- Не-а, извини, - пожала плечами я. Понятия не имею, что такое дом Дентона.

- В общем, мы с ним сегодня утром эсэмэсились, - тут мне пришлось проглотить удивление, что Мэйбл и какой-то пожилой мужчина «эсэмэсились», - а он у нас, понимаешь, любит приглядывать за окрестностями. У него даже телескоп есть. Короче говоря, он сказал, что вчера вечером видел кого-то у тебя дома.

На этот раз я не стала скрывать удивления.

- И позавчера тоже, - продолжала Мэйбл. – Тебя дома не было, и Иеремия решил, что ты должна об этом знать.

- А он, случайно, не рассмотрел, кто это было? – еле-еле выдавила я сквозь стиснутые зубы.

- Рассмотрел, само собой. Мальчишка Джеффрис, который копом стал.

Так и знала! Наверняка он сделал не один экземпляр ключа.

- Господи, какая же я дура!..

- И вовсе ты не дура. – В качестве наказания Мэйбл стукнула меня по плечу. – Этот мальчишка слегка с приветом с того самого дня, как появился на свет. В полиции, видать, трудные времена, раз они берут на работу таких, как он.

- Большое спасибо, что предупредила. – Я уже собралась уходить, и тут меня осенило. – Значит, Иеремия следил за моим домом через телескоп?

- Нет, - усмехнулась Мэйбл. – Он хотел узнать, дома ты или нет. Чтобы подловить, как ты по комнатам в одних трусах вышиваешь.

От ужаса из меня против воли вырвался визг:

- Он вуайерист, что ли?!

- Нет, конечно! Эти бродят тайком вокруг домов и заглядывают в окна. А Иеремия заглядывает в окна с расстояния.

Я не знала, что мне делать. Смеяться или бежать в полицию подавать заявление. Впрочем, до заявления бы вряд ли дошло. В конце концов, теперь я знала, кто вламывается ко мне в дом, и даже обзавелась свидетелем. Иеремия Кубрик только что вручил мне необходимые доказательства, чтобы можно было смело пожаловаться на Йена его же начальству.

Впрочем, придется быть начеку. Йен явно не в себе. Максимум, на что можно рассчитывать, – это официальное обвинение в проникновении со взломом. Однако есть шанс, что Йен всего-навсего лишится работы. Тогда придется иметь дело со злющим психопатом, который считает, что у него имеются все права на мою многострадальную задницу.

- Спасибо, Мэйбл. Я знала, что кто-то ко мне вламывался, только не знала, кто именно.

- Ну, теперь знаешь. А еще у Иеремии фотографии есть.

- Серьезно? – Я чуть не сплясала победный танец. – Это мне точно пригодится. Можно как-нибудь раздобыть копии?

- Ясное дело.

- Еще раз спасибо, Мэйбл. Мне пора на работу, но…

Я не договорила, и Мэйбл спросила:

- Что-то не так?

- Говоришь, у него есть фотографии?

- Ага.

- А у него… у него есть мои фотки?

Соседка расхохоталась:

- А откуда, по-твоему, у него новые обои? Кстати, шикарно выглядишь в тех трусах с лифчиком, которые бронзового цвета. Это его любимая фотография.

Елки-палки! Это по всем статьям неправильно! Пора, наверное, вложиться в жалюзи. Но сначала разберусь с Йеном.

Кипя от злости, я ушла и даже не спросила, не нужно ли Мэйбл чего-нибудь принести после работы.

Да как этот Йен только посмел?.. Наглый гад! Казалось, меня изнасиловали, а ведь он ко мне даже не прикасался. То есть прикасался, конечно, но не в этом смысле.

Боберт был детективом. Наверняка сумеет подсказать, как быть и что делать. Наваять заявление – это одно. А наваять заявление на психопата, который еще и коп, – совсем другая история.

До кафе я дошла, не чувствуя от злости холода. Ну и одежек на мне было столько, что не сосчитать. А сосчитать пришлось, когда я раздевалась на складе.

Едва я вошла через черный ход, меня тут же встретил райский аромат. Причем райский в буквальном смысле. На ум пришло одно слово. И очень может быть, этому слову я по-настоящему поклонялась в прошлой жизни. В этом слове заключалась вся разница между жизнью, наполненной радостью и счастьем, и жизнью по макушку в унынии и мыслях о самоубийстве. 

Чили…

Избавившись от большей части верхней одежды, я пошла за стойку включить кофеварку. Куки еще не пришла, иначе кофе уже был бы готов.

Пока я шла к своей цели, из кухни вышел Рейес и прислонился плечом к косяку, тем самым не давая вращаться двери. Я напряглась и глянула на него, но только потому, что совсем не смотреть в его сторону было бы еще страннее.

Вытирая руки полотенцем и глядя на меня горящими от гнева глазами, Рейес поинтересовался:

- Сегодня податься в суицидники не желаешь?

- Может быть. – Ей-богу, у моих действий просто шикарные последствия.

- Ну, я-то хоть имя свое помню.

Я оскорбленно ахнула. Неужели он опустился до того, чтобы ударить по больному месту?

Я шагнула ближе:

- Да неужели? Зато я-то хоть человек!

Наверное, перед тем как такое говорить, надо было осмотреться по сторонам, но Рейес, похоже, не имел ничего против.

Несколько долгих секунд мы играли в гляделки, а потом он потянулся за чем-то в кухню и вручил мне тарелку:

- Веселого Рождества.

Он приготовил омлет и энчиладу с красным и зеленым чили. В рождественском стиле. Рот тут же наполнился слюной. Еще чуть-чуть, и из уголка губ бы потекло.

- Спасибо, - внезапно оробела я.

- Это тоже тебе. – Снова протянув руку за дверь, Рейес сунул мне под нос нож для стейка.

Я нахмурилась. Для энчилады нож мне не понадобится.

- На случай, если захочешь закончить то, что начала вчера.

- То, что нужно, - процедила я и выхватила нож. Еще одно противное последствие в дневник наблюдений.

Честно говоря, мне даже очень хотелось закончить начатое. Просто ужасно хотелось.

Я влюбилась. Хотя еще тридцать секунд назад не понимала, как сильно. А поняла в тот самый момент, когда мои глаза увидели Рейеса. Каким бы сердитым, уязвимым или непостижимым он ни был, от одного его присутствия разжижались кости, а сердце наполнялось теплом и чувством защищенности. Для меня он был как святилище. Как приют во время дикого шторма. За гранью известного и неизвестного, за пределами прошлого и будущего, я знала, что могу на него положиться. Что этот мужчина в нужный момент всегда окажется рядом.

Все это жило где-то в глубине потерянной памяти. Очнувшись в переулке, я знала, как говорить, ходить, искать что-то в интернете. И я очнулась влюбленная, словно эта любовь была вплетена в мою ДНК. Уже тогда я любила Рейеса Фэрроу. Вот почему меня так к нему тянуло. И ничего поделать с этим нельзя.

Не говоря уже о том, что он спас мне жизнь. А ведь он спас! Не может он быть злым. Тот крылатый ангел совершенно точно хотел меня уничтожить, а Рейес (пусть я и не помню всех подробностей) меня защитил. Не знаю как, но он боролся с небесным созданием. Ради меня. И его даже ранили!

Вот только ангелы тоже не злые. Может быть, все не так просто. Может быть, нельзя все и всех поделить на добро и зло. Может быть, в промежутке существует бесконечное количество серых оттенков.

Но все это не важно. Не важно, кто Рейес такой, откуда пришел и как, черт возьми, превращается в дым. Потому что вместе с огнем, дымом и всем остальным он мой, и точка. Прямо здесь и сейчас, пусть даже молча, я заявляю на него свои права.

- Простите, я опозда…

В кафе замороженным торнадо ворвалась Куки, но, увидев нас с Рейесом, тут же остановилась, деликатно откашлялась и убежала на склад снимать верхнюю одежду. Забрав свои подарки, я продолжила прерванный путь к кофеварке, но не удержалась и попробовала кусочек. Когда Куки появилась снова, я мычала от удовольствия, пережевывая второй кусок.

- Это то, что я думаю?

- Если у тебя на уме обалденная аутентичная энчилада, то да.

- То-то мне показалось, что я запах учуяла. Правда, подумала, что просто размечталась.

- Держи. – Рейес передал Куки еще одну тарелку через раздаточное окошко.

Ошеломленно вздохнув, Куки взяла тарелку с таким видом, словно ей вручили бесценное сокровище.

Так у нас и прошло все утро. Мы обе тайком пробовали кулинарные шедевры Рейеса (само собой, когда он не видел) и обслуживали столики (правда, только потому, что иначе нас бы уволили).