Слабинку нельзя показывать, даже если ворчат. Тем более, что «народ» воодушевлен: сегодня я прочитал подборку писем в адрес ЦК со всех концов СССР, с оценкой и «советами» начальной деятельности нового Генсека. Разослано по ПБ. Очень волнует. Языки развязались, откровенно, сильно, без оглядки люди пишут о том, что вот только сейчас можно начать говорить о действительном возрождении ленинского стиля в отношениях: «руководитель — народ, партия». И ни тени культистской сопливости, подхалимажа, славословия. Выкладывают все, что накипело от брежневиады и черненковщины.

Это должно вдохновлять М. С. Однако, есть опасность оказаться так же изолированными, как в последние свои годы Ленин. Поэтому надо смелее, еще смелее чистить и сменять аппарат. Старые кадры в большинстве своем будут сопротивляться даже если и не по шкурным соображениям, а потому что не могут работать иначе. Пономарев тому ярчайший пример.

От Корниенко также стало известно, что МИДу поручено готовить согласие на встречу Горбачев-Рейган в Женеве. Не уверен, что от этого будет какой-то стратегический толк, но морально-политическая польза будет: Горбачев «забьет», «затюкает» этого актеришку-ковбоя. И это так или иначе все равно станет известно всему миру.

Между прочим, в письмах к Горбачеву, о которых я упоминал выше, есть и такие: как только, мол, вы наградите себя орденом, как только вы сделаете себя лауреатом какой-нибудь премии, вы мгновенно растеряете весь свой авторитет, все уважение, которое возникло к вам в народе сейчас!

Гремец (Секретарь ЦК французской компартии) созвал послов соцстран в Париже и запретил им иметь какие бы то ни было отношения с ФСП! А мне пришлось отменить давно запланированный коллоквиум с французскими социалистами «по разоружению» на уровне ученых, так как наше согласие рассматривалось на ПБ ФКП и Гремец от имени Марше заявил посольству протест, угрожая, что в противном случае откажется от встречи с Горбачевым (намечена на август). Охалпели совсем! Торез, наверно, в гробу переворачивается!

Вчера был мой доклад на теоретической конференции в Отделе об МКД в зоне развитого капитализма. Говорил я около часу. Был откровенен и подал себя как есть, хотя, конечно, много вопросов (на которые нет у нас ответов. настоящих, я имею в виду) остались за бортом. Мне самому показалось, что заинтересовал и даже взволновал.

Сегодня посыпались отзывы. Лариса заявила: «Анатолий Сергеевич, все ребята потрясены вашим докладом, говорят, что с этого момента начинается новое отношение к коммунистическому движению в КПСС». Лисоволик сказал, что правда, в конце концов, побеждает. Рыкин был сдержан (видимо, оглядывался на представителя парткома, который ограничился заявлением, что я сделал нестандартный доклад), но пожимая руку, сказал, что доклад интересный. Брутенц сказал, что покорила откровенность и реализм, которых мы не слышали с этой трибуны. Много серьезных вопросов, но что с ними делать, мы, мол, не знаем.

Сегодня, выступая в прениях Иваницкий заявил, что конференция «продолжалась» и вчера в коридорах, и сегодня утром за завтраком, и в рабочих кабинетах, и в столовой за обедом. Некоторые, мол, говорят, что Черняев драматизировал ситуацию, «утрировал». Я не думаю, что это так. В нашем закрытом кругу только так есть смысл говорить.

Было шесть выступлений. Все, за вычетом самонадеянного мудака Кудинова, очень высокого уровня, временами по-моему, превосходившего уровень доклада. Была и скрытая полемика: докладчик де сделал перекос на объективные причины. Но большинство говорили в духе моей тональности, соглашались с моей постановкой главных вопросов. Народ у нас весьма грамотный и в большинстве своем — давно уже преодолевший догматическую ортодоксию. Словом, я доволен, что так все прошло. Но круги пойдут и через партком, и через другие отделы, и через Пономарева, которому, конечно, не понравился бы мой доклад, тем более, что он выглядит чуть ли не вызывающим контрастом его докладу по итогам апрельского Пленума на партсобрании в конце мая.

Александров поиздевался надо мной (по телефону) за материал к беседе Горбачева с Трюдо (бывший премьер Канады). Может быть, за дело, хотя явно, чтоб доставить себе удовольствие. Загладин меня предупреждал, что Горбачеву нужны не текстовые памятки для зачтения, а набор мыслей, которые стоит сказать данному собеседнику. Я понимал, что подготовленный в американском секторе и доработанный мной материал — не то. Но какие такие мысли нужно передать Трюдо, который неизвестно кто теперь — ни лидер партии, ни премьер, так. знатный турист, который имел счастье быть знакомым с Горбачевым в прежние времена. Вот и заменяли мы мысли «красивыми» выражениями. Будет наука на будущее!

Подумал обо всей прошедшей неделе: была наша теоретическая конференция, которая всех взбудоражила, потому что откровенно поговорили о том, что является главным предметом нашей работы, за что мы зарплату получаем в ЦК и в отношении чего — мы профессионалы. По службе же мы этим своим предметом, т. е. МКД, занимаемся процентов на десять, если не меньше. Остальное — обслуживание претензий Пономарева быть «теоретиком нашей партии».

Статья Глазунова (художника) в «Правде». Он осудил 20-тые годы почти так же, как это было сделано при Сталине, в том числе и Петрова-Водкина. Пошло и глупо.

В № 6 «Нашего современника» наглая статья почвенника Любомудрова о состоянии театрального дела. Сделана по схеме 1949–52 годов: все еврейские авторы — плохо, все русские — хорошо. Мейерхольда смешал с говном. Предупредил о посягательстве на русскую классику со стороны всяких интерпретаторов их на сцене (с еврейскими фамилиями или «известно, что — еврей»). Так что при всем почти бесконтрольном «плюрализме» в наших газетах, когда появляются такие наглые вещи, — все понимают, откуда это идет, кто поощряет.

Некоторые считают, что кто-то заинтересован, чтобы поссорить Горбачева с интеллигенцией, пока он занят экономикой и проч. Возможно! Интересно, как в этой ситуации поведет себя Яковлев, если его действительно сделают заведующим отделом пропаганды.

Горбачев выступает почти каждый день. Правда, это его выступления, а не написанные ему. Но «народ» начинает ворчать: уж слишком надоело многоговорение при «предыдущих ораторах». (так обозвал Бовин прежних Генсеков).

Любопытно: я «страстно» жду перемен, в душе подгоняю Горбачева — скорей, смелей. Но ведь мне-то лично они ничего хорошего не сулят! Попрание и удаление Пономарева для меня означают, скорее всего, пенсию. Тем не менее я искренне хочу этих перемен, и во мне вызывают презренье люди, которые начинают ворчать по поводу горбачевской лихости, да еще доверительно, ища во мне союзника.

Был на Пленуме, который продолжался полчаса. Горбачев, не выходя на трибуну, в своей свободной манере начал говорить: завтра сессия Верховного Совета, нам надо обсудить ее вопросы, в том числе организационные. Первый — о председателе президиума Верховного Совета. Вы знаете, что с 1977 года этот пост совмещался с постом Генерального секретаря ЦК. Тогда это может было оправдано. Теперь времена другие, другие задачи и другая ответственность у разных органов. Генеральный секретарь должен сосредоточиться на роли и деятельности партии.

И без всякого перехода предложил в качестве кандидата на пост председателя Верховного Совета Громыко. Охарактеризовал его очень сдержанно, не отплатил за громыкинскую речь на мартовском Пленуме, еще раз показав, что «личностный» аспект для него не имеет значения. Сказал только, что Андрей Андреевич давно в партии, всегда последовательно проводил ее линию, привержен принципу коллективного руководства… И все! Ни об его уме, ни об его знаниях и способностях. Перешел к задачам Верховного Совета и вообще Советов, сказал о необходимости поднять роль постоянных комиссий ВС, наделив тут же их правом не только обсуждать работу министерств, но и оценивать работу министров, даже выносить суждение об их соответствии должности.