Маркус сморщился и отвел взгляд, ничего не говоря.

Мишель подняла кверху наманикюренный указательный палец.

– Подождите. У меня есть помощник. Я пригласила сегодня присоединиться к нам во время этой беседы замечательного специалиста, консультанта по генетике – если вы не будете против. Ее зовут Люси МакКейб. И она приехала сюда, но я не хотела звать ее, не заручившись вашим согласием. Что вы на это скажете?

– Давайте ее сюда. – Маркус подался вперед в мягком кресле. – Думаю, сейчас куда больше смысла в том, чтобы говорить о фактах, а не о чувствах. Я бы с удовольствием побеседовал с генетиком. Я и сам провел некоторые изыскания.

Кристина удивленно взглянула на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Я кое-что почитал в интернете сегодня ночью Мишель кивнула.

– О’кей. Но только Люси не генетик, генетик – это врач, а Люси консультант по генетике, у нее степень магистра. Она оценивает риск передачи наследственных заболеваний ребенку через третье лицо.

Кристина мысленно перевела это на понятный язык: в процедуре искусственного оплодотворения могут участвовать три стороны – донор спермы, донор яйцеклетки и суррогатная мать, которая вынашивает для пары ребенка, при этом не делая в него «генетического вклада».

– Тогда почему вы хотите, чтобы мы с ней поговорили?

– Мы время от времени консультируемся с ней, и я ей полностью доверяю. Она располагает полезной информацией. – Мишель повернулась в Кристине: – А вы хотите, чтобы она пришла? Или, может быть, вы предпочитаете сегодня поговорить без нее, а встретиться с ней потом, отдельно? Кристина?

– Я хочу с ней поговорить. И прямо сейчас – очень хорошо.

– Ну так зачем ждать? – Маркус нетерпеливо махнул в сторону двери. – Зовите ее сюда.

Мишель приподнялась в своем кресле, наклонилась над столом и нажала кнопку вызова на коммуникаторе. В комнате повисло молчание, и Кристина почувствовала неловкость: обычно во время их сеансов они все время разговаривали, и часто им не хватало оговоренного времени, чтобы закончить, а сейчас в кабинете было неприлично тихо и как-то напряженно, поэтому когда раздался стук в дверь, все невольно вздохнули с облегчением.

– Это, наверно, Люси. – Мишель встала и открыла дверь, впуская маленькую, подвижную женщину лет шестидесяти, с пышными седыми волосами и серебряными серьгами-кольцами в ушах, в очках в тонкой металлической оправе. Она была одета в бежевый брючный костюм, который напоминал бы форму медперсонала, если бы не яркий шелковый шарф с цветочным узором, наброшенный поверх него.

– Здравствуйте, Кристина, Маркус, – сказала Люси, улыбаясь и протягивая каждому по очереди руку, затем она уселась в последнее свободное кресло перед столом Мишель. – Спасибо, что пригласили меня на ваш сеанс. Я всегда очень рада консультировать вместе с Мишель. Мы знакомы уже двадцать лет.

– А еще мы вместе ходим пешком, – добавила Мишель. – Люси затащила меня в свой прогулочный клуб – и с тех пор я никак не могу их догнать.

Кристина улыбнулась:

– Вот уж в это верится с трудом.

– И не верьте, – просто ответила Люси, и все три женщины рассмеялись.

Маркус нетерпеливо кашлянул.

Улыбка Люси погасла.

– А теперь, поскольку я уже в курсе вашего случая, может быть, сразу приступим к делу?

– Отлично, – кивнул Маркус.

– Да, пожалуйста, – сказала Кристина. Ей нравилось, как ведет себя Люси.

Консультант сплела тонкие пальцы рук на коленях и заговорила спокойным и уверенным тоном, который внушал доверие и уважение:

– Я так поняла, что Хоумстед не может ни опровергнуть, ни подтвердить ваши опасения и раскрыть личность анонимного донора, поэтому будем рассуждать гипотетически. Можно?

Маркус нахмурился:

– У нас нет другого выбора. Наш вопрос состоит в следующем: если у нашего донора имеется склонность к проявлениям жестокости – может ли это передаваться по наследству? Я читал, что большинство серийных убийц – социопаты. Или искатели острых ощущений. А это передается по наследству?

– Прежде всего – давайте договоримся, – Люси подняла руку, – я не слишком сильна в психологии, но я работаю генетическим консультантом вот уже двадцать девять лет. Главная сложность с психологическими отклонениями – это то, что их нельзя диагностировать при помощи каких-то анализов, ни анализов крови, ни каких-либо других, насколько я понимаю.

– Правда?

– К сожалению, да. Поэтому я не могу опираться ни на какие результаты анализов, отвечая на ваш вопрос. Тем не менее я собрала и проанализировала кое-какие данные по просьбе доктора Давидоу. Буду очень рада поделиться ими с вами, могу выслать их вам по почте. На основе этих данных я сделала определенные выводы, которые могу озвучить прямо сейчас.

– Пожалуйста, будьте так любезны.

– Относительно психологических отклонений нужно понимать главное: что это – врожденная патология или приобретенная в результате неправильного воспитания и условий жизни. На самом деле все зависит от того, какое отклонение мы имеем в виду. Например, исследования указывают на то, что биполярное расстройство может передаваться по наследству, как и шизофрения, и клиническая депрессия. В случае с алкоголизмом, токсикоманией и наркоманией важную роль играют гены матери – это нужно учитывать, выбирая донора яйцеклетки.

– Мы использовали донора спермы, а не донора яйцеклетки.

– Понятно, – Люси кивнула, все с тем же спокойствием:

– Что касается социопатии – большинство авторитетных исследований и работ утверждают, что она не является наследственным фактором. Другими словами – социопатами не рождаются, ими становятся. И это мое заключение.

Кристина облегченно выдохнула. Она сразу вспомнила разговор с Лорен.

– То есть вы говорите, что если даже наш донор – это Джефкот, серийный убийца, наш ребенок не должен унаследовать от него… ну, что там у него есть. Его психологическое отклонение.

– Да. Это мое мнение относительно социопатии, – Люси удовлетворенно кивнула. – И к такому же мнению я пришла относительно склонности к насилию. Я изучила много статей и исследований, и большинство их авторов считают, что она не передается по наследству. Определяющими в данном случае являются факторы окружающей среды – то есть дети, которые растут в семье, где применяется насилие, могут иметь тенденцию к его применению. На примере домашнего насилия это очень четко прослеживается. Это не наследственное – это приобретенное качество.

Мишель улыбнулась:

– Думаю, вы можете немного выдохнуть, да, Кристина?

– Да, – сердце Кристины радостно забилось, – то есть – все это по-прежнему странно, конечно, но хоть какая-то ясность.

– Не для меня, – хмуро заявил Маркус. – Люси, я читал в сети, что существует и другая точка зрения.

– Какая же?

– Утверждают, что склонность к насилию как раз передается по наследству. Я читал о «гене воина» – говорят, что люди, склонные к поиску острых ощущений или постоянному риску, наследуют это качество, что оно заложено у них в генах. И что из них могут вырасти жестокие люди.

Кристина вздрогнула:

– Как ты узнал?

– Я прочитал, могу показать тебе потом статьи, – ответил Маркус, губы его сжались в тонкую упрямую линию. – Отнюдь не все генетики считают, что это приобретенное. Некоторые уверены, что наследственное. У искателей приключений отмечается другой уровень ингибиторов МАО и другой уровень таких гормонов, как тестостерон – и это передается по наследству. Исследования показывают, что такие люди чаще совершают преступления, чем те, у кого этого нет. Другими словами – серийными убийцами все-таки рождаются, а не становятся.

Люси нахмурилась, на ее гладком лбу появились морщины.

– Маркус, Кристина, я сделала свои выводы на основе собственных исследований, наблюдений и опыта. И думаю, на них можно положиться.

– Но ведь есть и другие, кто с вами не согласен? – холодно спросил Маркус.

Люси расцепила пальцы и подняла открытые ладони:

– Можете ли вы найти в Интернете кого-то, кто будет иметь противоположную моей точку зрения? Разумеется. Но это же Интернет – такова его природа. Я бы не стала делать какие-то заключения на основе информации из Интернета.