Сдвинув мертвеца, полукровка медленно сел. Понимание того, что случилось на елани, пришло как-то само собой. Он слышал множество историй о том, что маги и колдуны часто накладывают на себя могущественные чары, кои срабатывают особливо в час их смерти. Волшебники творят подобное, дабы, умирая, забрать с собой побольше врагов. Похоже, треклятый Минакаил продвинулся на оном поприще куда дальше многих, применив такое заклинание, что погубило всех и вся на расстоянии трех сотен шагов от испустившего дух чародея.

Мысли о причудах и прихотях колдунов не слишком занимали орка. Трясущейся десницей он взялся нашаривать на поясе короткий изогнутый нож, дабы привести в исполнение только что вынесенный самому себе приговор.

- Что выжил, отродье?! Ничего сейчас я это исправлю, - услыхал охотник хриплый бас. Полукровка даже не понял, кому принадлежит сей голос.

Глаза устремились в сторону, откуда доносились слова. Сквозь подернувшую взор мутную пелену, к Дроггу приближалась низкорослая фигура, шириной плеч не уступавшая троллю. С головы дворфа исчез знаменитый рогатый шлем. Некогда блестящий бехтерец покрывала копоть. Пшеничная борода почти полностью сгорела, лицо уродовали алые пятна ожогов.

- И тебя, гнида, я называл братом?! Ты, подлец, сгубил моих сыновей и ненаглядную доченьку, несравненную Азгун, - голос Драконобоя дрогнул, будто он вот-вот собирался разрыдаться.

Орк молчал. Ему подумалось, что потерявший детей карлик совсем обезумел от горя и теперича готов удушить первого встречного. Подобное охотника всецело устраивало, он как раз собирался принять смерть.

- Не смей отпираться, ублюдок. Я видел, как Багал поймал тебя, когда ты открывал их клети. Я все видел, теперь ты заплатишь за свои преступления, отправишься в Огненные Чертоги к своим дружкам дамороо, - сипло рычал Сверди.

Полукровка опустил голову, смиренно ожидая конца.

- Что чувствуешь вину, мерзавец? Раскаиваешься и согласен на любую кару? - великий гном остановился подле болдыря. - Не рассчитывай, быстро ты не умрешь. Я заставлю тебя ощутить ту боль, что гложет меня.

Тяжелый, подобный валуну кулак врезался в скулу Дрогга. Орка швырнуло наземь. Широкий носок сапога вонзился в грудь. Внутренности всколыхнулись, из глотки вырвался хриплый кашель. Драконобой плюхнулся сверху. Охотнику почудилось, словно на него рухнула скала, настолько тяжелым оказался дворф.

- Это тебе за Азгара, - могучая рука с силой опустилась на нос, зеленокожий ощутил, как ломается тонкий хрящ. - А это за Азгура, - костяшки врезались в челюсть. Не выдержав напора, хрустнули зубы.

- А вот тебе за Азгун! - удар выдался настолько сильным, что у болдыря потемнело в глазах.

- Получай, получай, убийца! - тумаки посыпались градом. Боль исчезла, сменившись горячим теплом. Дрогг не пытался отстраниться или начать разговор, покорно принимая уготовленную ему участь. Сам того не осознавая, Сверди справедливо наказывал бывшего названного брата.

Внезапно дворф замер. Откуда-то издалека донеслось бульканье, навроде того, что сопровождало смерть Морнингера. Паче чаяния тело Драконобоя сползло в сторону.

Взор орка застилало кровавое марево. Он находился на грани беспамятства. Неведомо как, болдырь почувствовал, что некто нагнулся к его лицу.

- Ты жив, охотник? - послышался глухой голос. Понять, кому он принадлежал, не представлялось возможным.

Мертвый ловец крылатых ящеров окончательно освободил члены Дрогга. Сильные с острыми когтями руки ухватили полукровку за плечи. Какое-то время его волокли по земле, хотя делали сие весьма осторожно. Наконец, спина болдыря легла на прохладный шершавый ствол. Жар бушевавшего на прогалине пожара ныне едва ощущался.

- Напоила бы тебя водой, но та вся испарилась, когда издох проклятый маг, - с легким оттенком печали молвил все тот же сиплый голос.

Азгун, догадался полукровка. Его спасла дочь Драконобоя. Но отчего она расправилась с собственным отцом? Нет, быть может, гномица просто оглушила свихнувшегося родителя. Хотя едва ли, охотник прекрасно знал те звуки, что обыкновенно сопутствуют вспарыванию глотки.

Неприятная мысль плетью стеганула сознание, заставив глаза открыться. Взор все еще окутывал багряный туман, но охотник весьма отчетливо различил бродившую по пепелищу в нескольких шагах от него низкую фигурку. Она нисколько не походила на рыжую дочь Сверди. Буроволосая дамороо разыскивала нечто среди рдеющих углей: быть может выживших, а может уцелевшие вещи погибших.

Судя по всему, лесная карлица не собиралась убивать полукровку, иначе сделала бы это сразу, а не тащила бы к дереву.

Тем не менее, намерения чешуйчатой гномицы никак не влияли на задуманное орком. Дрожащая рука опять потянулась к поясу, ища рукоять ножа. Нетвердыми движениями пальцы нащупали гладкое навершие эфеса. Несколько попыток потребовалось для того, чтобы вырвать клинок из ножен. Кривое лезвие медленно поползло к горлу.

- Что ты делаешь?! Стой?! - взвизгнула обернувшаяся на шорох владетельница пущи.

Распознав, что происходит, карлица рванулась к охотнику. Дрогг постарался ускорить клинок. Невероятно острое, предназначенное для разделки добычи лезвие с легким жжением погрузилось в кожу.

Дамороо успела вовремя. Сильные руки пихнули болдыря в плечо. Его тело опрокинулось, ослабевшая рука выпустила нож.

- Что случилось?! Зачем ты пытался убить себя? - зашептала буроволосая, на всякий случай прижимая руки орка к земле.

- Я... убил... шородиса... - полукровка подивился тому, насколько слабо и неуверенно звучал его голос. - Я... не... жашлуживаю... того... стобы... жить...

- Но ты выжил, значит так предопределено судьбой. Нам неведомы истинные цели ее велений, посему мы не вправе изменять их, - карлица говорила участливо, почти с жалостью.

- Наш орков ошталошь вшего нешколько шотен. Мы никогда не убиваем друг друга. Тот, кто шовершил подобное не доштоин шусештвования, - былая сила понемногу возвращалась к гортани болдыря.

- Если твое племя столь малочисленно, то зачем же делать его еще меньше? Отправься к себе на родину, заведи детей, вырасти и воспитай их, - тон владетельницы леса наполняла вящая искренность. Она истово тщилась разделить с охотником его боль.

- Я не могу, я никогда не просу шебе того, сто шлусилошь, - процедил болдырь. Он дернулся в попытке вырваться, но гномица не позволила. Ее хватка оказалась лишь немногим слабее, чем у Кфаар-Гиила.

- Если бы ты только знал, что это такое - остаться единственным из своего племени, - голос хозяйки пущи скатился до едва различимого свиста. - Сегодня погибли все мои родичи. Я - последняя дамороо.

Орк вперил в круглую физиономию собеседницы изучающий взгляд, понимая, что та хочет выговориться.

- Но мы не обречены, - ее губы дрогнули, но не смогли сложиться в улыбку. - Скоро я должна отложить яйца. Мой отец, Гиил оплодотворил меня две седмицы назад. Моя мать, Кфаар-Шайааз считала нашу связь порочной, но не решалась открыто выступить супротив вождя. Сейчас же - оба они мертвы, а я - единственная надежда своего рода.

Дослушав гномицу, болдырь расслабил мышцы. Лесная владетельница поняла его, отодвинулась и осторожно посадила обратно.

- Ты спас нас, охотник, - вновь заговорила буроволосая.

- Как? - в недоумении сдвинул брови полукровка.

- Ты не позвал воинов дворфа, когда юница пыталась открыть мою клеть, - охотно пояснила карлица. - Скажи, как зовут тебя. Первого вылупившегося мальчика я назову в честь тебя.

- Мое имя Дрогг, сто на оросьем ожначает шильный.

- Ты действительно очень сильный, Дрогг-охотник. Достойный сын своего народа.

Они замолчали. Восточный край горизонта сделался бледным. Приближался рассвет. С затянутого свинцовой пеленой неба упали первые капли. В этом году сезон ливней начался неожиданно рано.

Глоссарий

Адобар - один из величайших колдунов, когда-либо живших в Садрии. Разработал собственное направление магии - витамантию, сутью которой является создание новых форм жизни. Вывел около десятка рас путем скрещивания людей с различными животными. Изначально был придворным чародеем у короля Этролда Риггарда Третьего. Правитель тщился избавиться от влияния магов города-государства Венефиция, располагавшегося всего в десяти лигах от столицы королевства города Каттарина. Противостояние короля и волшебников вылилось в заговор последних против Риггарда и привело к открытой войне между Венефицией и Этролдом. С помощью орд сотворенных Адобаром созданий (зурхалов, нусартов, тхиссанов и иркунов) правителю удалось одержать победу над чародеями и уничтожить их город. Однако Адобар предал монарха и сам вознамерился захватить власть в королевстве. После кровавой войны войскам Риггарда при поддержке церковников Лигта и магов Тирполиса удалось разбить армию Адобара, но сам мятежный чародей сумел ускользнуть. Адобар обосновался на севере Этролдской пустыни и сызнова набрал рать, выведя новых существ (ленрахов и грумзардов). Началась новая война, продлившаяся несколько десятилетий. При внуке Риггарда Третьего Роджерде Втором этролдцы сокрушили войска Адобара и разрушили его башню. Около трех сотен лет об Адобаре ничего не было слышно. Пока Садрийское королевство (возникшее вследствие объединения королевств Этролда, Сибидора, Артидора, Ардора и Бальтолузии) не отправило войска для основания колонии в Ашдир-Кфааре. В далеких влажных лесах люди вновь столкнулись с Адобаром и его созданиями. Около двух сотен лет продолжалась война с могучим колдуном и его ордами. Вновь с помощью волшебников Тирполиса Адобар был повержен, но после победы его труп так и не был найден. "Детьми" Адобара считают себя следующие расы: ратхи (крысолюди), зурхалы (быколюди), тхиссаны (конелюди), нусарты (птицелюди), ленрахи (люди-львы), райзарды (люди-ящеры), иркуны (козлолюди), грумзарды (змеелюди). Эти расы почитают Адобара как бога.