В конце апреля было Политбюро. Обсуждался проект Конституции (вопрос выносится на Пленум 24 мая). Проект этот Б. Н. готовил года два, если не больше. Еще Красин этим занимался на Даче Горького. Теперь Б. Н. утвержден руководителем Рабочей группы по подготовке проекта. Он, должно быть, опять видит в этом свой звездный час.

Однако, за оставшиеся три недели почти невероятно, чтобы был подготовлен дельный проект. Я читал замечания членов ПБ, в том числе Леонида Ильича — их много, даже с вариантами параграфов (это уж помощнички постарались и, возможно, целые отделы.). Но даже то, что сказал Брежнев, — а у него наиболее политичные были замечания, свидетельствует, что работы еще очень много. И Б. Н. явно недооценивает это, хотя и понимает: сегодня прямо с аэродрома поехал в ЦК и собрал свою «команду», которая уже была наготове.

Судя по всему, все новации проекта уже полетели: например, право каждого выбирать себе национальность, независимо от «биологического» происхождения. Автономия университетов. права Советов народных депутатов. И т. п.

Б. Н. теперь выжмет все соки за эти две-три недели.

Первая майская рабочая неделя прошла сумбурно. И финишировала совсем удручающе. В четверг на ПБ состоялось обсуждение проблем МКД — «сопутствующее», «спонтанное», в связи с обсуждением итогов пражского совещания по ПМС и. неожиданно для меня — письма ЦК КПСС к КП Великобритании. Это письмо было написано мной (вместе с секторами) «по велению» Б. Н., еще до моей поездки в ФРГ. Его вдохновил «успех» письма к ФКП… Однако, уже на Секретариате Суслов высказал сомнения. И хотя не отверг, предложил повременить с отправлением («дату согласуем после»). Думаю, чтоб завалить его совсем, он и вынес письмо на Политбюро.

Брежнев сказал: Не зачастили ли мы с письмами к компартиям? Андропов придрался к трактовке слова «диссидент», мол, мы не диссидентов (инакомыслящих) сажаем и высылаем, а преступников. Суслов опять предложил «вновь рассмотреть дату». А письмо-то в общем, в отличие от письма французам, вежливое. Там даже нет упреков (и намеков) в адрес руководства КПВ и лишь «легко» задета «Morning Star».

Итак, казалось бы, одна линия (не ссориться! не задираться!). Очень хорошо. Я был бы последним, кто с этим не согласился бы. И возражал Б. Н.'у, доказывая, что не стоит «писать». Однако, нарвался на выговор с упреком в либеральничании.

Но то, что потом произошло — совсем противоречит сказанному в связи с письмом КПВ.

Б. Н., собрав меня, Загладина и Брутенца, рассказывал об этом сумбурно и в очень расстроенных чувствах. Не называл, кто что говорил, за исключением двух. Кто начал, тоже непонятно. Но началось с обычного (как между случайными пассажирами троллейбуса): с этим еврокоммунизмом надо что-то делать! Что они себе позволяют!! А мы им платим, как ни в чем не бывало, деньги народные даем. Надо закрыть кассу, не давать им ничего. Пусть барахтаются. Да, да. Давно пора, — поддакнул Капитонов (но кому?).

Громыко вступил в дело: Тоже мне (!) — в правительство захотели! Да кто их туда пустит! Шутка что-ль.

Но, что ж нам теперь, — возразил ему кто-то, — мешать что ли им бороться за власть?!

Мало мы бьем их в своей печати. Не боремся фактически против этого ревизионизма и оппортунизма. Спускаем им все.

Да. — кажется, это был Суслов, — надо поручить разработать долговременную линию в отношении КП, подверженных еврокоммунизму.

На том и порешили. И никто не вспомнил, что такая линия давно была ими самими утверждена специальным решением ПБ от 8 сентября 1976 года «По итогам Берлинской конференции»

Ну и что?

А вот что! Во-первых, конечно, обидно, что «не видна» вся наша (отдельская и пономаревская) работа — сколько сил, нервов, выдумки, сколько слов и бумаги, не говоря уж о рабочем и нерабочем времени, включая буквально бессонные ночи, — и все это, оказывается, «не видимые миру слезы».

Во-вторых, и самое печальное, что высшее наше руководство даже не знает, что у него есть «линия» в отношении еврокоммунизма. А уровень обсуждения этой проблематики, которой отдаешь «лучшие силы души», — и в самом деле не поднимается выше пикейных жилетов. А уж об уровне компетентности и понимания сути дела, того, что все это значит и к чему ведет, и говорить стыдно.

Впрочем, чего ждать и на что уповать, когда вчера 20 минут из 30 программы «Время» было посвящено встречам и переговорам на высшем уровне с абиссинским лидером (имени-то его даже специалисты не в состоянии выговорить). Все — и Брежнев, и Подгорный, и Косыгин и др. — все были им заняты три дня. Других более важных дел у нас нет!

Народ, конечно, привык. Но это ужасно, что Громыко вместе с «генералами» (Устиновым) подсовывает всякую ерунду. Главный уже не в состоянии, видимо, отбирать важное от суеты, а соратники и даже помощники уже не осмеиваются сказать (или хотя бы намекнуть), что ерунда есть ерунда. Сама по себе, не говоря уже о морально-политических последствиях для авторитета власти и «лично».

9 мая — день Победы. Как всегда ходили с моим фронтовым другом Колькой Варламовым по улицам. Людей с орденами в этот день от года к году все меньше. Потом зашли ко мне домой, посидели, повспоминали, похвастались друг перед другом, кое-кого осудили.

На работе после праздников усиленно объединял куски к докладу Б. Н. (в июне в Праге) — о «теоретическом вкладе КПСС» в марксизм-ленинизм за 60 лет. Сегодня перепечатано: 66 страниц, а надо — 40. Вся теория — из политических выводов, происхождение которых укрыто в недрах аппаратных групп всех времен. «Сумма суммарум», как выражается Б. Н.

Готовится разгромная рецензия на книгу Каррильо «Еврокоммунизм и государство».

А сегодня 10 минут по телевизору показывали, как Суслов, Пономарев и Загладин провожали Долорес на родину. М. А. по бумажке говорил прочувственные слова. Ибаррури без бумажки обещала бороться за дружбу между нашими партиями.

У Загладина встреча с Эгоном Баром, федеральным секретарем СДПГ, организатором «восточной политики», близким Брандту. Цепкий, циничный, бесцеремонный немецкий ум. Напрямую говорит, что хочет: чтоб не мешали СДПГ укрепляться, в частности, чтоб критиковали ее, тем самым выдавая ей сертификат антикоммунистической благонадежности. Еще раз я с удивлением убедился, что Вадим гораздо интереснее передает роБ^еБШт, что он (якобы) и как говорил подобным собеседникам, чем выглядит на деле. Он был скучен в беседе с Баром, уходил от откровенности, банален в шутках и «дружеских демонстрациях». Я счел нужным ввязаться, чтоб придать остроты и откровенности. Бар сначала смотрел на меня с видом: «Кто таков?» (меняя он видел впервые, а с Вадимом был знаком еще по встрече во время визита Брежнева в ФРГ). Но потом смотрел только мне в глаза и говорил будто только со мной. Я не досидел до конца: у меня было назначено совещание докладчиков по «еврокоммунизму», о чем я, прощаясь сообщил Бару. Он сразу отреагировал: «О, нас этот вопрос беспокоит так же, как и вас. Но теперь он сложней, чем в 1968 году. Это ведь то же самое, что Дубчек. Но вам уже не удастся с этим справиться так, как вы это проделали с Дубчеком. Увы!»

Сегодня 4 часа провел с кубинцами из международного отдела ЦК КП Кубы. Два негра, один креол. Умный и грамотный народ (речь шла в основном о Гайяне и о Карибских делах), и очень еще по революционному деятельный. Элемент геваризма еще весьма силен: явочное право на вмешательство везде и всюду, особенно — в «своей зоне».

Воскресенье. Был в музее Восточных культур на ул. Обуха. Там организована выставка: русские художники конца XIX — начала XX веков о Востоке. При первом взгляде сразу понимаешь, что это лишь предлог. На самом деле, чтоб показать Кузнецова, Лентулова, Машкова, Куприна, Гончарову, Волкова и др. Плюс к этому изумительная выдумка: рекламы (торговые, промышленные), афиши, ценники, объявления о балах, прейскуранты и т. п. начала XX века, когда в это дело вторглись художники «Мира божия». Насладился необычайно. Это потрясающе и неожиданно.