Через пару недель жизнь постепенно вошла в привычную колею, и Гарри даже в беседах с друзьями уже реже вспоминал о том злосчастном вечере, когда от них сбежала трусливая крыса-анимаг. Лишь время от времени ребята интересовались делами Сириуса и получали довольно-таки исчерпывающие ответы, а порой Гарри даже зачитывал им письма от крестного, который оказался весьма интересным рассказчиком и в каждом своем послании обязательно описывал какой-нибудь случай из собственной студенческой жизни. Серьезные темы они в письмах не поднимали, оставив их для обсуждения при личной встрече. Сириус теперь писал и Драко, с которым тоже старался наладить контакт, как-никак тот был его племянником и помогал обеспечить переписку с Гарри. Так, он сообщил Драко, что сдержал данное слово и уже сообщил о себе Нарциссе, договорившись с ней о способе поддерживания связи, но о встрече в Визжащей хижине пока умолчал, посоветовав племяннику рассказать об этом самому.
Поначалу Гарри откровенно наслаждался тем, что не нужно ни за кем следить и не требовалось ничего планировать. Он изредка навещал Тома в Тайной Комнате, но обычно подолгу там не задерживался, ведь учебный год подходил к концу, и ему следовало уделить все свое внимание подготовке к итоговым контрольным работам. Проверка, проведенная Гарри после консультации с Томом, показала, что его друзья своими обещаниями в верности не спровоцировали Магию на установление клятвенных уз, но, к удивлению, некая магическая связь между всеми ними четверыми все же была обнаружена. Гермиона с присущим ей упорством пересмотрела пару дюжин специализированных книг и отыскала описание связи, похожей на выявленную у них плетением магических нитей. Описанная магическая связь образовывалась благодаря родовой магии между непрямыми родственниками, поддерживающими тесные отношения, что абсолютно не подходило для их ситуации. Так что обоснованного объяснения феномену их магического объединения ребята так и не смогли найти, решив, что таким образом проявляется их дружба. Однако Том не был согласен со столь шатким предположением, утверждая, что Магия никогда не делает подобных подарков без причины, и посоветовал Гарри время от времени проводить проверку магических уз, чтобы не упустить, если что-то изменится в его магической связи с друзьями.
В конце мая выдались особенно теплые дни, даже можно было сказать, что жаркие. Студенты старались не упускать шанса и много свободного времени проводили на улице. Гарри, как-то перекалывая фибулу связи с Северусом с легкой курточки, в которой гулял на улице с друзьями, на школьную мантию, вдруг вспомнил обстоятельства, при которых узнал о свойствах этого артефакта. Когда и на следующий день он поймал себя на том, что мысли помимо его воли вертятся вокруг фибул, то понял, что, видимо, его уже тяготит относительно спокойная и размеренная жизнь студента, заканчивающего третий курс школы волшебников. По большому счету он не видел в этом ничего необычного, ведь так сложилось, что с самого детства ему приходилось постоянно изучать неведомое, разгадывать тайны и преодолевать препятствия. Поэтому Гарри не стал сопротивляться мыслям, завладевшим его сознанием, которые от фибул перекинулись на воспоминания о полувидиме, фениксе и Нагайне. Спустя три дня усиленного анализа пришедших на ум предположений, Гарри отправился на встречу с Томом, заранее предупредив Северуса, что его присутствие тоже необходимо.
Итак, молодой человек, о чем вы решили нам поведать? – Салазар, уже понявший, что с Гарри не соскучишься, поудобнее умостился в своем нарисованном кресле и всем своим видом показал готовность внимательно слушать его.
Помните то видение с картинками? С Фоуксом, Нагайной и полувидимом? – спросил Гарри у Тома и Северуса, покосившись на портрет Слизерина и хитро усмехнувшись. Он был уверен, что Том вряд ли рассказывал Салазару о призрачной пери, которую они наблюдали в родовом зале Певереллов. – Я тут подумал, что мы не совсем правильно интерпретировали то, что тогда увидели.
И чего это ты вдруг вспомнил о том случае? – у Северуса были на этот вечер, вернее ночь, другие планы, и Гарри немного спутал ему карты, поэтому вопрос прозвучал слегка нетерпеливо.
Не знаю. Просто вспомнил, - Гарри пожал плечами. От его внимания не ушло некоторое раздражение в голосе Северуса, поэтому он решил уточнить: - Так вам интересно услышать мои выводы? Может, в другой раз? Это, я думаю, совсем не срочно.
Несомненно, нам интересно узнать, что ты увидел нового в том сообщении, ведь мы тогда так и не смогли разобраться, что там и к чему. Если честно, я как-то о нем уже почти забыл. Не стоит откладывать это на другой раз. Так что мы внимательно тебя слушаем, - Том улыбнулся, подбадривая Гарри.
Хорошо. Напомню – нам было продемонстрировано три картинки: феникс и три сверкающих пера, полувидим и три золотистых облачка и змея с тремя детенышами, двое из которых щеголяли в золотых коронах. Я думаю, что мы, когда пытались понять значение этого своеобразного то ли послания, то ли загадки, ошиблись в главном – в критерии оценки изображений. Как вы помните, мы решили – раз Фоукс Хранитель Бузинной палочки, то те перья, которые были показаны рядом с ним, должны были обозначать наши палочки с сердцевиной из его перьев. Так? А я…
Кто такой Фоукс, и о каких перьях ты говоришь? – бесцеремонно влез в его рассказ Салазар, для которого слова Гарри казались сплошной абракадаброй – он ничегошеньки не понял.
Фоукс – это феникс, он живет у Дамблдора, и он…
Не хватало сейчас еще лекции о Дарах Смерти, - перебил его Северус, недовольно фыркнув и выразительно подняв глаза к потолку.
Что еще за Дары Смерти? – Салазар сгорал от любопытства.
Так это же из легенды, ты разве никогда не слышал? – спросил Гарри, а затем хлопнул себя по лбу. – Ой! Точно – не слышал. Я все забываю, какой ты у нас древний. Эта легенда появилась лет через двести после твоего превращения в портрет.
Так! – Том легонько хлопнул ладонью по столу, за которым сидел. – Салазар, не перебивай Гарри. Я потом тебе все расскажу. Итак, - он повернулся к Поттеру, - ты считаешь, что в изображении феникса речь шла не о палочках?
Да, не о палочках, хотя это и казалось тогда самым оптимальным вариантом. Я прикидывал и так и этак, но все равно не сумел придумать, что же такого мог нам дать полувидим, а вы ведь помните, что его, так сказать, дары сверкали золотом, что по нашему предположению значило, будто мы уже получили его подарки, - Гарри сделал ударение на слове «уже». Выдержав небольшую паузу, словно собираясь с мыслями, он продолжил: - И тогда я подумал, а что если мы должны были получить не материальную вещь, как палочка, к примеру, а какое-нибудь умение? Мне кажется, что Фоукс, Нагайна и полувидим на том изображении играли роль не дарителей, а служили неким образом, характеризующим полученный нами дар. У меня долго в голове вертелось это слово – дар. А потом все как-то само собой сложилось, словно удачный паззл. Фоукс дал перья для наших волшебных палочек, которые необходимы для концентрации магического потока. Раз мы можем пользоваться волшебными палочками друг друга, и они всех нас слушаются, то выходит - у нас схожая направленность магии. Нет, она не одинаковая, но в структуре магических потоков, скорее всего, она весьма подобна. Так что именно эта картинка с Фоуксом, как мы и предполагали, должна была служить ключом для понимания и остальных двух.
Ты хочешь сказать, что нам троим даны одинаковые способности? – уточнил Том, уже понимающе кивая. – Полувидим общается с тобой ментально. И мы все менталисты.
Да! Мы все обладаем врожденным даром менталистики. Так же, как и магия у нас тоже от рождения. Нагайна должна была подсказать нам о третьем даре, которым мы все обладаем.
Серпентарго? – Снейп ухмыльнулся. – Когда мы рассматривали то видение, я еще даже не подозревал, что когда-нибудь стану на нем говорить.
Правильно. Поэтому там было только две маленькие змейки в золотых коронах! – Гарри довольно переводил взгляд с Северуса на Тома и обратно, словно ждал от них похвалы за свою сообразительность. – Дар говорить со змеями у тебя был с рождения, поэтому третья змейка присутствовала на картинке, но он у тебя был заблокирован, вот она и не имела тогда короны.
