Джара схватила обеими руками одеяло и принялась стаскивать с Лана, он не отдавал.

– Тебе не кажется, Соле, что уже больше недели печку по утрам топит Хаген. А должны – по очереди.

Я задумалась… да, пожалуй, так и было.

Хаген молча подбросил еще пару поленьев в огонь.

Лан подрабатывал в порту грузчиком и разнорабочим, часто приходил очень поздно, сразу заваливался спать. Денег от родителей он не получал, как не получал и стипендии. И в то же время деньги тратил с необыкновенной легкостью.

Джара взяла стакан с водой и выплеснула Лану на голову. Он заворчал сквозь сон, отряхнулся, с трудом сел на кровати.

– Хватит дрыхнуть, – строго сказала Джара. – Твоя очередь печку топить.

Ина тоже проснулась, подошла.

– Да он пьяный совсем! От него перегаром несет. И когда успел? Вчера, вроде, пришел нормальный…

– Он ночью вставал, я слышала, – сказала Джара.

Лан сидел на кровати, слегка покачиваясь, хмуро глядя на нас всех.

– Ты совсем дурак? – поинтересовалась Джара. – Тебе сейчас на занятия.

– Да, – сказал он. – Все нормально.

– Да какого хрена, Лан!

– Джар… какая разница, – он отмахнулся.

– Тебя выпрут отсюда за такие дела!

– Не выпрут.

Лан принялся тереть ладонью лицо. Видно было, что продолжать разговор ему не хочется. Но Джара отчего-то завелась.

– Ты что, думаешь ты такой особенный? Думаешь тебе все можно?

– Можно, – жестко сказал он. – Мне – можно.

Поднялся на ноги и, шатаясь, пошел к двери.

– Ему сон приснился, – сказал Хаген.

Лан остановился на секунду, замер, но так и не обернулся. Потом что-то зло буркнул под нос и вышел, хлопнув дверью.

– Ага, сон ему приснился страшный, – фыркнула Ина. – Он что, маленький что ли? Соле, у вас в Илитрии все такие неженки?

Я покачала головой. Ина не понимала, ей такие сны не снились. Но ведь Лану приснился не горящий Салотто, он видел такое много раз. Это что-то другое, личное. Личное предупреждение. Что-то страшное.

– Откуда ты знаешь, Хаген, – спросила Джара.

А вот Джара понимала, в ее голосе слышна тревога.

– Он стонал во сне, говорил что-то… Потом проснулся, долго сидел на кровати…

– Говорил? Что говорил?

– Я не понял, – сказал Хаген.

Мне вдруг стало страшно жалко Лана, я видела, как ему не легко… я знала, что такое видеть страшные сны, я сама просыпалась в холодном поту и с трясущимися руками… Так захотелось поддержать. Поговорить. Я выскочила в коридор следом за ним, и только потом поняла, что босиком и в тоненькой кофте, в которой сплю. А в коридоре такой холод, почти как на улице, но возвращаться и одеваться уже поздно.

Лана я догнала уже почти у выхода.

– Лан! – крикнула я. – Подожди. Лан!

Он резко обернулся.

– Иди ты нахрен, Соле! Не лезь.

Я растерялась.

* * *

Море было тихим, прозрачным. Рыбы плыли у нас под ногами.

Помню, когда, приехав в Бер-Сухт, увидела рыб в море – была так поражена. В гавани Салотто рыбы не было. Совсем. Там море было другим – нежным и ласковым, так бережно охраняемым от штормов и хищников. Солнечные блики скользили по волнам…

Но там, я вдруг поняла это со всей отчетливостью, – море было мертвым. Вся рыба в Салотто – привозная, так было всегда и все привыкли. В море ничего не было. Белый ровный песочек, голубая вода… Не было даже водорослей, днища кораблей в порту не обрастали ракушками, а те, что обросли в дальних морях – очищались в Салотто за пару недель. Море было стерильно, словно теплая домашняя ванна. Прекрасно, безопасно и абсолютно стерильно.

В Бер-Сухте не только рыбы, тут вечно голодные алые кораблики скользили по волнам, словно сухие листочки. Здесь встречались даже белые тени, лишающие памяти. Тени я сама не видела, но говорят…

Здесь, в Бер-Сухте, море было другим, не таким, как дома. Диким. Страшным. И все же живым. Я долго не могла привыкнуть. Сначала пугалась, не решалась даже близко к воде подходить, потом…

Ко всему привыкаешь.

Наверно, я готова смириться со многим, когда Лан рядом.

Мы сидели на каменном валу. Лан держал меня за руку.

– Не обижайся, Соле, прости меня, – говорил он.

Он внезапно, за один день, вдруг очень повзрослел, изменился, хоть и уверял, что все хорошо. Но что-то было. Сны? Лан упорно отказывался рассказывать о том, что приснилось.

– Я не обижаюсь.

Он нащупал пальцами мое кольцо, немного покрутил, кольцо сидело свободно.

– Ты когда-нибудь снимала его, Соле?

Я замялась.

– Н-нет… ну, как-то разок немного снимала… но я ничего не делала, я просто так…

Лан усмехнулся.

Потом взял кольцо, легко стащил с моего пальца. Я вскрикнула.

– Лан! Ты что!

– Не бойся, – сказал он. – Никто не придет.

– Зачем?!

У меня колотилось сердце. Я хорошо помнила, как это закончилось в прошлый раз, сколько меня мучили… я не хотела снова. Но хуже всего – я не понимала, чего он хочет.

– Соле, успокойся.

Лан держал мое кольцо на ладони.

– Зачем? Отдай! Лан, ну, пожалуйста… отдай, ну…

На какое-то мгновение мне показалось, что он сейчас бросит кольцо в воду. Он сошел с ума! И что мне делать тогда? Спрашивать ведь все равно придут с меня, не с него. Он всегда был ненормальный.

Я не могла даже шевельнуться.

– Соле, попробуй сейчас, – сказал он. – Давай, как учили. Закрой глаза, сосредоточься, почувствуй силу внутри себя. Это не сложно. Попробуй.

– Зачем?

Почему сейчас? За что? Мне хотелось схватить, вырвать у него кольцо, но я боялась…

– Соле, успокойся. Все хорошо.

– Нет! Так нельзя! Я не буду!

Он сжал кольцо в ладони, повернулся, глядя мне в глаза. Внимательно. Пристально.

– Попробуй, – сказал тихо, но так настойчиво.

– Нет.

– Соле, почему?

Он еще спрашивает!

Я вдруг не выдержала, психанула.

– Да пошел ты!

Встала на ноги, повернулась к нему спиной и пошла.

Он догнал меня уже через пару шагов. Улыбаясь, широко и довольно.

– Держи, – сказал он, протянул кольцо.

Я осторожно взяла с его руки, хотела надеть на палец, но…

– Зачем ты это сделал, Лан?

Он заулыбался еще шире.

– Хотел посмотреть. Прости. Ты молодец, Соле.

Молодец? Я не понимала.

Лан смотрел на меня. У него были такие ясные голубые глаза, такие… такие серьезные, такой сосредоточенный взгляд. А губы улыбались. Лан взял меня за плечи, осторожно притянул к себе. Я никогда не видела так близко…

– Лан… – тихо сказала я.

Мне показалось, на его щеке на мгновенье проявилась светящаяся полоска, тоненькая, словно волосок, и тут же пропала. Слабое свечение…

– Соле…

Он поцеловал меня. И земля ушла из-под ног. Мне казалось, я проваливаюсь в бездонную пропасть, все лечу и лечу, такая легкость во всем теле. Я еще чувствовала, как Лан обнимает меня, чувствовала его ладонь на своем затылке, чувствовала, как он подхватил меня на руки… но реальность расползалась, терялась… Первый раз… Мне показалось, вокруг нас вспыхнул огонь.

Когда я очнулась, мы все так же сидели на каменном валу. То есть Лан сидел, а я почти лежала у него на коленях. В голове слегка шумело.

Я моргнула, попыталась приподняться.

– Тише, – сказал Лан буднично. – Ты потеряла сознание, чуть не упала. Полежи еще, сейчас все пройдет.

Потеряла сознание?

Мне стало страшно неловко. Как же это вышло? Я никогда не целовалась ни с кем, неужели… я и не думала, что такое бывает.

– Все хорошо, Соле, – сказал Лан. – Не переживай.

Кольцо было на месте.

* * *

Лан чистил картошку, деловито и обстоятельно, сегодня была его очередь. Он доставал картошины из мешка, тщательно отмывал от земли в небольшой кастрюльке, потом ловко снимал ножом шкурку – тонко и чисто.

Джара смотрела на это с интересом.