- С чего бы нам тебя бояться? - вызов в голосе Рона и его улыбка успокаивают меня - хоть с этим проблем не будет.

- Вы же понимаете, что о подобном не стоит распространяться? - на всякий случай перестраховываюсь я, переводя взгляд с Рона на Гермиону.

- Во-первых, мы не дураки, а во-вторых, Снейп с нас клятву о неразглашении взял. Ты же знаешь, что он еще тот параноик, - только договорив фразу, Рон понимает, что не стоило ему последнее озвучивать, и в качестве извинения пожимает плечами. Гермиона не дает ему спуску и мечет молнии глазами.

- А почему Северус ушел из Хогвартса? - я преднамеренно называю Снейпа по имени, чего раньше не позволял себе в присутствии друзей, для того, чтобы показать им свое отношение ко всему, что касается человека, которого я люблю.

- А мы откуда знаем? - Рон, как всегда, прямолинеен.

- Гарри, профессор Снейп не объяснял нам своих поступков и не посвящал в свои планы. Для нас тоже было неожиданностью, что он ушел из Хогвартса, - Гермиона нервничает, будто что-то предчувствует, я это вижу очень отчетливо.

- Он не оставлял мне письма? - мой вопрос заставляет Гермиону побледнеть. Кровь отхлынула от ее лица так быстро, что мне даже кажется, что моя подруга и вовсе сейчас растает в воздухе, превратившись в привидение.

- Оставлял, - она не задерживается с ответом и открыто смотрит мне в глаза, но все же нервно закусывает губу. Гермиона не считает себя виновной, а значит, я хочу узнать - почему? Хотя еще больше мне хочется начать кричать и обвинять ее в черствости и еще Мерлин знает в чем. Рон тоже смотрит на нее с изумлением – он явно ничего не знал о письме.

- И где оно? - держусь из последних сил и боюсь, что из каких-то своих, ей одной понятных побуждений Гермиона могла уничтожить письмо Северуса.

- У меня дома. Я могу принести тебе его, - заверяет она.

- Гермиона, почему ты не отдала мне письмо Северуса раньше? - мой голос немного срывается, выдавая нервное напряжение. В нем есть и укор, и обида, и разочарование - я не в силах скрыть этого. Благо, хватает силы воли не закатывать истерику и не кричать. Северус бы не одобрил такого поведения. Мне хочется вытолкать Гермиону на улицу и вместе аппарировать к ней домой за письмом, но я понимаю, что несколько минут погоды не сделают, а я, как только заполучу весточку от Северуса, уже не смогу задавать вопросы - мне будет не до этого.

- Я не могла. Пойми, Гарри… он сказал не отдавать, пока ты не спросишь, - Гермиона уже осознает, что совершила ошибку, но старается оправдать свой поступок.

- Как? Как я мог спросить о письме, если не знал о том, что он мне его написал? Что он именно тебе оставил письмо? Я не умею читать мысли! Неужели ты не понимала, что мне плохо? Плохо без него?! И ты держала это письмо…

- Гарри! Я тоже не умею читать мысли, - она продолжает защищаться, но ее глаза уже полны влаги, слезы вот-вот сорвутся с ресниц. - Профессор Снейп сказал, чтобы я отдала тебе письмо только в том случае, если ты будешь о нем спрашивать. Не о письме, а о профессоре Снейпе. Но ты молчал! Ты ни одного разу не завел о нем разговор! Даже когда я рассказала о ритуале, ты ничего о нем не спросил! Вы поссорились перед тем, что с тобой случилось. Мы это поняли по некоторым словам профессора Снейпа. Он не говорил об этом открыто, но четко дал понять, что вы очень сильно поругались или что-то вроде того. Возможно, даже решили расстаться. Я подходила к нему на второй день после твоего исчезновения, и он накричал на меня, заявив, чтобы больше к нему с такими вопросами не обращались. Что он не отвечает за тебя и не собирается бегать и разыскивать, что ему надоело вытягивать тебя из неприятностей, - Гермиона все же всхлипывает и утирает глаза тыльной стороной ладони. – Он все равно тебя искал, несмотря на все свои слова. А потом и лечил…

- Что у вас с ним произошло? Или это секрет? – Рон не то любопытствует, не то пытается просто разобраться в ситуации, чтобы определиться со своей позицией по этому вопросу и решить – стоит ли обвинять Гермиону в утаивании письма, или все же дело в Снейпе.

- Не знаю. Он накричал на меня, ничего не объясняя, и прогнал. После этого возможности поговорить с ним у меня не было, - хмуро отвечаю я. – Гермиона, ты можешь сейчас принести мне письмо? – мне уже не хочется разбираться, почему она посчитала, что мои переживания не стоят того, чтобы отступить от данного Северусу слова. Ведь не могла же она не видеть, что мне жутко одиноко даже в их присутствии? Или могла? Может, я слишком тщательно скрывал свои переживания?

- Конечно, я сейчас принесу, - Гермиона направляется к камину, чтобы добраться до Лондона и только оттуда аппарировать домой, экономя силы на перемещении.

Просидев минут пять в ожидании, пока вернется Гермиона, Рон не сдерживается:

- И что ты в нем нашел? Ну, ушел и ушел. Нет, он, конечно, молодец. Этого у него не отнимешь. Так о тебе и мама родная не заботилась бы, как он. Словно коршун – никого к тебе не подпускал. Только весной уже начал нам доверять настолько, что на выходные оставлял возле тебя, и то под присмотром домовика, - Рон улыбается своим воспоминаниям, а я ему завидую, потому что он думает сейчас о Северусе - таком, каким я его не помню, потому что был в коме.

- А сам он чем занимался, когда вас со мной оставлял? - ревность не спит, она облепляет мое сердце липкой паутиной. Я ведь не маленький и понимаю, что Северус должен был испытывать некоторые потребности. Особенно, если учесть, что мы с ним до всего того, что со мной случилось, занимались сексом часто и весьма активно. Я вдруг осознаю, что с момента пробуждения после магической комы не испытывал сильного желания заняться сексом. Мне снились эротические сны, но исключительно с Северусом в главной роли. У меня бывали утренние стояки. Но, даже вспоминая о Северусе, у меня не было перевозбуждения, мне не рвало крышу от желания пойти и вставить или подставиться - как это бывало раньше. Вероятно, это потому, что я знаю – Северуса нет рядом. Занятый своими мыслями, я чуть не пропускаю ответ Рона:

- Он ходил по библиотекам – искал способ, как тебя вернуть в сознание, - его слова звучат настолько уверенно, что я полностью отметаю мысль о том, что Северус мог позариться на какого-то хастлера, и успокаиваю свою ревность.

Тем временем возвращается Гермиона и протягивает мне запечатанный конверт, на котором Северус написал всего два слова: «Для Гарри».

***

Забираю письмо у Гермионы. Оно слегка подрагивает в моей руке. Даже не думал, что буду так сильно реагировать на него. Я считал, что со вчерашнего дня успел морально подготовиться ко всему, что увижу в нем. Но сейчас мне страшно распечатывать письмо. Пока я думаю о том, что узнаю о его содержании после ухода друзей, Гермиона предлагает:

- Может, прочтешь? Мы не будем мешать, - и она увлекает Рона за собой на кухню заваривать свежий чай.

Не в моих правилах долго бояться – я решительно раскрываю письмо и прикипаю глазами к строчкам короткого послания, написанного знакомым до мелочей почерком Северуса:

«Гарри, прости меня.

Прости за те слова, которые я тебе наговорил в тот вечер. Я не имел права так унижать только из-за того, что кто-то дурно о тебе отозвался. Мой несносный характер сыграл злую шутку. Во всем, что случилось с тобой, моя вина. Если бы я не пошел на поводу своей ревности, то ты не пострадал бы. Я не могу простить себя за то, что не кинулся за тобой сразу же после того, как прогнал. Оправдываться долго в том, в чем виновен - не в моих правилах, поэтому добавлю лишь одно – я отомстил Нотту.

Я знаю, что меня не изменить. Я всегда буду до самодурства ревнив, груб и несносен. Язвительность и злоба пропитали мою душу настолько, что здесь уже ничего не поделать. Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня еще раз. Не хочу отравлять твою жизнь и превращать ее в ад.

Надеюсь, ты примешь мой выбор – я ухожу из Хогвартса и из твоей жизни. Думаю, это правильное решение, особенно когда нет возможности отыскать прощение себе самому.