Парад мощный, рассчитан на внутреннее потребление, чтобы после второй волны первомайской демонстрации показать «всем этим»: пока есть такая сила у власти — можете пищать и вопить. Это уже укладывается в горбачевскую новую логику.

Вчера я впервые был на Президентском совете в узком составе. Очень заметно, что, разрушив прежнюю (партийную) власть, он (где-то в душе) сохранил надежду, что она перейдет к нему лично. Поскольку он ведь (как опять вчера горячо нам доказывал) за прогресс. Он же не реакционную политику проводит, он хочет добра народу и знает, как его ему принести. Вот. Когда он эмоционально на что-то реагирует и перестает рассуждать спокойно, такое вот, оказывается, представление у него о демократическом процессе.

Опять разошелся М. С. из-за Литвы. Обрушился на средства массовой информации, которые «распоясались» (гдляновщина), не выказывают никакого уважения Президенту страны. Рассказывал о встрече Раисы Максимовны с Помелой Гарриман, которая поражена неблагодарностью советских людей к Горбачеву, не понимают величия его дела. А кончил он эту тираду тем, что, мол, время сейчас всем выбирать, в том числе и сидящим здесь.

Вот так-то. Яковлев опять принял это на свой счет. Вечером приходил жаловался. «Не знаю, что и делать, уходить что-ль». А почему? Ведь Горбачев пробросил, когда говорил о СМИ: смотрите, говорит, если Медведев что-то попросит у какого-нибудь редактора, тот пропустит мимо ушей, а если Яковлев попросит — сделает. В общем-то в точку попал, но с подтекстом: Медведев отражает «правильную» точку зрения, а Яковлев сомнительную, приспособленческую, под радикалов.

А. Н. считает, что Крючков шлет на него Горбачеву «направленную» информацию. Может быть, может быть. Крючков, действительно, вернулся к старой методе давать наверх информацию, которая будет «правильно» воспринята. Например, о замыслах сионистов. А вот о делах «Памяти» или черносотенной «Литературной России» ни разу информации не представлял.

В записке к Горбачеву понес я Язова, Бакланова, Белоусова и Катушева за их требования как ни в чем ни бывало поставлять оружие соцстранам и государствам соцориентации. Рассчитывал, что на этот раз Горбачев прореагирует, а он начертал на моей записке: «Ознакомить Бакланова».

Статья Клямкина в «Московских новостях». Называется «Прощание с 1 мая». Вывод — «конец единения народа с руководством».

Вчера много сделал:

— проект для интервью М. С. Тлше'у;

— письмо Андреотти, которое повезет Адамишин;

— речь на обеде с Мубараком и материал для разговора с ним.

Выяснял у Толи Ковалева в самом ли деле Шеварднадзе «расстыковал» объединение Германии и европейский процесс, о чем шумят все от Коля до Ганди (это результат боннского поражения на «два + четыре» и приходится выкручиваться подачками на пропаганду). Горбачев отверг мой и Шеварднадзе проект ответа Бейкеру (по самолетам на СНВ). Согласился с Ахромеевым, перед которым спасовали Язов и Зайков.

Вчера по TV передали общение Горбачева с его избирателями на XXVIII съезд во Фрунзенском районе. Он был в блестящей форме и сражался прямо таки с ленинской страстью, был откровенен, как на ПБ. И о русском народе, и об РКП, и о том, что никогда не отступит, и что те, кто все будто бы знают и имеют уже расписание, как идти к процветанию — политические мошенники, что вторая волна 1 мая на Красной площади, — это шушера с их «Долой Горбачева» и с портретами Николая II, Сталина и Ельцина. Словом, не по президентски выступал, а в прежнем своем яростном, но уже и гневном (в отличие от прошлого) стиле.

Записок было навал. Одна из них: Большевики имели план и знали куда и как вести страну, а нынешнее руководство не знает и не умеет. Парировал мгновенно: знали? Имели план? Так вот и завели страну. Нет! Будем идти от жизни, а не ломать жизнь по моделям.

Его альтернативный соперник (для избрания на Съезд) — рабочий из «Демплатформы». Начал он так: Мы увлеклись ленинским правилом — революция чего-нибудь стоит, если умеет себя защитить, а пора наоборот: революция чего-нибудь стоит, если есть что защищать.

Интересно, какой будет итог голосования. Убожество и несопоставимость соперника — ну, бьют в нос. И если его предпочтут Горбачеву, тогда уж, действительно, песенка перестройки спета.

Вечером Горбачев мне позвонил, все добирают вместе с Р. М. команду в США. Сообщил, что включают Фролова. Будто оправдывался — мол, из «Правды» нужно. Все понятно.

Спросил о моем впечатлении о его выступлении во Фрунзенском районе. Допытывался, не упустил ли он чего в своей речи. И потом вдруг с тревогой: «Изберут, как ты думаешь?» Очень симптоматично для нынешнего Горбачева.

Дочитал в «Неве» очередную порцию «Март 1917-го» Солженицына. Прямо таки хрестоматия о том, как происходят революции. И очень все похоже. Думаю, мы приближаемся к русскому 1791 году!

Звонил мне Вульфсон — старый еврейский латыш. Очень взволнован. Рубикс, говорит, объявил на 15 мая всеобщую забастовку с требованием отменить «Декларацию 3 мая». Милиция вся русская, она будет на стороне забастовщиков. В армии прошли митинги, там поддержат милицию. Если забастовщики выйдут на улицу, то латыши тоже выйдут.

И я очень боюсь… начнется побоище и тогда все, и тогда, действительно, все, потому что ясно, чью сторону возьмет Горбачев. Тогда хана визиту в США и вообще всему, ведь мы накануне российского съезда, российской партконференции, на носу забастовки в Кузбассе, Донбассе и Воркуте. Ю. Афанасьев, Ельцин и Травкин уже публично поклялись создать антикоммунистическую партию.

Очень все напоминает то, о чем пишет Солженицын про 1917 год.

А у меня почему-то нет страха.

Вчера, в субботу, М. С. позвал в Ново-Огарево обдумать концепцию к XXVIII Съезду КПСС. Приехали Яковлев, Примаков, Фролов, Шахназаров, Болдин, Петраков и я. Весь день дискутировали. Попутно услышали такие его рассуждения «о своей доле». Жизнь что? Она одна. Ее не жалко отдать за что-то стоящее. Не на жратву же или на баб только. И я ни о чем не жалею. Раскачал такую страну. Кричат: хаос, полки пустые! Партию развалил, порядка нет! А как иначе? История иначе не делается. И как правило, такие большие повороты сопровождаются большой кровью. У нас пока удалось избежать ее. И это уже колоссальное достижение. И весь мир теперь размышляет в духе нового мышления. Это что? Так себе? И все ведь — к человеку, все в русло цивилизаторское. А дефициты и полки пустые переживем. Колбаса будет. Ругают, клянут! 70 процентов аппарата ЦК и самого ЦК против меня, ненавидят. Не делает это им чести: если поскрести — шкурничество. Не жалею ни о чем и не боюсь. И на съезде не буду ни каяться, ни оправдываться.

Целый день говорили вокруг этих проблем. Он даже согласился с моим заявлением (а это я уже не раз ему говорил), что перестройка означает смену общественной системы. Согласился, но добавил: в рамках социалистического выбора. Ну и ладно пока…

А в итоге поручил Примакову, Шаху и мне все обобщить и через два дня представить проспект доклада Съезду.

Сегодня я весь день писал. Сочинил 14 страниц. Как быть дальше? Мне ведь надо готовить материалы для Вашингтона, тут еще конь не валялся. Значит, сесть рядом с Шахом я сейчас не могу, а доверить мое ему я тоже не могу — изуродует по своему. Наверно, придется отдать все таки ему + Яковлеву, пусть покрутятся пока мы «ездим по Америкам».

Вчера я в Ново-Огареве произнес еще одну горячую речь — насчет того, что нужно по-новому поставить на Съезде и женский вопрос.

29–30 мая были в Канаде. В Оттаве, в аэропорту Горбачева спросили об его отношении к избранию Ельцина председателем Верховного Совета РСФСР. Отвечал длинно и не нужно. Еще одно очко в пользу Ельцина.

С 30 мая по 4 июня — Вашингтон. Встречи, визиты, поездки по городу, ночная изнуряющая работа по подытоживанию бешенной активности Горбачева. Он был в ударе: там, на Западе, он в среде, где его поняли и оценили величие им сделанного, а у нас — сплошное похабство.