Для понимающего подобное коммюнике (первое после 1971 года) говорит о многом. Видимо, ФКП нуждается в нас, поняла, что «против нас» (хотя и не с нами) не проживет, а власти все равно не видать. Гремец, правда, не настаивал на том, чтобы записать в коммюнике о разногласиях, но предпоследний абзац мне пришлось предложить в качестве компромисса, чтобы не допустить их формулировки, где намек на разногласия был словесный, а не только смысловой.

Сам Гремец парень простой и очень хочет соответствовать своему посту, поэтому точно перелагает резолюции и заявления Жоры (Марше), но не заводится и не идет на обострение. А по полету и масштабам он далеко не Канапа, который помимо политики партии делал еще и свою политику.

Картезианская ясность (при слабости личного интеллектуального потенциала и образованности) выродилась у французских наших друзей в упрощенческий ревизионистский догматизм. Вся их политика сводится к простой задаче: «всё для партии, всё во имя партии». Торез в свое время сумел перевести их на рельсы — партия для нации. Теперь они возвращаются к доторезовским временам, но с претензией на творческое развитие марксизма.

Всерьез с ними дискутировать — пустое занятие. Они не умеют аргументировать свои постулаты.

Примеры:

1) Сдвиг вправо в Европе. Не надо это слишком часто повторять, так как такое настаивание на правом сдвиге идет на пользу социал-демократам. А это плохо! (Страшнее социал-демократов зверя сейчас нет, будь то Миттеран, Брандт и кто угодно).

Не важно, значит, есть ли на самом деле сдвиг вправо и как на это реагировать в реальной политике. Важно не дать шанса социал-демократам.

Б. Н. спрашивает: Что же Штраус лучше Шмидта?

Гремец: Не знаю, не знаю. Не хотел бы однозначно отвечать. Шмидт хорошо служит монополиям и проч. Т. е. та же старая песня — чем хуже, тем лучше. Поэтому и ни о каком сотрудничестве с социал-демократами (по каким угодно вопросам — разрядка, гонка вооружений и т. д.) не может быть и речи, в том числе и в Европарламенте. «Там мы будем выражать точку зрения только своей партии».

2) Главное у нас с вами разногласие, напыщенно произносит Гремец, в том, что вы, как сказано на нашем съезде, не понимаете (недооцениваете) универсальности демократического компонента и его значения в условиях социализма. Дело не в диссидентах, это — мелочь. Дело в общетеоретическом разногласии.

Спрашиваем: Ну, а все-таки, в чем выражается наше непонимание?

В ответ следуют невразумительные фразы, а потом: вы применяете административные меры, когда надо бороться политическими средствами.

Б. Н. ловит: значит, дело все-таки в диссидентах, в том, что вы за то, чтобы мы разрешили антисоветчикам выходить на Красную площадь и кричать, что хотят, создавать антисоветские группки и т. п., так?

В ответ — опять общие фразы, но уже не возвращается к тезису, что диссиденты — это мелочь, подробность.

Вот и дискутируй с такими теоретиками.

При этом неоднократно заявляли, что они не собираются никого учить и отстаивают право любой иметь свое мнение по любому вопросу. Но, между прочим, выразили протест по поводу того, что Моруа (лидер социалистов), побывав в прошлом году в Москве (по линии породнения Харьков-Лилль), выступил по французскому телевидению и сообщил, что КПСС разделяет их, ФСП, оценку итогов парламентских выборов во Франции.

Б. Н. тут же назвал заявление Моруа ложью. Хотя это не совсем так. Я сам присутствовал на конфиденциальной беседе с Моруа у Загладина и собственными ушами слышал, как Вадим прозрачно «дал понять», что мы не разделяем оценок, даваемых коммунистами по итогам тех самых ключевых выборов…

Но дело не в этом. А в том, что наши французские друзья при всей их демагогии насчет равноправия не допускают и мысли, чтобы, например, КПСС имела по какому то ни было французскому вопросу мнение, отличное от мнения ФКП.

Б. Н. с ними проговорил за два дня около 6 часов. Остальное время я. Много раз разговор соскакивал на католиков, на Папу в Польше и вообще. И здесь, как и в другом, очень неглубоко берут. Папа для этого специалиста по католикам (он долгое время вел эту тему в ЦК ФКП) — лишь реалист, а его визит в Польшу — большое достижение с точки зрения сотрудничества церкви и социалистического государства. Попытки углубить тему в сферу философско-идеологическую и даже просто политическую (но с перспективой) приводили лишь к монотонному и надменному повторению общих одних и тех же фраз.

Б. Н. затеял еще одно поучение Западу: хочет «написать» статью о том, что революции в современном мире — это не «рука Москвы», а объективный процесс. Вот он выступит — и Бжезинский с К^о сразу осознают это, антисоветизму будет нанесен еще один удар.

Он нам с Козловым посоветовал прочитать его статьи и доклады, которые опубликованы там-то и тогда-то, или не опубликованы, но их можно достать у Балмашнова. Я, говорит, давно, задолго до того, как Брежнев сказал это в Вене, занимался этой проблемой. «Вы почитайте, почитайте, там в основном все, что нужно для данной статьи, уже есть».

Комизм состоит в том, что эту статью и доклады писали ему в основном мы с Лешкой (Козловым). Что это? — презрение к нам, старческий маразм, самомнение или полная нравственная извращенность на почве обюрокрачивания мозга и души?!

Это так часто повторяется, что уже не хочется возмущаться.

Очень тяжелая неделя прошла.

Во вторник был Секретариат ЦК. Потрясенный, я слушал обсуждение о невыполнении министерствами решений ПБ по производству техники, облегчающей и заменяющей ручной труд. Зав. Отделом Фролов сообщил, что мы на 60 % отстаем от капиталистических стран по замене ручного труда. Заявил, что министры проявили недисциплинированность. Потом выходили к столу министры: Антонов (радиотехника), Новоселов, Поляков, еще кто-то, а также зам. председателя Госплана Исаев.

Я уже писал как-то об Антонове, другие подстать ему. Это компетентные, знающие, свободно владеющие темой советские менеджеры, явно не глупые и с характером. И хотя их вызвали на разнос, не видно было, чтобы кто-нибудь трусил. Позиция была по Маяковскому: вот вам мое стило, пожалуйста, пишите сами.

Антонов начал с того, что да, он виноват, не справился. Но потом: меня упрекают, что я не выполнил заданий по производству автокар. Это так. Я действительно, не ввел в строй (сколько-то) новых заводов, и не дореконструировал (столько-то) старых. Я этого не сделал потому, что половина болгарских автокар, полученных по импорту, и половина тех, которые я выпустил, стоят под заборами. Для них нет аккумуляторов. А аккумуляторов нет потому, что нет свинца, и Госплан изъял средства на строительство нового аккумуляторного завода, потому что там не из чего было бы делать продукцию. И т. д.

Новоселов начал иначе. Вы, говорит, думаете интересно нам здесь, заслуженным и убеленным, стоять как мальчишкам и выслушивать всякие слова?! Нет… Вы, Андрей Павлович (Кириленко), сказали здесь, что нас шесть раз предупреждали. Но за эти же годы Госплан шесть раз сокращал ассигнования на гражданское строительство по моему министерству, сначала на 12, 15, потом на 20, наконец, на 38 %. За счет чего я мог реконструировать и ставить новые производства?

В этом же духе выступал Поляков (автостроение). Исаев пытался свалить на министров, но признал, что до 1978 года выделил недостаточно средств. Теперь обещал наверстать.

Но самое главное — беспомощность Кириленко. Он то и дело подзывал помощника, то и дело стрелял в министров какими-то цифрами, из которых должно было следовать, что они за семь лет ничего не сделали. Но они тут же вежливо отводили упреки, аргументируя железным фактами. А с упреками в адрес Полякова вообще получился конфуз: тот пропускал их мимо ушей и со стороны казалось, что он нагло их игнорирует, не отвечая на грозные вопросы. Но потом, не выдержал и интеллигентно разъяснил: Андрей Павлович, вы не о том мне говорите, это не по моему ведомству, я выпускаю автокары с двигателями внутреннего сгорания… Минута молчания…