— Попались, — насмешливо прошептал Драко, когда медиковедьма зашла за угол коридора. — Как ты догадался, что так будет?

— Ты меня удивляешь. Это же логично, — Гарри недоверчиво смотрел на друга.

— Я тоже приходил к тебе ночью, когда ты попал сюда. Но мадам Помфри не прибегала и меня не выгоняла, — Драко пожал плечами.

— Может, она видела тебя, когда ты шел в больничное крыло, и решила разрешить посещение, — предположил Гарри. — А может быть, она в тот раз была занята или не слышала оповещения сигнальных чар. Да мало ли что могло быть. Может, ей просто было лень. А сейчас школа на особом положении из-за Дракона. Вот она и выслуживается.

— Тс-с-с...

В коридоре стали слышны голоса. Через минуту из-за угла показались медиковедьма и Дамблдор, который был в синем теплом халате вместо мантии и в ночном колпаке на голове, со свисавшей с него набок смешной кисточкой.

— Поппи, вызови мальчиков в коридор. Не будем мешать отдыхать твоим пациентам.

Мадам Помфри только кивнула в ответ на просьбу директора. Взмахнув палочкой, она сняла свои чары с входной двери и, заглянув в больничную палату, громким шепотом позвала:

— Мистер Уизли, берите своего брата и идите сюда.

— Фред... Джордж... — Дамблдор покачал головой, глядя на братьев Уизли, покаянно опустивших головы. — Что вы здесь делаете ночью?

— Мы узнали, что Колин Криви очнулся, и пришли его проведать, — в голосе звучал легкий вызов.

— Джордж, ваша забота о товарище похвальна, но разве нельзя было подождать до утра? — директор не выглядел сердитым, скорее ему было досадно, что пришлось среди ночи куда-то идти и решать какие-то вопросы.

— Мы хотели только убедиться, что это правда, и пожелать Колину скорейшего выздоровления, сэр, — Фред решил опередить более дерзкого брата, пока тот не наговорил лишнего, и попытаться склонить директора на свою сторону, чтобы избежать наказания. И у него это практически получилось. Дамблдор вздохнул и на миг задумался, глядя то на одного, то на другого Уизли.

— Что мне с вами делать?.. Поппи, иди отдыхать. Я сам разберусь с этими героями. Иди-иди... — перебивая, напутствовал директор медиковедьму, порывающуюся что-то сказать. — Не беспокойся, я справлюсь.

Мадам Помфри зашла на минутку в больничное крыло, чтобы перед сном проверить, все ли там в порядке. Гарри прислушивался к словам директора, вполголоса сетующего на близнецов за их беспокойные характеры, не дающие ему спать по ночам. Он пока не уходил от больничного крыла, видимо, дожидался, пока медиковедьма отправится к себе в апартаменты. Фред оттеснил брата почти себе за спину, чтобы тот ничего не ляпнул, и усиленно кивал, соглашаясь со словами директора. Драко завозился под Мантией-невидимкой и толкнул легонько Гарри в бок, указывая на карман мантии Джорджа, из которого торчал краешек карты. О, какое это было искушение! Да только что-то предпринимать было опасно. Рядом стоял директор, а он был весьма наблюдательным человеком. Рисковать Гарри не хотел. Он и подходить ближе к близнецам не решался.

Вдруг в больничной палате послышался грохот, и мадам Помфри довольно громко вскрикнула. Даже Поттер и Малфой, которые стояли чуть поодаль от двери, и те услышали шум и переглянулись, отступив еще ближе к стене, подтверждая готовность к неожиданностям. Дамблдор приоткрыл дверь и поинтересовался:

— Поппи, что случилось?

Фред, а следом за ним и Джордж попытались заглянуть из-за спины директора в больничную палату, при этом оба хитро ухмылялись. И в этот миг все завертелось, как на маггловской карусели.

— Закройте дверь! — донесся крик медиковедьмы, которому вторило громкое мяукание кошки.

Директор вскрикнул и резко отпрянул от двери, толкнув Фреда, тот в свою очередь налетел на Джорджа. Возможно, все и устояли бы на ногах, но в их свалке появилось новое действующее лицо, вернее — новая усатая морда, кошачья. Миссис Норрис, шерсть которой почему-то стала ярко зеленого цвета, вскочила сначала на голову Дамблдору, где запуталась в его ночном колпаке и свалилась на Фреда. Стараясь освободиться от ночного головного убора директора, кошка Филча не разбирая била лапами во все стороны, полоснув когтями Фреда по лицу. Тот, не долго думая, попытался сбросить кошку с себя, заехав локтем директору сначала по носу, а затем в глаз, благо очки Дамблдор забыл одеть, спеша по вызову медиковедьмы. Но бой с Миссис Норрис Фред проигрывал по всем статьям и опрокинулся на Джорджа, толкая его на пол, да еще и потянув на себя Дамблдора. Директор, в свою очередь, тоже не устоял на ногах и свалился поверх братьев Уизли, придавливая кошку, визжащую на весь Хогвартс. Джордж старался вывернуться из-под рухнувших на него Фреда и Дамблдора, но тут его за ухо грызнула Миссис Норрис, которая тоже жаждала оказаться на свободе и выбиралась из-под директора. Джордж заорал, чуть ли не громче кошки, и саданул ногой по коленке подошедшую мадам Помфри, которая в это время подавала руку Дамблдору. От резкой боли медиковедьма дернулась и... упала сверху всей кучи орущих и мяукающих тел.

Как только все участники чрезвычайного происшествия местного масштаба оказались на полу, из ниоткуда в воздухе появилась рука и быстренько утащила пергамент, выпавший из кармана мантии Джорджа, и так же быстро исчезла в никуда. Однако активным участникам этого необычного происшествия было не до «странной» руки, так как именно в этот момент Миссис Норрис наконец-то удалось освободить передние лапы, и она их начала энергично применять, вытягивая свою заднюю часть тела из завала, попутно полосуя на ленточки мантии братьев Уизли, а заодно и их руки и лица. Ей почти удалось выбраться, когда мадам Помфри с криком: «Держите!» — ухватила кошку за хвост, получив за это на руке украшение из нескольких очень глубоких царапин. «Да брось ты ее!» — Дамблдор в это время кое-как вывернулся из-под медиковедьмы, лежащей поверх студентов с задранной мантией и держащей пытающуюся сбежать кошку за хвост. Сползая с близнецов, которых продолжала бить лапами кошка, и вопящих громче Иерихонской трубы, директор встал сначала на колени, а затем, придерживаясь за косяк двери, поднялся на ноги. «Я сказал — брось!» — гаркнул он на мадам Помфри, хватая ее за ногу и подтягивая к себе. Наконец-то медиковедьма послушалась его, и Миссис Норрис, получившая долгожданную свободу, оглашая коридоры Хогвартса победным криком, умчалась прочь зеленой молнией. Мадам Помфри с помощью директора поднялась на ноги. Затем уже они вдвоем помогли подняться все еще воющим от боли близнецам Уизли. У медиковедьмы кровоточили исцарапанные руки. У Дамблдора наливался густым желто-фиолетовым цветом кровоподтек, обещающий в скорейшем времени стать приличного вида синяком под правым глазом, а нос, казалось, стал еще кривее, и из него хлестала кровь. На братьев Уизли было страшно смотреть — руки и лица были сплошь исцарапаны, но хоть глаза остались целы. Они продолжали скулить, несмотря на то, что мадам Помфри сразу же бросила в них обезболивающие чары. Все потерпевшие после боя с кошкой зашли в больничную палату и закрыли за собой дверь.

Только теперь Драко и Гарри, наблюдавшие за всем из конца коридора, смогли спокойно вздохнуть. Они после удачной операции по завладению волшебной картой отошли подальше от места происшествия, но совсем уйти не смогли — пропустить такое зрелище было выше их сил. Никто из принимавших участие в боях без правил с кошкой Филча, так не заметил, что у их баталии были зрители. Дождавшись, когда Миссис Норрис, выкрашенная в зеленый цвет, скорее всего, близнецами Уизли, сбежала от мадам Помфри, а все пострадавшие в битве маги пошли залечивать полученные раны, Гарри и Драко, все еще ошалело переглядываясь, отправились в подземелья.

========== Глава 87 ==========

Утром следующего дня Снейп решил пораньше заглянуть в больничное крыло. Дамблдор изъявил желание, чтобы он присутствовал при опросе мисс Кристаллуотер, да и сам Северус был не прочь узнать подробности обстоятельств, приведших эту студентку на больничную койку. Поэтому следовало убедиться, что после отдыха под действием зелья Сна без сновидений мисс Кристаллуотер чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы ответить на несколько вопросов директора. Ведь было не исключено, что ей понадобится еще одна порция зелья для подавления эмоций. Слишком уж чувствительной была ее нервная система.