- Ты так просто покинешь нас?- воскликнула мать, вытирая рукавами бархатного платья вспотевшее лицо и промокшие глаза. Её мучила совесть, она знала, что поступила неправильно, но для людей шестнадцатого века честь была превыше всего, да к тому же, она не смела перечить своему благодетелю- мужу.
- Да,- выговорила Сатаниэна, сглотнув.
Несмотря на дрожь в коленях, кровоточащую рану, Сатаниэна помчалась прочь. Ветер гулко проносился, холодя тонкую незащищённую шалью кожу. Свинцовые облака тяготили небо, казалось, оно мечтает избавиться от этой ноши, откинуть её на землю, окунуться в мир безмятежности, хотя бы на мгновение побыть человеком. Почему же мы осознаём ценность человеческой жизни, как только теряем её? Почему мы недооцениваем то, что имеем, а когда теряем, понимаем, как это было ценно и какое место в нашей жизни занимало? Весь мир в глазах Сатаниэны обозлился на неё. Теперь она видела во всём лишь тёмную сторону: в окружающей природе, в людях. Она сражалась сама с собой, она ненавидела себя за то, что дала жизнь маленькой девочке, которую так отчаянно полюбила. Но не всё было её виной.
История, которую я сейчас повествую, намного сложнее, чем покажется на первый взгляд, она полна поступков и следствий этих самых поступков, тех, что могут противоречить здравому смыслу, тех, что ставят перед выбором, который способен изменить жизнь. Это история о проблеме выбора, о нравственном воспитании человека, но об этом позже, дорогой читатель, этот мир приоткрыл для тебя свою дверь, теперь дело за тобой- распахни её.
Сатаниэна уже задыхалась от бега, дыхание сбилось ещё давно, но останавливаться она не желала, она сама-то толком и не понимала от чего бежит, но на самом деле она бежала от самой себя, её подгоняла не обида, не гордость, а совесть. До неё всё отчетливее долетали фразы, которые поначалу казались обрывками, но сейчас обрели всю суть и смысл.
- Догоните её, она не должна убежать!- это был голос отца, но он был таким далёким, что показался нашей дорогой беглянке миражем.
- Она убегает! – кричал голос бедного слуги, который был послан спасать Сатаниэну .
- Её рана! Она кровоточит! Она может не дожить до завтрашнего утра, если её не обеззаразить и не перевязать!- это голос принадлежал лекарю, который тоже погнался за строптивицей.
- Но как такое может быть? Если рана глубока и по вашему описанию опасна для жизни, так почему она всё ещё бежит с той же мощью и силой, присущей ланям?- спросил отдалённый незнакомый голос.
- Она находится в состоянии аффекта и ещё не осознала, что у неё рана, вполне возможно, что она даже не чувствует боли,- ответил лекарь.
Что касается Сатаниэны, то она, услышав их приближающиеся голоса, бежала всё с большей энергией, черпая силы, казалось бы, из ниоткуда. Но неужели могла хрупкая восемнадцатилетняя девушка убежать от погони, спастись от страха, охватившего всё её тело, побороть желание быть свободной? Её силы были на исходе, но сопротивление ни в коей мере не убавилось, но благо для неё же, перед взором девушки возник обрыв.
Она сбавила скорость и остановилась у самого края, глядя вниз. Перед ней предстала голубая вода - такая чистая, свежая и прохладная, она плескалась об острые скалы, в неистовстве ударяясь о них. Волны наступали, атакуя скалы холодными полупрозрачными бесформенными телами. Казалось, что скалы, вечные стражи, борются с самими волнами, готовыми захватить каждый уголок суши. Именно водоворот вечности- чистой и светлой- предстал перед взором нашей героини. Она раздумывала о свободе, о тяготах своей жизни. Перед глазами проносились все эпизоды жизни от рождения до сегодняшнего дня, весь реальный мир утонул где-то в закоулках воспоминаний Сатаниэны, он исчез будто бы его и не существовало, перед её глазами была лишь водная гладь, и настигающие воспоминания.
Ей стало невероятно тесно в этом корсете, сжавшим всю грудную клетку, словно в тисках, особенно после бега было нелегко. Отдышаться она не могла, каждый вдох причинял всё большую боль. Девушка потихоньку нащупала шнуровку корсета, потянула изо всей силы, ослабив шнурки. Дышать вмиг стало легче, а Сатаниэна с жадностью глотала свежий воздух, она даже не замечала, как позади неё выстроилась небольшая шеренга из её преследователей, которые не сдвигались с места, боясь напугать девушку, стоящую на самом краю обрыва.
Сатаниэна медленно обернулась, уставившись вопросительно на публику, глядевшую на неё, как кот на мышь, таким же выжидающим взглядом, полным сочувствия и одновременно осознания собственного превосходства.
- Убирайтесь все отсюда! Я хочу остаться одна!
- И это говорит леди, дочь графа?!- возмутился отец, изумлённо разглядывая дочь. Такой грубой репликой он был оскорблён.
- Я сказала вам, сэр, всё, что имела в мыслях, не утаив ни малейшей детали. Вы же приняли здравое решение- отречься от нецеломудренной дочери. Ну что ж, я нисколько не осуждаю ваш выбор, потому что питаю к вам с маменькой самые тёплые чувства, а так же отношусь к вашему решению с уважением, ибо оно непоколебимо. А теперь, господа, я не считаю, что это спектакль, а я актриса, а поэтому прошу вас всех удалиться и оставить меня наедине со своими мыслями и переживаниями!- Сатаниэна произнесла эту речь как можно грациозней, естественно, насколько ей позволяло её нынешнее состояние. Несмотря на то, что она не походила сейчас внешне на графиню, которой являлась, её глаза блестели тем самым огоньком, который отражался лишь в глазах высокопочтеннейших господ. Спина её была ровна, как струна, а подбородок поднят вверх, отчего удлинялся и казался острее.
- Я не покину вас, графиня, покуда вы в таком состоянии. Ваш душевный покой нарушен из-за смерти дочери, мы всё понимаем, но вы не должны перечёркивать свою жизнь, ведь вы так молоды и красивы, что…
Сатаниэна впервые в жизни перебила, почувствовав себя свободной от этикета, независимой и удивительно сильной:
- Мой душевный покой не нарушен- он убит! А что касается молодости и красоты, которыми я обладаю, то не вам распоряжаться моей жизнью, вы мне не отец и не мать, а всего лишь жалкая прислуга!- прикрикнула на него девушка, совсем разозлившись.
- Сделайте шаг назад или Сатаниэна упадёт с обрыва, дадим ей пространство, а беседы прекратим, они не нравится графине,- констатировал незнакомец.
Сатаниэна никогда его не видела за исключением сегодняшнего дня, но автору прекрасно известно, что он просил руки Сатаниэны у её отца и матери, которые согласись, потому что этот юноша был богат и хорош собой, а также порядочен, умён, скромен и добр. Белое красивое аристократическое лицо обрамляли каштановые волосы, которые хоть и находились в небольшом беспорядке, но всё же не портили его внешности, а наоборот придавали изюминку, в сравнении с остальными идеально вычесанными джентльменами он был невероятно харизматичен и приятен.
Девушка вновь посмотрела на скалы, на волны. Вода так и манила её, будто бы нуждалась в ней. Сатаниэна улыбнулась и подумала: « Хоть наконец-то освобожусь от этого тяжёлого бремени, обрету свободу, хоть на некоторое время, пока жизнь будет ещё теплиться в моём теле, хоть мгновение, но я буду счастлива!» Сказала и сделала. Её хрупкое тело устремилось навстречу воде, а встретившись с нею прошило её насквозь, уходя всё глубже и глубже в прохладную воду. По её телу пробежали мурашки, а глаза радостно посмотрели вверх, но они видели только воду и где-то далеко солнце, скалы. Все её преследователи оказались в двух шагах от обрыва, ища глазами графиню, боязливо косясь на скалы.
- Утопленница!- воскликнул лекарь, воздев руки к небу и начал читать молитву, крестясь через каждое слово.
- Прыгайте в воду, но добудьте её хоть живой, хоть мёртвой!- скомандовал отец, властно покосившись на всех преследователей графини. Что-то взбудоражило его, он знал, что несколько минут, и его дочь умрёт, но его теперь беспокоило нечто совсем другое. Супруга вопросительно на него взглянула и коснулась руки, но его глаза стали мрачнее неба, губы сжались в тонкую линию, и из них не вырвалось ни звука.
