Еще до Венгрии Б. Н. и Загладин дали мне «для замечаний» проект международного раздела Программы. Единственное его достоинство — лаконизм, всего 30 страниц. Но по большей части это не Программа ленинской партии для рубежа веков и тысячелетий. Между тем, как интеллектуальный потенциал на пиках наших научных кадров позволяет сделать то, что нужно. И программная речь Черненко (как другие его выступления по внутренним вопросам, например, перед военными комсомольцами) — политически позволяет писать смело и глубоко. Но… аппаратные условности и промежуточные звенья не допускают высокого полета.

Забыл вчера пометить, что 20 мая был в ЦДЛ на поэтическом вечере Давида Самойлова (Дезьки). Много нового прочел. Он крупный поэт. Но сам признался в ответе на записку, что читает мало прозы «по техническим причинам» — из-за полуслепоты. Да, и не только дело в прозе, — вообще ограничен информацией. И это сказывается: поэтическое обобщение, ему вообще свойственное, перерастает в абстрактное «философское», сильно замешанное на приближении собственного конца. Делается это на высоком уровне, но очень уж оторвано от окружающего.

Читаю роман И. Герасимова «Радость жизни» («Знамя № 4-5-6). Кажется, одно из тех, что формирует новую великую русскую литературу.

Днем вспомнил: Венгрия хочет независимость в рамках содружества, причем нет ни предубеждения против Союза социалистических государств, ни сомнений в правильности и морально-политической ценности интернационализма. Наше отношение к этому видно по реакции на статью Сюреша и по тому, как «ответственные» товарищи поджимают губки, слыша о всяких реформах и прочем «оригинальничании» (два кандидата на выборах, выборность директоров, упразднение райкомов, реальные дискуссии на Пленумах и Съездах, не говоря уже о широких экономических и туристических связях с Западом, обилии товаров и т. д.).

Но это — лишь частное выражение общей нашей линии в отношении друзей: смесь шовинизма с бескультурьем и завистью. В пятницу я прочел огромную телеграмму из Берлина от Кочемасова — информирует о «негативах» перед встречей Хоннекера с Черненко. И тот же рефрен — в открытую, прямо, не пытаясь даже прикрыться принципами общности — «свободы, видишь ли захотели! Самостоятельными хотят быть!» Причем слово «самостоятельность» всякий раз берется в кавычки. Раньше подобное гауляйтерство приписывали Абросимову. Но вот и интеллигентный Кочемасов туда же. Дело, следовательно, не в после.

Сегодня была военная учеба. Для всего аппарата ЦК заместитель начальника Генштаба маршал Ахромеев прочитал лекцию «О характере современной войны» и показали два натовско-американских документальных фильма об их вооружениях. Маршал предельно четко изложил международную обстановку и нашу военную доктрину, а также, как готовятся к войне американцы. В выводах он апеллировал к аудитории — многие де из присутствующих прикосновенны к делам обороны. И это звучало как жалоба на то, что не все еще в республиках, в обкомах, в других гражданских подразделениях общества делают все необходимое по превращению страны в военный лагерь. Он не сказал этих слов, но видно было, что идеал жизни страны он видит именно в этом.

(Между прочим, любопытную цифру привел: 430 000 призывников за год пришлось отказать в военной службе по причине здоровья).

А потом фильмы. Они потрясают: ракеты, которые за сотни и тысячи километров сами находят цель, авианосцы, подводные лодки, танки, способные на все, крылатые ракеты, которые как в мультфильмах идут по каньону и за 2500 км. могут поразить цель величиной в 10 метров диаметром. Фантастические достижения современного гениального ума и умения. И, конечно, немыслимые расходы. Я смотрел и думал: но ведь столько же, даже больше должны на подобное тратить и мы. И все для чего? Чтобы готовить самоубийство человечества. Какое-то безумие! Забываясь, хотелось вскочить и спросить маршала: «Ну а что, если взять и ликвидировать все это оружие, которое у нас тоже, наверно, не хуже и не глупее. И сказать на весь мир: с нас хватит, все, баста! Мы обрели нормальное зрение и здравый смысл! Что будет?… Сразу американцы пойдут нас захватывать?…»

Но это уже неэвклидова геометрия! Вот тогда-то, в твоем звании заместителя заведующего Международным отделом ЦК, и впрямь сочтут тебя спятившим.

Пономарева опять смазали. По итогам поездки академика Велихова в США он «продиктовал» ему — с какими предложениями войти в ЦК (пресс-конференция по милитаризации космоса, обращение Верховного Совета к Конгрессу США, приглашение Кеннеди). Тот дисциплинированно сделал это, президент и главный ученый секретарь подписали. Пришло в ЦК, разослали по ПБ и Громыко с Устиновым вошли с запиской: отказать. Б. Н., естественно, как и все другие, расписался: «за», т. е. отказать своим же собственным идеям.

Его ничтожество. Сам рассказал, как он «организовывал» контакт Черненко с Папаоанну (генсек АКЗЛ КП Кипра). Папаоанну несколько месяцев просил, чтоб во время официальной делегации его партии в Москву его принял Черненко. Вот он приехал. Но как напомнить об этом Черненко? Б. Н. сунулся к Александрову. Тот ехидно возразил: вы, мол, Секретарь ЦК, это ваш вопрос, делегация компартии, вот и обращайтесь к К. У. Но Б. Н. не осмелился. А позвонил Дорошиной (стенографистке Черненко, бывшей при Брежневе самым доверенным лицом) — и предложил ей «текстовочку»: в коммюнике записать, будто Черненко принимал, а на самом деле, мол, не надо его беспокоить. Галя Дорошина так это и исполнила. Так оно и было сделано. И Б. Н. очень доволен: как он угодил и все, думает, довольны. Однако, не думаю, чтоб довольны были киприоты: их «сделали» как мальчишек. При Брежневе такой метод часто практиковался, но ему сходило — все видели, что он уже не в себе. К. У. же рановато ставить в такое положение.

Теперь Б. Н. мне предложил проделать так же с англичанами, с Макленнаном, которому он сам назначил дату — 19 июня. Но с теми так не пройдет. Прямо я это и сказал и постараюсь перенести визит на осень.

Был у меня Арбатов. Только что вернулся из Америки и Канады, целый месяц там провел: десятки встреч, дискуссий, TV, интервью, выступлений перед парламентариями, журналистами и проч. «Кто еще мог бы так это все сделать?!» — сказал Юрка без ложной скромности. Да, и в самом деле: кто еще! Тем более, что он не согласен с политикой, которую отстаивал столь ловко. Он убедился, что наше упорство и «жесткость» по ракетным делам начинают оборачиваться против нас. «Мирное» наступление Рейгана дает результаты: все больше мы выглядим теперь как саботажники переговоров, диалога, разрядки и т. п. На это же намекали мне венгры.

Б. Н. собрал у себя Русакова, Замятина, Стукалина (зав. Отделом пропаганды ЦК), были еще я, Шахназаров, Жилин, Антясов (консультант Отдела по соцстранам) — по подготовке к совещанию Секретарей ЦК соцстран в Праге. Сначала обычное его косноязычие об обострении обстановки, об империализме, о мирном наступлении Рейгана и т. п. Но разговор постепенно переместился на положение у тех, кто будет на совещании, в соцстранах. Русаков вдруг, с несвойственной ему откровенностью заявил, что «положение с друзьями плохо». О Польше и говорить нечего: партия день за днем теряет позиции, а идеологическая жизнь совсем вышла из под контроля. Шахназаров встрял: большое недовольство у чехов из-за установки наших «ответных ракет», хотя руководство и печать во всем следует за нами и неизменно поддерживают наши акции и заявления. А немцы — нет, — добавил Замятин. Договариваемся, например, по вопросам реваншизма, по Китаю. Но увы! Соглашаются, поддакивают, а потом — ни единой статьи на эти темы, ни разу не опубликовали даже корреспонденции «о провокациях Китая на вьетнамской границе». Русаков, согласившись, добавил, это нам известно, что вьетнамцы тайно договариваются о чем-то с Сиануком и против того, чтоб мы его ругали в своей печати.