Как бы там ни было, но моя жизнь потихоньку налаживается. Я перестаю быть новеньким в поселке, и на меня прекращают обращать усиленное внимание. Постепенно осваиваюсь с новым ремеслом – изучаю тонкости работы пекаря. Природная наблюдательность позволяет мне подмечать все нюансы зависимости вида и вкуса готовой выпечки от качества муки и других ингредиентов. Не проходит и месяца, как я решаюсь на эксперимент, слегка изменяя рецепт одного из видов сдобы – удачно. Дальше – больше. Я вношу поправки не только в рецепты, но и в сам процесс замешивания теста и выпечки. Порой совсем вроде небольшое изменение приводит к весьма эффектному улучшению качества хлеба и булок, которые мы печем. Не то чтобы раньше пекарь плохо справлялся со своей работой, но даже он должен был признать, что все, выпекаемое в наших печах, стало вкуснее и ароматнее. К Рождеству у нас нет отбоя от покупателей – пекарь доволен и мной, и выручкой. А весной он расстроенно ставит меня в известность, что собирается продать пекарню и уехать с семьей в другой город к престарелой матери, которая нуждается в уходе. Ему жаль расставаться с таким отлично налаженным бизнесом. Он даже предлагает мне отправиться вместе с ним, чтобы начать все на новом месте. Но меня не прельщает жизнь в шумном городе, и я прошу его продать пекарню и магазинчик мне. Я вовремя позаботился о том, чтобы обменять свои галлеоны на маггловские деньги, моих сбережений вполне достаточно на эту покупку.
В первый же день в качестве нового хозяина я меняю вывеску на лавке при пекарне, как неподобающую моему имиджу. Вместо чуть фривольного «Булочка» появляется строгое «Мастер». Даже не знаю, почему остановился на этом названии, видимо, раз не судьба мне называться по-прежнему профессором, я оставляю за собой право именоваться мастером. Меня теперь так и кличут покупатели, которые никогда не знали моего настоящего имени - Мастер. У меня появляется помощница – Ханна, трудолюбивая и неболтливая женщина средних лет, воспитывающая сына-подростка. Моя жизнь каждый день идет по одному и тому же пути – выпечка, продажа, выпечка, продажа… Я нахожу в этой стабильности и постоянстве свою особенную красоту и уют. Ночую в маленькой комнатке при пекарне, целыми днями в работе. Что еще нужно для того, чтобы чувствовать себя хоть кому-то необходимым? Хотя бы и тем же покупателям, которые изо дня в день забегают - кто за хлебом, кто за булками и пирогами.
Этот день не отличается от десятков других. Открывая глаза, просыпаясь, я мысленно желаю доброго утра Гарри. Хотя это для меня утро – жители поселка еще сладко спят в своих кроватях, досматривая предрассветные сны. Живо умываюсь и отправляюсь в пекарню. Из заранее приготовленного теста формую батоны и булочки, затем спешу замесить очередную порцию теста. А там приходит время отправить в печь будущие пышки и ватрушки. Работа спорится. Скоро придет Ханна и налепит пирогов – это ее обязанность, а затем станет за прилавок. Я лишь изредка помогаю ей в магазине.
Вот и готовы лотки с первой на сегодня выпечкой – отношу их по очереди в лавку и выкладываю свой товар на полки, попутно обслуживая ранних покупателей. Ханна скоро справится с пирогами и к моменту утреннего наплыва жаждущих свежего хлеба и булочек к чаю будет уже готова уделить им все свое внимание. Пока я выкладываю очередную порцию хлеба на полку, за спиной слышатся тихие шаги покупателя. Я уже привык не дергаться и не ожидать постоянно удара в спину, хотя и далось это мне не без труда. Поэтому, не отвлекаясь, продолжаю свое занятие, дожидаясь, пока покупатель справится с выбором – что ему лучше купить к завтраку.
- Две булочки с повидлом, пожалуйста, - сипло, словно мужчина только что проснулся, раздается за моей спиной. Не оглядываясь, бросаю заказ в пакет и, разворачиваясь, говорю:
- С вас… - слова застревают в горле, которое вдруг отказывается пропускать не только звуки, но и воздух. Гарри! По ту сторону прилавка стоит мой Гарри! Живой, красивый, и такой взрослый. Я не видел его целый год! Это уже не тот молодой парень – студент Хогвартса, которого я помню. Его лицо чуть смуглое от загара, черты слегка загрубели, но это не портит его – напротив, делает еще более привлекательным. Он без очков, отчего его глаза кажутся такими яркими, как умытая утренней росой трава. Я всегда тайно радовался, что только мне позволено их видеть вот такими, не прикрытыми стеклами очков. Теперь, вероятно, это не так. Не могу сказать наверняка, что я чувствую в этот момент – но неоспоримо только одно – я безмерно счастлив и благодарен судьбе за то, что вижу его.
- Сев… - он не ожидал меня здесь встретить, это заметно сразу. Растерянность, радость и неприкрытая жажда в его взгляде неимоверно греют мне сердце – он не забыл, он помнит и… ошеломлен встречей. Его, как и меня, не слушается голос. – Северус. Я нашел тебя, - его слова музыкой звучат для меня. Он искал, надеюсь, не для того, чтобы проклясть. Прогоняю глупую язвительную мысль и, чтобы не молчать, интересуюсь:
- Неужели?
Этот несносный и бесконечно любимый человек делает то, на что я не могу решиться – легко перемахивает через прилавок и отбирает у меня пакет с булками, про который я совсем забыл. Я и не замечаю, как складываю в привычном жесте руки на груди. Но это не уходит от внимания Гарри, поэтому он не виснет у меня на шее, хотя желание именно так и сделать просто светится в его глазах. Легкое ласкающее касание его пальцев к моей щеке, словно он боится, что я исчезну, оказывается последней каплей для моего терпения – я млею от нежности, струящейся из кончиков его пальцев, и расплетаю руки, открывая свои объятия. Гарри сразу же прижимается к моей груди, и я слышу его тихий полузадушенный всхлип:
- Я знал, что найду тебя.
Целую его в висок – а вот в росте он не особо прибавил за последний год, так и оставаясь все же ниже меня. Прижимаю к себе, не в силах отказаться от такого подарка судьбы.
- А стоило? – все же не удерживаюсь от вопроса.
- Конечно. Я потом тебе все расскажу, - Гарри поднимает на меня взгляд – его ресницы влажные, все же слезы добрались до его глаз.
Он смотрит на меня так, словно оголодавший кот на котлету – есть здесь такой поблизости, с вечно жадными глазами. Гарри тянется к моим губам - немного робко, будто боится, что я его отвергну. Ну, уж нет! Это тоже не в моих правилах – отказываться от того, что уже в моих руках, без уважительной на то причины. А сейчас такой причины я не вижу. Осторожно накрываю его губы своими, вспоминая их вкус, и не могу удержаться от тихого стона – как же я скучал! Наш поцелуй становится неистовым, мы едва не рычим, дыхание сбивается и хочется большего! Я чувствую его возбуждение так же хорошо, как и свое собственное, его член прижался к моему боку, а мой не отстает, наливаясь с такой скоростью и силой, что становится больно. Отрываюсь от его губ и почти бессмысленно окидываю взглядом помещение магазина, возникает почти непреодолимое желание бросить его на прилавок и…
- И пусть все смотрят и завидуют, - хрипло и со смешком озвучивает он продолжение моих мыслей. Глаза Гарри счастливо сияют, так что нет ни единого сомнения в том, что он очень рад нашей встрече. – Я не против.
- Это будет несколько нескромно с нашей стороны, - я произношу правильные слова, а сам еле сдерживаюсь, чтобы не пойти на поводу у собственных желаний.
Иду на компромисс и снова впиваюсь в его губы жадным поцелуем, выпиваю его желание и делюсь с ним своей жаждой. Нас прерывает восхищенный возглас Ханны:
- Вот это да!
Прижимаю Гарри к себе еще сильнее, настолько, насколько это только возможно, словно боюсь, что его сейчас заберут у меня, и поднимаю взгляд на свою помощницу, застывшую в дверях с лотком булочек, пышущих жаром после горячей печи. Такой возглас у молчаливой женщины могло вызвать только неординарное событие, которым для нее, очевидно, становится наш жаркий поцелуй с Гарри.
- Это моя помощница - Ханна, - говорю Гарри, настороженно глядящему на меня. А затем, дождавшись, когда он посмотрит в сторону женщины, с которой я его вроде как знакомлю, продолжаю: - Ханна, это мой Гарри, - чувствую, как тело в моих руках просто-таки вжимается в меня после этих слов, и если бы не одежда – мы слились бы в одно существо, не иначе, при таком желании, которым дышат наши тела. – Ты справишься часок-другой без меня? – я мог бы и не спрашивать – Ханна вполне справится, ведь я в это время обычно занимаюсь бухгалтерией и разборками с поставщиками муки, яиц и так далее.
