— Дом, милый дом, — через несколько минут после того, как на экране появился
дом по соседству от дома Делакруа, произнёс Майкл с ноткой сарказма в голосе.
Огромный, — подумала я. — Традиционный. Богато украшенный.
— Большинство людей называют его домом Таунсендов, — беспечно произнёс
Майкл, — но я предпочитаю слово «усадьба».
Чем больше шутил Майкл, тем сильнее стучало моё сердце. Ты должен был
покончить с этим местом. Ты должен был освободиться.
— Это башня? — спросила Лия. — Люблю мужчин с башнями.
Раз уж Майкл решил отпускать шутки о своей личной преисподней, Лия найдет
способ его переплюнуть. На протяжении многих лет эти двое научились делать самые
весомые вещи абсолютно незначимыми.
На экране Бриггс и Стерлинг подошли к крыльцу. Бриггс позвонил в дверь. Один
Миссисипи. Два Миссисипи. Массивная дверь из красного дерева открылась.
— Агент Бриггс, — дверь открыл мужчина с густыми волосами цвета древесного
угля и привлекающим внимание голосом: богатым, теплым баритоном. Он протянул руку
и хлопнул агента Бриггса по плечу.
— Я знаю, что вы не были рады тому, как далеко я зашел, чтобы вы сюда приехали.
Но я бы никогда не простил себя, если бы не сделал всё, чтобы помочь Рэми и Элиз в
такое время, — он повернулся от Бриггса к Стерлинг. — Мэм, — произнёс он, протягивая
ей руку. — Тэтчер Таунсенд. Очень приятно познакомиться.
Стерлинг пожала его руку, но я знала, что она не удостоит мужчину даже намёком
на улыбку.
— Прошу, — плавно произнёс Таунсенд, делая шаг назад, — проходите.
Это — отец Майкла. Я постаралась осмыслить это. Я видела в нём уверенность
Майкла, его харизму и неукротимое очарование. Я ждала, что что-то спровоцирует моего
внутреннего профайлера. Ждала намёка — хоть крохотного — на то, что открывший дверь
мужчина был монстром.
— Пока что он не врал, — сказала Майклу Лия.
Майкл одарил её резкой улыбкой.
— Это не враньё, если ты веришь в каждое своё слово.
Я ожидала увидеть Тэтчера Таунсенда заносчивым человеком, который хотел
владеть, обладать и контролировать. Я ждала кого-то вроде отцов Дина или Слоан. В
крайнем случае, я ожидала увидеть человека, чьи демоны будут незаметны для простых
людей, но не для меня.
Ничего.
— Что ты можешь рассказать нам о бизнес-партнере своего отца? — спросил у
Майкла Дин, пока на экране происходило знакомство.
— Рэми Делакруа? — Майкл пожал плечами. — Ему нравятся красивые вещи и
красивые люди. Ему нравится контролировать ситуацию. И, бог его знает почему, ему
нравится мой отец. Эти двое работали вместе ещё до моего рождения. Рэми хмурится,
когда он несчастен, срывается, когда зол, и флиртует с каждой юбкой.
Что видишь, то и получаешь. Чуть раньше Майкл произнёс эти слова, подражая
своему отцу. И он лгал. Тэтчера Таунсенда было сложно разгадать. Если бы читать отца
Майкла было так же просто, как читать Рэми Делакруа, Майкл никогда не стал бы
человеком, умеющим считывать эмоции человека в мгновение ока.
— Хочешь сказать, мы сразу поймем, если Делакруа как-то причастен к
исчезновению его дочери, — я сосредоточилась на этом, надеясь, что Майкл последует
моему примеру.
— Хочу сказать, что Рэми не тронул бы и волоска на голове Селин, — Майкл
пристально смотрел на экран. — Как я уже сказал, ему нравятся красивые люди, а Си-си
была красивой с дня своего рождения.
Лия не замерла, не повела глазом, даже не отодвинулась от Майкла. Но она могла
услышать в этих словах правду. Могла услышать привязанность, когда Майкл называл
Селин Делакруа Си-си.
— Вы получите всё, что вам понадобится, — слова Рэми Делакруа заставили меня
снова обратить внимание на видео. Он походил на тень отца Майкла: чуть ниже, с чуть
менее вкрадчивыми чертами лица и куда более нервный. — Мне плевать, чего это будет
стоить. Плевать, какие законы вам придется нарушить. Верните мою малышку домой.
Агент Стерлинг не стала говорить ему о том, что ФБР не нарушает законы. Вместо
этого она начала допрос с довольно легкого вопроса.
— Расскажите нам о Селин.
— Рассказать что? — возмущенно ответил Делакруа. — Ей девятнадцать.
Студентка чертова Йеля. Если вы хотите сказать, что она сама навлекла это на себя…
Его жена коснулась его руки своей ладонью. Из документов о деле я знала о том,
что Элиз Делакруа была старше своего мужа. Бывший профессор экономики в Лиге
Плюща с соответствующими связями. Гневная тирада Рэми пошла на спад, а Элиз
мельком взглянула на отца Майкла. Через несколько секунд Тэтчер отправился налить
своему деловому партнеру выпить.
— Что ты видишь? — спросила я у Майкла.
— На лице Рэми? Беспокойство. Немного блефа, немного страха, немного
справедливого негодования. Никакой вины.
Я задумалась о том, многие ли родители чувствовали бы вину, узнай они о том, что
их дочь отсутствовала почти неделю, прежде чем кто-нибудь это заметил.
— Селин независимая, — сказала агентам Элиз Делакруа, когда в руке её мужа
оказалась выпивка. Она была элегантной афроамериканкой, высокой и грациозной, как и
её дочь. Её плечи всегда были расправлены. — Пылкая, но рассеянная. С характером, как и
её отец, и моей напористостью, хоть её она старается скрывать.
Я обратила внимание на то, что женщина упомянула характер своего мужа перед
ФБР. Ты должна знать, что в таких делах всегда подозревают родителей. Либо тебе
нечего скрывать, либо ты не против подставить своего мужа.
— Элиз всегда всё контролирует, — сказал мне Майкл. — Своего мужа, свои
эмоции, семейную репутацию. Селин — это единственное, над чем у неё нет контроля.
— Она скучает по дочери? — не отрывая взгляда от экрана, спросил Дин.
Довольно долго Майкл молча наблюдал за Элиз Делакруа. Тон её голоса не
изменился. Черты её лица не дрогнули.
Майклу удалось ответить на вопрос Дина.
— Она сломлена. В ужасе. Чувствует свою вину и отвращение — к себе и своему
мужу.
— К Селин? — негромко спросила я.
Майкл не ответил.
На экране агент Бриггс занялся установлением временных рамок, а я постаралась
поставить себя на место Селин. Она росла с отцом, отвечавшим на вопросы о своей
дочери словами, что о ней нечего рассказывать, и матерью, первым делом решившей
упомянуть её характер и напористость.
Независимая, — подумала я. — Пылкая. Упрямая. В фотографиях Селин я видела
призрак Элиз. Чистые цвета, без принтов. Ты рисуешь так, словно танцуешь, словно
дерешься — и смотришь в камеру так, словно знаешь тайны всего мира.
На заднем плане видео Тэтчер Таунсенд приготовил ещё два напитка: для себя и
для Элиз. Я впервые задумалась о том, куда подевалась мать Майкла. Затем я подумала о
том, почему Рэми и Элиз решили пообщаться с ФБР в доме Таунсендов.
— Что чувствует твой отец? — я ненавидела себя за этот вопрос, но понимала, что
мы должны относиться к этому делу, как к любому другому.
Майкл принялся изучать лицо своего отца. Тэтчер держал в руках стакан бурбона
со льдом, но не пил его. Всего через несколько секунд Майкл уже писал сообщение агенту
Бриггсу.
— Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на своего отца, Колорадо? — в голосе
Майкла не было абсолютно никаких эмоций, словно то, что он прочитал на лице Тэтчера
Таунсенда, заставило что-то внутри него онеметь. — Под этим печальным выражением
лица, он в ярости. Оскорблен. Лично обижен.
Обижен чем? — гадала я. — Тем, что кто-то похитил Селин? Тем, что в его доме
находится ФБР?
