Мама сидела тихо, затем потянулась, чтобы выключить свет, погрузив нас в кромешную тьму лишь только в компании звуков собственного дыхания.

      — Этого не достаточно, — сказала она. — Ты должна дождаться, когда они вернутся обратно и все доложат. Нужно убедиться, что мы можем дышать без защиты воздухом с Поверхности, не заболеем от микробов и нас не атакуют существа с Поверхности. Тебе не нужно участвовать в этой первой пробной миссии.

— Я хочу все увидеть сама, прежде чем кто-нибудь испортит впечатление своей ложью, — сказала я. — Я хочу рассказать Джорджи, что я вижу! Мне интересно, все ли точно так же на поверхности Подземелья Яп. Возможно и нет! Я хочу знать, мам, ты же знаешь. Кроме того, я могу воспользоваться камерой, а другие не могут. Мои слова повисли в темноте. Под присмотром Ноэля я сделала фотографии людей за работой, некоторых сняла за отдыхом, когда было время музыки и историй. Мои фотографии находились в нашем архиве, документально подтверждая наши дни. Ноэль сказал, что у меня цепкий глаз.

Мама вздохнула, и я больше ничего не говорила.

Она наблюдала за всем. Её мысли были глубоки. Возможно, она знала мои истинные причины.

* * *

Утром все мы встретились за завтраком в общем зале. Все собрались здесь, даже самые маленькие, сидя на коленях у нянечек. Бабушка Тордис приготовила особенную кашу с измельченными кусочками сушеной клубники и легким привкусом корицы. Я думала, что эта специя закончилась у нас два года назад. Было похоже на прощальный завтрак, подумала я, но не сказала этого.

Лидер Буфо позволил нам какое-то время поесть, затем встал. Ему не пришлось использовать колокольчик для привлечения внимания; все ждали, когда он заговорит.

      — Я всё обдумал, и я одобряю, что Дайна отправится вместе с Фингалом, Арном и Тордис в путешествие на Поверхность.

Маленький горячий узелок в груди, который жег меня с прошлой ночи развязался, и тепло потекло сквозь меня.

— Я распечатал карту, которая раньше соответствовала Поверхности до природных катаклизмов, — сказал Ноэль. Он положил большой кусок бумаги на стол перед Буфо. Фингал, Арн, Бабушка Тордис и я подошли, чтобы взглянуть на него. Ноэль сказал:

      — Возможно, все теперь изменилось, но, может, что-то осталось прежним. Дайна, тебя учили как ориентироваться по карте.

— Да.

На карте был обозначен вход в нашу пещеру, а вокруг него простиралась земля. Коричневые линии на зеленом фоне, и две линии голубых рек, пересекающих местность. Горы должны были быть там, где коричневые линии подчеркивали места породы. Я видела, с каким старанием были выведены некоторые линии, когда те практически соприкасались, и я старалась представить в голове картину земли, но никак не могла заставить себя сложить единый образ. В нашей пещере были возвышенности и низины, открытые пространства и узкие места, извилистые тропы между стен, норовящих раздавить тебя и огромное количество сталактитов, устремившихся вниз и сталагмитов, устремившихся вверх. У нас были натечные занавесы и ниши с пещерным жемчугом. У нас была река, которая бурным потоком текла от одного конца пещеры до другого, у нас были свои структуры и углубления в стенах, тропы и пути. Я никогда не видела карты всего этого. Но я видела карту Поверхности. Но не могла сказать, что понимала то, что видела.

— Я собрала нам походные наборы, — сказала бабушка Тордис. — Еда, вода, спички, ножи, брезент, тросы и скотч. В каждом по одеялу и еще куртка. Несколько носков. Фонарики. Мыло, антисептик, зубная соль и щетка, медицинские припасы.

Она передала набитые рюкзаки, и мы взгромоздили их на себя.

— Дайна. Вот средства связи и камера, а еще парочка заряженных батареек.

Ноэль передал мне пухлую черную сумку, внутри которой были отделы, в которых уютно расположились мои приборы. Он застегнул часы вокруг моего запястья, затем показал, что на его руке есть тоже часы и соответствующий прибор связи.

— Докладывайся мне каждый час, ладно? Хотя бы для начала. Рассказывай нам, что происходит. Мой прибор будет включен до тех пор, пока мы не поймем, что вы в каком-нибудь безопасном месте. Рассказывай нам все, что сможешь.

— Спасибо, Ноэль. — Я поцеловала его в щеку.

Мама передала каждому из нас налобный фонарик. Я им не пользовалась со времен исследовательских уроков, когда мне было тринадцать. Я щелкнула выключателем. Сильный луч света светил по направлению общего зала. Я выключила его.

Все мы надели налобные фонарики.

Все последовали за нами к большой запертой на засов двери. Там, где кончались границы нашего жилого пространства, было множество заблокированных туннелей, шахты, которые нас учили избегать, туннели, в которых мы могли потеряться, расстояния, которые нам не были нужны. Эта дверь была выше троих людей, стоящих друг у друга на плечах и шире чем четверо человек, которые встали бок о бок и раскинули руки. На трех больших засовах висели громадные замки, которые и запирали дверь. Мы смазывали эти замки и дверные шарниры каждую неделю, но я никогда не видела, чтобы их открывали.

Буфо вытянул три ключа из кармана и открыл каждый из них. Они громко лязгнули. В большой двери тут и там были щели, и воздух проникал сквозь них.

      — Мы знаем, что воздух там хороший, такой же, каким мы дышим, — сказал он. — Мы не знаем, что еще вы найдете. Если там окажется слишком опасно, возвращайтесь прямиком домой. Пиллер будет охранять дверь. Я собираюсь закрыть её за вами, но только на один замок.

— Хорошо, — сказала бабушка Тордис. В руках у неё была трость, тоньще чем у Пиллера. Хотелось бы мне, чтобы и у меня была такая.

Буфо снял замки с засовов. Пиллер помог ему открыть большую дверь. Позади неё был черный туннель. Холодный воздух окатил нас. Волосы раздувало назад. Как и у всех остальных. Я чувствовала новые запахи. Я не знала, чем они были, но от некоторых из них у меня урчал желудок, хотя я только что поела.

Во мне проснулась радость. Я чувствовала себя так, слово сейчас воспарю.

Мама поцеловала меня в щеку.

— Удачи тебе, — сказала она, а затем поцеловала Фингала и Арна тоже. — Присматривай за ними, мам, — сказала она бабушке.

— Обязательно.

Мы все включили налобные фонарики и сделали шаг в туннель. Каменные стены были обработаны, с пластами новых, блестящих слоев кальцита, покрывавших их тут и там. Пол был вязким от пыли. Ногами мы поднимали её вверх. Ветер набрасывался на нас до тех пор, пока Буфо не закрыл дверь, приглушая водопад добрых пожеланий от всех остальных.

Мы стояли в темноте, и только наши четыре луча разрезали её, а я глубоко вздохнула.

— Идем, — сказал Фингал. — Идем. Он взял меня и Арна за руки и направился вперед по туннелю.

— Не так быстро, — сказала бабушка, ковыляя с тростью за нами следом.

Но мы не могли медлить. Мы ринулись вперед, вверх, вверх, только вверх, за повороты туннеля, а затем мы увидели свет, яркий и ослепляющий, сильнее, чем лампы на Плантации. Такой яркий, что мне было больно на него смотреть. Мы услышали пение птиц, пение птиц! Раньше я слышала подобное только на компьютере.

Я выключила свой фонарик. Арн и Фингал выключили свои. Мы стояли лицом к лицу к Поверхности с закрытыми глазами против самого яркого света, который только видели и ощутили первое теплое прикосновение, исходившее от чего-то другого, а не от обогревателя. Так много запахов! Воздух практически утопал в них. Звук ветра, колыхавший листья, — я слышала его в некоторых видеороликах, которые нам разрешали смотреть, видела, как трепещут и дрожат листья. Я хотела увидеть это в живую.

Трость бабушки застучала позади нас, и мы все вместе двинулись вперед. Я прищурила глаза. Теперь уже свет казался мягче, но таким белым в небесах над нами! Я никогда не видела таких сияющих облаков!