Сати встала и спустилась по лестнице.
- Ты куда?- крикнул ей напоследок Кейн.
- На матч, я обещала Ариману поддержать его.
- Всего тебе самого лучшего, Сатаниэна, береги Аримана, он очень ранимый!- крикнул он вдогонку девушке.
- Ха! Ты смеешься? Ариман-то ранимый?
- Попробуй присмотреться к нему получше, ты многое увидишь и поймёшь!- порекомендовал Кейн напоследок. Сати кивнула ему и выбежала на улицу, торопясь на футбольное поле.
Ветер трепал ее кудри и заставлял глаза слезиться, но, тем не менее, они не теряли своей глубины и красоты. Она уже приближалась к трибуне, проталкиваясь сквозь толпу людей, стремилась попасть как можно ближе к футбольному полю, но самые первые ряды были заняты, даже одного местечка не оставалось, поэтому Сати пришлось пристроиться на четвёртом ряду, но она об этом не пожалела, так как вид оттуда был прекрасным, а перед взором открывалось голубое небо, такое бесконечное и лёгкое, будто бы пёрышко, воспарившее в небеса и оставшееся там навсегда. Хоть вокруг и было полно народа, Сати чувствовала себя уютно, а многолюдность усиливала особую притягательность матча.
Повсюду разносился запах хот-догов, готовившихся неподалёку. Сати заметила, что половина сидящих поедала хот-доги и попивала колу, наблюдая за игрой с особым интересом, реже с фанатичностью. Девушка удивилась, как люди могли совмещать четыре действия одновременно: есть, пить, поддерживать команду возгласами и отчаянно жестикулировать.
Но больше всего её волновал не ход игры, а Ариман, которого она разыскала. На футбольном поле его команда проигрывала. Ариман бегал по полю с мячом в руках, но когда передавал его товарищу, то не попадал, очевидно, что что-то было не в порядке. А публика каждый раз, когда гола не происходило, или его забивали в команду Аримана под названием " Гепарды", ухала или нецензурно выражалась, что только подливало масла в огонь. Но положение команды Аримана не улучшалось, напряжение лишь усиливалось, нервы Сати натянулись, словно струны, готовые в любой момент лопнуть. И вот наконец-то Ариману удалось добросить мяч до товарища, который передал его другому, а тот перекинул его третьему, успев сделать это, пока его ещё не повалили на землю противники. Ну, а третий уже забросил мяч в ворота, воспользовавшись тем, что противники налегли на его товарища. Зрелище было не для слабонервных. Но, если вы были когда-нибудь на футболе, где играют подростки, то несомненно поймёте, что это за жестокая игра. Если не были, то представьте себе воронов, которые собираются возле единственного кусочка хлеба, набрасываются на него всей гурьбой, дерутся, отмахиваются, стараясь получить этот кусок, а самое главное, терзают жертву, отщипывая помаленьку. В этой борьбе выживает сильнейший, а слабейший погибает, так и в футболе. Противники налегли на бедного футболиста, будто бы были уже готовы его растерзать, а тот, казалось, уже перестал сопротивляться, потеряв свою последнюю надежду. Но гол был забит и публика ликовала, совсем позабыв про несчастного, распростертого на земле футболиста. Сати тоже не стала сдерживать своих эмоций, а поэтому подскочила с трибуны и закричала Ариману:
- Ариман, ты победишь!- эти слова она крикнула так громко, как только смогла и не зря. Ариман услышал их, тут же определив, кому они принадлежат, и мгновенно воспрял духом. Он обернулся на голос и увидел прекрасное лицо Сати, ее рыжие кудри, которые развевались на ветру, лицо, словно у фарфоровой куклы - милое, но одновременно твёрдое, демонстрирующее ее нрав, воспитание, полученное от Люцифера. Она готова была испепелить взглядом противников, чтобы помочь команде Аримана. Присутствие Сати Аримана оживило, мотивировало, напряжение девушки передалось ему, а в голове прозвучал приказ:"Беги, как только можешь, ни за что не сдавайся!" И он повиновался, он раскрылся, словно весенний цветок, увидевший лучик солнца. Он пронзил врагов свои острым, словно отравленным едким ядом, взглядом и рванул к воротам, отбирая у товарища мяч. Так быстро он ещё никогда не бегал, и это спасало его от осады противников. Команда Аримана все выигрывала и выигрывала, поражений больше не было. Сати была горда за названного брата, искренне его поддерживая.
Матч подошёл к концу, оставив команду "Совы" в лузерах, а "Гепардов" в победителях. Девушка была так рада за Аримана, а он весь трепетал от радости и гордости. Сатаниэна побежала навстречу Ариману на футбольное поле, и он тоже спешил к ней, его глаза сверкали, словно бриллианты от попавшего на них луча света, этими бриллиантами были его глаза, а лучиком света Сати. И вот расстояние между ними стало минимальными, и они обнялись, Ариман поднял девушку вверх на минуту и покрутил в воздухе, а затем опустил на землю.
- Ты прекрасно сыграл!- похвалила его Сати, крепко прижимая к себе.
- Я старался ради тебя!- признался он тихо.
Но она пропустила его слова мимо ушей и выговорила:
- Ты молодец! Даже представить себе не можешь, как я горжусь тобой!
Ариман ничего не ответил, только погладил Сати по голове, от чего у нее по коже пробежали мурашки. Всё как-то изменилось, а Ариман стал ближе, чем она могла бы представить.
Глава четырнадцатая.
Таинство человеческих душ.
Спасать можно человека, который не хочет погибать.
Лев Толстой. Анна Каренина.
- Рекс! Открой Хранилище!- велел Люцифер одному из Чтецов Душ.
Рекс сию же минуту появился на пороге Тронного зала и удивлённо воззрился на Владыку, который был в гневе.
- Но для чего вам заходить туда? Вас никогда не интересовали выжившие души?
- Если я говорю открывай, значит так нужно, веди меня в Хранилище!!- рявкнул он.
- Для начала скажите зачем!- бесстрашно потребовал Рекс, хотя его уже начинало потряхивать от постоянных выходок Люцифера. Владыка сжал руки в кулаки с такой силой, что кости хрустнули, Рекс содрогнулся, но Владыка пребывал в бешенстве, он подскочил со своего трона и прижал Рекса к кровавой шторе,- Простите, Владыка,- вымолвил Рекс боязливо,- Не знаю, что на меня нашло. Я открою вам дверь в Хранилище прямо сейчас, только отпустите, умоляю!
Люцифер медленно отпустил серебристый силуэт и содрогнулся, он сам от себя не ожидал такого, страх ожесточил его до предела.
- Это просто немыслимо. Чем ближе Восхождение, тем быстрее я теряю самого себя. А всё из-за того, что я больше не хочу быть в тени, я желаю получить заслуженную победу и свободу,- прошептал Люцифер,- Столько лет я неосознанно отдавал всё лучшее своему брату, но теперь я должен забрать всё то, что упустил! Я обязан получить силу, я нуждаюсь в ней, а она во мне!
Его глаза хитро блеснули, он снова развернулся к Рексу и сказал:
- Мигом открывай Хранилище!
Рекс тотчас рванул вперёд, торопясь проводить Люцифера до Хранилища, дабы он не одарил его своими негуманными способами наказания. Люцифер следовал за Рексом, обдумывая ход своих действий. Впервые он что-то делал, повинуясь инстинктам, а не холодному расчётливому разуму.
« Мои действия, каковы будут мои действия?! Я ведь не буду считать души! Я обязан что-то сделать! Сердце твердит, а вот разум противится! Что же слушать? Атмосфера накаляется, я начинаю вновь терять контроль, защита бесконечного мира духов ослабевает вместе со мной, а я становлюсь обыкновенным падшим ангелом, не ведающим, что творю. Всё во мне меняется, я чувствую другого Люцифера».
Коридоры, сменяющие друг друга, словно скользкие змеи, прервали свой путь в самом тупике, где располагалась дверь, ведущая в Хранилище знания, силы и сопротивления. Рекс легонько коснулся двери, с трепетом её открывая, но Владыка, в силу своей нетерпеливости, распахнул двери со стуком так, что гробовая тишина и покой сменились смердящим злом, окутавшим священное место знания своей толстой, неприступной пеленой. Люцифер тут же почувствовал это скопление магии и высочайшей силы, которая хранилась в течение тысячелетий. Но это скопище лишь пробудило в нём алчность, не больше. Раз Люцифер никогда не мог бороться со своими желаниями, он повиновался подчиняющей его силе и своей жажде избавиться от слабости перед земным миром. Он понял, что только эта сила сделает его могущественным и непоколебимым. Он невольно потянулся к стеклянным полкам с душами, тут же его будто бы ошпарили, такова была боль, прошедшая по рукам с такой силой, что они, казалось, в последний раз дрогнули от исказившей их боли.
