  Другой ошибкой является то, что Андреевский флаг вывешивается на корме, а на баке должен находиться гюйс. Это правило выполнено только на корабле, на котором стоит царь Пётр. Злые языки ещё   утверждают, что этот памятник является переработанной и видоизменённой статуей Колумба, которую Церетели безуспешно предлагал купить США, Испании и странам Латинской Америки в 1991—1992 году, к 500-летию открытия европейцами Американского континента. Говорят, что по высоте он должен был в два раза обогнать старушку Свободу. Любопытно, что памятник вошёл в список самых уродливых строений мира, заняв в нём почётное десятое место ( у башни Монпарнас  в Париже – второе)… Обсуждение памятника Петру до сих пор считается у москвичей признаком хорошего тона. Говорят же англичане о погоде, так чем же  мы хуже…