бедрами, когда я замедлился. Я стащил его брюки до колен и впился
пальцами в его кожу, удерживая Майкеля на месте.
— Арьен. — Голос прозвучал низко и грубо.
— Помолчи, — откликнулся я и взял его глубже.
Он откинулся на стену, скользнул руками по моей шее и вцепился
в плечи. Крепко сжимая пальцами его возбужденную плоть, я ласкал
языком чувствительную кожу с нижней стороны члена. Он резко
вскрикнул, когда я просунул руку между бедер и обхватил его яички,
перекатывая их в ладони. Он заговорил снова, но я пропустил слова
мимо ушей, расслышав только интонацию. Жаждущую. Умоляющую.
Я вбирал его так глубоко, как только мог, языком прижимая к нёбу,
выпуская и принимая снова. Майкель тяжело выдохнул и выгнулся,
отрывая спину от стены. Я обнял его за талию и резко притянул к себе,
захватывая его плоть целиком, сжимая губами и языком. И тут же до
конца выпустил его, только медленно двигал кулаком по всей длине и
овевал влажную кожу дыханием.
Издав разочарованный стон, он сердито посмотрел на меня. Я
сжал ладонь вокруг плоти и провел большим пальцем по головке. По
его телу прошла дрожь, с лица исчезла свирепость.
Прижав член к животу, я пососал чувствительную кожу под ним,
выцеловывая дорожку вниз. Обхватив ствол, я позволил ему толкаться
в мою руку, пока ласкал его губами и языком. Поцеловав нежную
плоть, я почувствовал на себе взгляд, словно физическое
прикосновение. Наверное, впервые он раскрылся передо мной,
показал себя, не спрятался за маской притворства и сарказма. Он,
похоже, подумал о том же, и поднял голову к потолку. Момент был
упущен.
Снова целуя его, я осторожно прикусил кожу. Он шумно втянул
воздух, дернулся, и, запустив пальцы в мои волосы, резко притянул к
себе.
Я поцеловал его живот и принялся играть языком с пупком, дразня
его. Майкель сжал мою голову, не давая пошевелиться, и
передвинулся так, что кончик члена коснулся моих губ.
Раскрыв рот, я взял его так глубоко, как только мог, и тут же
отодвинулся, оставляя внутри лишь головку. Посасывая, я не
прекращал ласкать ствол у основания. Рыча, Майкель толкнулся так
яростно, что мне пришлось опереться рукой о стену, чтобы не
потерять равновесие.
— Господи, — выдохнул он. — Арьен...
Окончание имени потерялось в невнятных звуках, когда я провел
по члену языком. Взяв его в рот, я принялся сосать и лизать, скользя
по всей длине. Майкель так крепко сжал кулаки, что побелели
костяшки пальцев. Тяжело дыша, он напрягся подо мной, и я принялся
двигаться быстрее, пока он, наконец, не задрожал и солоноватое
тепло его семени не наполнило мой рот. Проглотив, я откинулся назад,
продолжая медленно поглаживать плоть, пока вампир не оттолкнул
мои руки.
Я поднялся на ноги. Майкель следил за мной прищуренным
взглядом, тяжело дыша; от пота несколько прядей волос прилипли к
его щекам. Медленно приподняв уголок губ в привычной усмешке, он
спрятал своё настоящее лицо.
— Небольшое удовольствие, значит? — Он закрыл глаза и
прижался затылком к стене. — Ты себя недооцениваешь.
Я оставил замечание без комментариев. Не отрывая глаз, я
смотрел, как он снял сапоги, стащил до конца брюки, скинул сюртук и
сорочку и забрался в постель, ни разу не взглянув на меня. Он
устроился на боку, спиной ко мне. Я смотрел на вьющиеся волосы на
его затылке.
— Хочешь поговорить? — спросил я.
— Нет, — ответил он, не оборачиваясь. — На этом всё, Арьен.
Я посмотрел в окно – там, словно звезды в темном небе, горели
фонари – и снова взглянул на Майкеля.
— Мне закрыть ставни?
— Как хочешь. — Он всё ещё не двигался и вообще никак не
реагировал.
Не отрывая от вампира взгляда, я подошел к окну и плотно запер
ставни. Закончив, я вопросительно взглянул на него. Но он промолчал,
и я счел лучшим уйти, стараясь не обращать внимания на странное
сосущее ощущение под ложечкой.
Двумя днями позже я сидел в салоне, ожидая клиентов, и краем
глаза наблюдал за Элизой, передвигавшей шашки на доске в свою
пользу, когда услышал его имя.
Я невольно обернулся. Взгляд наткнулся на группу девушек,
склонивших головы и обсуждавших очередную сплетню. В центре
сидела Хэди и с сияющим лицом рассказывала какую-то байку.
— Что ты сказала? — спросил я, поднимаясь и подходя к ним.
Она посмотрела на меня с выражением неуверенности на лице.
— Я только что говорила, как Грит рассказал мне, что Майкель
фон Трит приходил в их заведение прошлой ночью, поднялся с одним
из парней наверх, а утром Ян, взволнованный, спустился и сказал...
Я развернулся, не дослушав сплетню, потому что она могла
тянуться часами, если не бесконечно. Вернувшись на своё место, я
заметил, что Элиза переставила свои шашки так, что мне придется
пожертвовать одной из фигур на следующем ходе.
— Ну и что там? — спросила она, строя из себя невинную овечку.
— Так, сплетни о клиентах, как обычно. — Я сдвинул шашку
вперед, позволяя ей взять две моих фигуры. — Ничего существенного.
На следующий день слухи снова донесли до меня его имя. На сей
раз шептались, что он посетил другой бордель, ниже по течению
канала, и заплатил одной из девушек за три ночи вперед.
— Как будто за номер в гостинице! — вскричала Элиза,
восторженно хлопая ресницами.
Следующей ночью мы узнали, что он, оставив девушке
трехдневную плату, ушел в другой публичный дом. А ещё через день
уже поговаривали, что он вернулся к Яну, обрушил на того всё свое
очарование, осыпал невероятными обещаниями, так что парню
пришлось сдаться и пустить его в свою постель.
По прошествии недели я, даже не задумываясь, ждал его, как и
прежде. Я пытался понять, что за странное настроение охватило его и
отправило в «путешествие» по де Валлену, успокоит ли оно его, и как
всё это отразится на мне.
Ночь заканчивалась, заря уже осветила небо на горизонте, и
девушки стали расходиться по комнатам – кто с клиентом, кто без. Я
смотрел в окно на залитую рассветным золотом воду, когда, наконец,
понял – он не придет.
Поднявшись к себе, я сел на кровать и задумался, удалось ли мне
преуспеть и избавиться от него. Но всё равно было странно спать в
собственной постели, когда я уже привык к тому, что раз в неделю она
занята и недоступна.
Я посмеялся над своим поведением и сказал себе, что огорчен
просто потому, что привык к еженедельному взносу в свою «копилку».
Я смотрел на запястья, перевязанные бинтами, с которыми сроднился
настолько, что без них чувствовал себя полураздетым.
Я рассеянно потянул повязку за кончик. В прошлый раз он не пил
кровь, так что укусы – один двух-, другой трехнедельной давности –
почти зажили. Бинты уже не были нужны, но казалось странным
снимать их, не заменяя свежими.
На следующий день в салоне поднялось волнение. Все девушки
знали, что обычно он приходил ко мне, но не явился на этот раз.
Многие слышали, что он был в другом публичном доме, хотя и не
могли сойтись во мнении, в каком. Элиза сказала, что её приятель у
Дрики видел, как он прижал к стене какого-то мальчишку, укусил его
прямо на лестнице, заплатил за всю ночь и ушел уже через пять
минут, но все в салоне согласились, что такого быть не могло.
Слухи становились всё нелепее с каждым днем, и чем хуже они
были, тем больше народу восхищенно передавало их. В какой-то
момент сплетни заполнили воздух настолько, что казалось, из-за них
нечем дышать.
Через две недели после последней встречи с Майкелем я,
расправив плечи, направился в салон, пытаясь убедить себя, что