Наметилось отставание партии. Об этом мы уже говорили на июньском Пленуме. Оно есть и сейчас. И осталось что сказать из того, что уже тогда говорилось. Не надо опять очередную «интересную речь» произносить. А повязать интересные идеи с делом, вдалбливать, убеждать всех, что ключевое направление сейчас — будничная, текущая работа, но не текучка. Иначе болтовня, иначе маниловщина. И скажут нам: хватило у вас сил, у руководства, у партии — на гудок, а движения нет. А спасение перестройки в движении.

Мы должны донести до людей: коренное изменение, качественное изменение общества произойдет на последних этапах перестройки. Но на подходах к нам партия, ее руководство будет держать в поле зрения неотложные нужды. Без этого мы не подкрепим в людях настроение работать, не нарастим поддержку наших замыслов.

(После этой часовой речи Горбачева наступило долгое молчание. Члены Политбюро попросили время подумать. Был сделан большой перерыв. — А. Ч.).

Рыжков. Это уже стиль, метод нашей работы — периодически осмысливать сделанное и не сделанное. Откровенность высказываний — большое достижение. Это дает возможность вырабатывать коллегиальную позицию. На революционном этапе это полдела.

Нельзя сказать, что мы все знали и знаем. Но наступил момент в перестройке, когда мы можем сказать и о плюсах, и о нерешенных вопросах. Напряжение нарастает. Это закономерно.

Что происходит?

Демократизация встречает большое сопротивление консервативных сил. То, что было тайным, теперь выпирает. И видно, где незнание, а где сопротивление… со стороны определенных прослоек нашего общества.

Массы верят партии, горят перестройкой. И политическая мудрость состоит в том, как вести дело, чтобы они всегда шли за нами. Мы же для народа делаем все, не для себя же.

Вопрос о кадрах я поставил бы на второй план: мы уже знаем, кто за что. Кадры не готовы. Они десятки лет воспитывались по другим принципам.

…Если массы отвернутся от нас — это наша трагедия, наше поражение. 89-ый и 90-ый годы будут самыми тяжелыми.

Январский Пленум и июньский Пленум этого года, т. е. демократизация плюс экономическая реформа, — это две глыбы, которые мы должны столкнуть. Госприемка — испытание в этой задаче. Необходим год, чтобы почувствовать, получается ли.

1988 год — начало большого испытания в экономике: выходим на полный хозрасчет. Даже руководители высокого ранга не понимают, как они будут жить и работать.

Но не останавливаться. Прошлые реформы гибли из-за этого…Выдавливаем средства из всего, но даем на социальные нужды. Мы же в этом отношении очень отстаем от других стран. А в народе создается ощущение, что наверху сидят и не понимают, что надо решать в первую очередь.

О ценах. Это оселок, на котором будут проверять и нас, и зрелость общества. Запущенность такая, что давно, 10–15 лет назад, надо было решать вопрос с ценами.

…Если мы будем на нынешнем уровне держать расходы на оборону, мы не сможем модернизировать промышленность, не дадим народу благосостояние… С учетом новой нашей философии надо сокращать расходы на оборону.

В идеологическом плане… Предстоит 70-летие Октября. Доклад должен быть такой, чтобы видно было, что мы не только экономически хотим идти вперед, а чтобы он утверждал патриотизм, веру в идеи.

Надо серьезно сказать о людях, которые делали с народом такое!. Но нельзя все валить в одну кучу, как это мы видим в прессе. Почему, например, корить тех, кто строил пятиэтажки (в «Огоньке» этим занимаются)?! Для нас эти пятиэтажки тогда дворцами были.

Надо, чтобы народ знал свое прошлое. Гласность, демократизация — главные рычаги в нашем деле. Без них ничего не поднимем.

На частности надо обращать внимание. Ведь в ситуации гласности создаются течения, не соответствующие направлениям, которые мы заложили в перестройку. Чуть ли не новые партийные платформы возникают.

Я против того, чтобы душить гласность. Но и нельзя давать возможность определенным силам расшатывать политические устои. У нас должна быть какая-то программа действий на этот счет. У меня нет колебаний, что мы сможем управлять гласностью: четко, трезво, без паники это делать.

Лигачев. На 100 % подписываюсь под речью Михаила Сергеевича.

Есть беспокойство за нашу политику. Но никогда я не теряю оптимизма.

Без демократии и реформы мы закопаем перестройку…При подготовке решений надо лучше взвешивать последствия позитивные и негативные. В целом решения апрельского Пленума ЦК 1985 года соответствуют интересам народа. Но — в целом! Есть другие моменты.

Вот — о повышении цен на хлеб. Не совсем продумали эту меру, сделали поспешно: качество хлеба не повысили, а цены подняли.

Горбачев. И зачем этой чепухой надо было заниматься? (Го есть связывать с повышением качества — А. Ч.). Мы же знали, что цены все равно придется менять.

Лигачев. Увеличение производства водки в 1986 году не дало нам ничего. Против самогоноварения это не сработало… Никого не хочу упрекать, но…

Партия отстала от событий. Это произошло и с освещением истории. Наговорено тут столько и такого, что кое в чем стало еще более неясно. Долго придется разгребать.

Неожиданны и события в Прибалтике. События показали, что актив партии проявил пассивность. А в области истории оказался совсем неподготовленным. Ни один не выступил в защиту Советской власти.

Партактиву Эстонии пора идти в парторганизации, в коллективы и объяснять историю республики. Но тут нужны кадры с идейно-политической закалкой.

О правовой основе перестройки. В 1917 году за два месяца была создана правовая основа Советской Республики. А сейчас тоже ведь — революция.

Перестройка рассчитана на длительный период. Это правильно. Но при условии, если мы выполним ХП-ую пятилетку.

А тут еще погода все попортила. Такая бывает раз в 30–50 лет.

Надо выводить вперед пищевую промышленность. Это один из главных источников увеличения национального дохода.

… В партии много пассива, балласта. Это миллионы людей. Надо бы пойти на аттестацию коммунистов. Это не чистка. Но напоминание об ответственности быть членом партии.

…Возьмите, например, партийную организацию Калининградской области. Область, как была хуже всех на территории Пруссии, так и осталась.

…Политбюро, пока вы, Михаил Сергеевич, были в отпуске, работало дружно.

Громыко. Мысль о приостановке членства в партии чужда партии. В стране нет оппозиции курсу перестройки — ни в партии, ни в народе. Общество монолитно. Политической оппозиции нет. Но есть определенные слои, которые — по разным причинам — не нашли своего места в процессе перестройки. Величие и глубину задач они не всегда чувствуют.

Горбачев. У нас есть кадры, которые по 20–30 лет возглавляют колхозы и предприятия. Но у некоторых такой задор, такое чувство новизны, какого не найдешь у многих молодых. Что? Партию заменить? И оставить одно руководство?

В то же время приходится констатировать, что те новые, а их после ХХУП съезда 60 %, ничего нового в работу пока не принесли.

Громыко. 70 лет социализм существует в мире законно, а не с чьего-либо согласия. Даже уродство в его истории — культ личности — не остановило его движения от успеха к успеху. Культ был тормозом, да. Но несмотря на это, страна шла вперед. И солдаты на войне сражались за страну, а не за «личность».

…Надо связать юбилей с политикой, с тем, что мы сейчас обсуждаем. И не допускать суматохи.

Воротников. Не удается все охватить, чтобы дать полную картину нашего развития. Поэтому надо четче определить приоритеты. Тем более, что всего не предусмотришь: катастрофы, шквалы, тайфуны, погода и т. д. И опять же — кто быстрее отрапортует: старые методы!

Горбачев. …Кто больше колхозов создаст!

Воротников (не понял иронии. — А. Ч.). Возникает и местничество — раз даем права. Дисциплина начинает хромать. С секретарем райкома так уже не поговоришь, как раньше. Появились уже целые районы, где тебя слушать как прежде не будут. Если сам не поехал на место, не послал кого — ничего делать не будут. На местах не ведется разъяснительная работа по перестройке.