- Я думаю, что не стоит искать вашего короля, - прибавил Кан, - Он сам придёт, когда посчитает нужным. А тебе пока придётся напрягаться изо всех сил, чтобы как можно больше в Черноречье сохранить.

- Но всё-таки… всё-таки… - я стал невольно ходить кругами вокруг стола, - Ведь Борислав – наследник. Законный наследник. А я – мятежник и изменник. Если по справедливости, то наш король был должен вскоре же вернуться и прирезать меня за непочтение к порядкам предков!

- С точки зрения порядков, Мстислав давно бы мог тебя приструнить, - маг вдруг улыбнулся, - Но, быть может, что так считаю не только я: ты с первого же дня правления повёл себя необычно. Иногда твои действия выглядят нелепо, наивно или чудно. Но интересные последствия у них. Я сам за тобою с интересом наблюдаю. Быть может, с не меньшим интересом за тобою твой отец следит.

Отец… за мною с интересом наблюдает?!

Я растерянно остановился, пристально вгляделся в лицо Кана. Но нет. Он не шутил. Похоже, не шутил… И что мне делать с этой неожиданно свалившейся проверкой? Отец за мной следит! Отец за мной… следит…

- Пока Мстислав не вернулся, ты можешь сделать ещё чего-то, что сочтёшь полезным для страны, - маг улыбнулся снова, тепло мне улыбнулся.

Да, точно. Пока я управляю Черноречьем, у меня есть возможность сделать много добрых дел… Мне надо работать… надо усерднее трудиться… тогда, быть может, отец оставит хоть какие-то труды мои… и людям, нашим людям, станет хоть немного легче жить! И выйдет, что я родился и жил не зря… и я, быть может, за Гранью, смогу спокойнее взглянуть в глаза погибшим из-за меня! Да, точно. Надо что-то сделать… но что? И как?! Как и что я должен сделать, чтоб хоть отчасти искупить гибель этих людей?! Отец их как разменные фигуры использовал в своём испытании для нас. Но я не могу принять тот факт, что они были только разменными фигурами! Я не смогу этого принять!

С того разговора я почти перестал есть и спать. Носился по столице и окрестностям. Расспрашивал людей. Там что-то исправлял… здесь что-то исправлял… Уже даже равнодушные министры стали пугаться за моё здоровье и ругались, чтобы я как следует ел и спал. Но как я мог спокойно спать, есть, отдыхать? Я не знал, сколько ещё времени отмерено мне на троне! Я не мог отдыхать! Я не должен был отдыхать!

- Ты б пожалел себя, мой мальчик! – ворчливыми словами приветствовал меня Добромысл при каждой нашей встрече, - Ты так до болезни доведёшь себя!

- Я должен успеть! – твердил я, - Я должен много успеть!

- Уж не заболел ли ты? – однажды спросил он, схватясь за сердце.

- Нет, я в порядке. В порядке всё со мной. Но Черноречье не в порядке! Я должен позаботиться о процветании родной страны!

- Увы, мы ограничены по силам и во времени. – ворчал старик, - Мы просто люди. Просто люди, понимаешь? Нам надо спать и есть. Нам надо отдыхать хоть иногда.

- Отдых… какой тут может быть отдых? – вскричал я в отчаянии, - Это неурожайный год! Люди мало собрали этой осенью! Люди голодать будут! Понимаешь, люди будут голодать из-за меня!

- А что ты можешь изменить с неурожаем и оскудевшей, между прочим, не из-за тебя, казной?!

- Я должен что-то сделать! Должен! – я метался по своему кабинету, хватаясь за разные стопки бумаг, с разных корзин и столов: разобранные, не разобранные, стопки с прошениями, стопки отчаянных или ядовитых жалоб, идеи разных людей по улучшению тех или иных дел.

Добромысл, принёсший в этот раз мне попить, так звучно опустил кувшин на стол, что бумаги подлетели и смешались, а деревянная столешница под металлическим кувшином дала трещину.

- Я сказал: отдохни! – заорал старик грозно, - Всех дел не переделаешь!

- Но мне надо… - устало потёр переносицу, - Мне надо торопиться…

- Между прочим… ты можешь выслушать меня? – в голосе пожилого дворцового прислужника вдруг прорезалась сталь.

- Могу, но ненадолго: меня ещё ждут несколько неотложных дел и решений, - я невольно прислонился к столу.

- Знаешь, что люди в народе говорят про тебя? – спросил он неожиданно мягко.

- Что «книжный червь» вдруг обнаглел – и сверг родного брата, законного наследника страны?

- Вот дурень! – взвыл старик и хлопнул себя по лбу, потом спросил вдруг тише и мягче, пристально смотря мне в глаза, - Ты слышал, что в народе время твоего правления уже прозвали «Осенней мечтой»?

- Осенней… мечтой? – я вдруг кинул взгляд из окна на сад.

И вдруг заметил, как сильно поменяла уже свой цвет листва. А кое-где уже и вовсе облетела.

- Люди молятся, чтобы ты долго прожил. Сажают в памятных рощах деревца, моля о здоровье и долголетии для тебя, - глаза старого слуги вдруг заволоклись слезами, - Так спокойно, так интересно, так счастливо люди Черноречья давно не чувствовали себя. Ты так много хорошего сделал, мой мальчик! За такой короткий период так много сделал добра! И потому побереги себя. Если не ради меня, старика, то хотя бы ради народа, который ты так любишь. Хотя бы ради людей себя побереги. Ведь случись что – и как нам быть? Мы все уже устали от этой войны. А ты нам подарил надежду. Чернореченцы вконец падут духом, если потеряют ещё и тебя.

Я потрясённо позволил усадить меня за стол, послушно выпил компот с примесью лекарственных трав. Он ушёл, а я заснул, скрестив руки на столе и опустив на них голову. Крепко заснул…

Спал до вечера… Потом проснулся почему-то в своей кровати, разутый. И у прикроватного столика на блюдах под крышками ждала меня еда. Успел умять почти целиком запечённую с овощами курицу – до того проголодался – как вдруг возле стола появился Кан.

- Слыхал, что ты не ешь и не спишь, - он дружелюбно улыбнулся, - Ну, хотя бы успокоился, увидев, что всё-таки иногда ты что-то ешь.

Я смущённо посмотрел на него, на почти целиком исчезнувшую курицу. Разве что кости не обглодал.

- Позволишь тебя развлечь моей болтовнёй или игрой? Хотя бы на чуть-чуть, чтобы немного отдохнул.

- Ну…

С одной стороны меня ждали дела, но, с другой, он искренне хотел подбодрить меня. И ещё мне нравилось, как он рассказывает и поёт… и я не смог справиться с искушением ещё хоть немного послушать его, мастера слов.

- А что ты нового и интересного услышал или сочинил в последнее время? – спросил я, - пододвигая к нему тарелку с яблочным пирогом.

Он почему-то любил есть пироги с вареньем или ягодами. А на мясные даже смотреть не хотел. Я заметил его неприязнь к мясной пище – и если угощал его, то чем-нибудь растительного происхождения.

- Я на днях песню сочинил новую, - Кан присел на краешек стола, со свободной стороны, - Послушаешь?

Искренно ответил:

- С удовольствием.

- Тогда спою, - он усмехнулся, - Люблю, когда меня любят слушать.

И Кан запел, красивым голосом, упоённо, отстукивая ритм по столешнице ногтём:

Твоя дорога найдёт тебя,

Где б ты ни был, где бы ни шёл.

Не унять в сердце пламя жизни огня…

И все потери, просто чтобы себя нашёл.

Твои спутники тебя найдут.

И ни время, ни расстоянья преградой не будут.

Если ты отдыхаешь иль спишь, всё равно этот путь тут.

Ты идёшь, даже если потерян и дороги никуда не ведут.

Твоя песня однажды найдёт тебя.

И ты споёшь её всем собой и от всей души.

Ненапрасны проползшая по руке тля…

И даже твоё паденье и слёзы в глуши…

Твоя дорога найдёт тебя,

Где б ты ни был, где бы ни шёл.

Не унять в сердце пламя жизни огня…

И все потери, просто чтобы себя нашёл.

Твоя любовь придёт и обнимет…

Встреча та суждена давным-давно…

Она придёт и тебя на горной дороге поднимет…

Ты только не говори, что тебе всё равно!

Твои награды, твои печали…

Они все всего лишь шаги на вечном пути…

Когда тебя не узнали, когда не встречали…

Когда не заметили… Твоё найдёт тебя: просто жди…