- Простите, я нечетко сформулировала свою мысль, - как ни в чем не бывало, даже не замечая моего раздражения, продолжает Грейнджер. - Нам… - она все же на миг спотыкается, и я чуть позже понимаю, что ее смущает, - нам нужна помощь того, кто разбирается в кровной и родовой магии, - конечно же, она знает, что кровная магия для меня не такой уж большой секрет, но вот родовая…

- Объяснитесь, - требую я, зная, что у нее явно припасено обоснование своим предположениям.

- Мы, то есть - вы, профессор, выяснили, что причины, которые присутствуют в официальном исследовательском перечне обстоятельств, способствующих для создания условий возникновения состояния, называемого магической комой, не актуальны для случая с Гарри, - я замечаю, как Уизли закатывает глаза к потолку - он не любит, когда его подруга использует столь замысловатые фразы, для его более просто устроенного мозга они неудобоваримы.

- Полностью уверенными в отсутствии психологической подоплеки его состояния мы не можем быть, - все же уточняю я ее высказывание. - Но - да, ни зелья, ни проклятья, которым он подвергся, не являются причиной его состояния, в этом вы правы.

- Да, конечно, психологический момент все же остается, этого нельзя сбросить со счетов, - соглашается Грейнджер, но не останавливается и продолжает пояснять свою точку зрения. - Однако и мы с Роном, и вы, профессор, довольно неплохо знакомы с характером Гарри. Уж во всяком случае, гораздо лучше, чем обычно колдомедик знает своего пациента. Мы все прекрасно осведомлены, что Гарри не умеет долго на кого-либо злиться. Он даже Пожирателей, - она с легким вызовом во взгляде смотрит в мою сторону, заставляя подавиться упоминанием, что я тоже из той же когорты отщепенцев, - защищал на суде. Всех, кроме самых отъявленных мерзавцев вроде Сивого.

- О его всепрощении ходят легенды, - моя насмешка выходит несколько печальной.

- А это говорит в пользу того, что обида, личная неприязнь, ненависть, страх или еще что-либо подобное вряд ли могли стать причиной моральной или душевной травмы, которая привела его в такое состояние. Гарри очень сильный, он не мог сломаться от чего-то, что можно решить тем или иным путем. Значит, логика подсказывает, что он столкнулся с проблемой, которую не мог решить…

Дальше я не слушаю Грейнджер, да она и замолкает, увидев мою реакцию. Я, хватаясь за голову, вскакиваю из-за стола, где рылся в своих записях, чтобы найти хоть какую-то подсказку. А она - подсказка, вот, совсем рядом! Неразрешимая проблема! Такая у Гарри была лишь одна - не то чтобы совсем уж неразрешимая, но весьма серьезная. Его магическая сила! Я, не останавливаясь, мечусь по комнате, вероятно, напоминая своим видом помешанного, но мне просто необходимо двигаться, иначе захочется постучаться лбом о стену, уподобляясь провинившемуся домовику. Ведь Нотт говорил, что он забыл дать Гарри зелье, блокирующее магию! Как я мог такое упустить из внимания? Вот она - причина, по которой Гарри сам… Сам!.. заблокировал свою магию, входя в состояние магической комы.

- Я знаю, - бросаю я вытаращившимся на меня Грейнджер и Уизли и, ничего больше не поясняя, бегу в спальню к Гарри.

Сколько буду жить, не перестану удивляться щедрости его души и постоянной заботе обо всех. Кто сказал, что Гарри всегда сопутствует удача? То, что он выходит живым из смертельных переделок, в которые его запихивают воля случая и его злая судьба - исключительно его личная заслуга. И никакая удача здесь даже не ошивалась рядом. Уж я-то знаю это наверняка. Где это видано, чтобы удачливому человеку постоянно в своей жизни приходилось спасать собственную шкуру? А порой - не только свою. Гарри, возможно, далеко не опытный и не умудренный знаниями маг, но он умеет интуитивно принимать правильное решение. Может, не самое верное и лучшее в каждой отдельной ситуации, но действенное и неизменно спасающее жизнь ему или тем, кому грозит смертельная беда, от которой он хочет их уберечь.

Вот и в этот раз он выбрал решение - спасти жизнь неизвестных ему магов, свернув свою силу, заперев ее внутри себя. Это же так очевидно! Почему же такая простая мысль не пришла ко мне раньше? Просто я зациклился на пытках и боли, которую ему причиняли, не дав себе труда задуматься, что Гарри мог в тех обстоятельствах бояться причинить вред и боль другим людям. Как всегда, забывая о себе, он думал о судьбе других.

Я чувствую спиной любопытные взгляды Грейнджер и Уизли, но, не отвлекаясь на них, продолжаю комплекс диагностических чар, проверяя магическое ядро, направление потоков силы, распределение остаточного потенциала и многое другое. Конечно же, за прошедшие месяцы я не один раз все это проверял, но искал в показаниях диагностических чар совсем другое - я хотел знать: «Почему?» - теперь же мне нужен ответ на вопрос: «Как?» Как он это сделал? И я нахожу то, что подтверждает мою догадку - Гарри закрыл свою магическую систему, закольцевал ее, не давая личной магии возможности покинуть заданные им пределы, не допуская ее контакта с внешним миром. Он еще раз подтвердил свое звание необычного волшебника, которому оказалось под силу совершить такое сложное преобразование собственной магической системы. Не говоря уже о том, что сделано это было в то время, когда его зверски пытали.

Выяснив все, что было необходимо, я возвращаюсь в гостиную, жестом предлагая Уизли и Грейнджер занять свои места на диване. Они многое знают о том, что случилось с Гарри, я утаил от них практически только сведения об изнасиловании, но, зная их сообразительность, можно предположить, что и это для них не тайна. Поэтому я решаюсь открыть им еще один секрет:

- После битвы с Темным Лордом магическая сила Гарри резко возросла, - говорю я им. - Настолько возросла, что нам с ним пришлось провести несколько серьезных обрядов, чтобы он мог ее свободно контролировать.

- Даже так? Мы, конечно, заметили, что Гарри стало легче колдовать, но, чтобы дошло даже до обрядов… - Грейнджер непосредственна в своих комментариях, но меня это уже не раздражает, как раньше.

- Дошло, - подтверждаю я. - Он в результате вполне взял под контроль свою магическую силу. Но ему приходилось не забывать о некоторых обязательных условиях, которых необходимо придерживаться. Мы с ним выяснили, что после применения насильственного ограничения его магии ему становится сложно снова ее усмирять.

- Гарри боялся, что не удержит стихийного выброса? - догадывается Грейнджер. По глазам Уизли видно, что и он уже пришел к такому же выводу, но обладая большей сдержанностью, он не стал озвучивать его. - Насколько сильного? - уточнение вопроса говорит о незаурядных мыслительных способностях.

- Боюсь, от Хогсмида ничего не осталось бы, - всматриваюсь в глаза Грейнджер и Уизли, надеясь не отыскать там ужас и желание сбежать. Нет, в их взглядах по-прежнему только забота о друге. Убеждаюсь в очередной раз - Гарри с ними очень повезло.

- Гарри боялся не за себя, - понимающе кивает Уизли. - Он всегда такой.

- Значит… - начинает фразу Грейнджер и замолкает, продолжая обдумывать какую-то мысль. Я не жду ее выводов, а просто ставлю в известность:

- Гарри сам ввел себя в это состояние, закрыв свою магию внутри себя, собственным сознанием ограждая мир от ее спонтанного освобождения.

- И что мы теперь будем делать? – Уизли, как всегда, не миндальничает, ставя вопрос ребром.

- Думать. Мы будем думать. Потому что взламывать сознание Гарри, как вы понимаете, опасно не только для него, но и для окружающих. Он должен сам захотеть вернуться и взять свою силу под контроль. Мы можем только помочь ему.

Я рассчитывал, что когда причина странного состояния Гарри станет ясна, мне сразу полегчает, потому что будет понятно, в каком направлении следует двигаться, помогая ему вернуться к жизни. Но сейчас я не чувствую ни капли облегчения. Мне, напротив, кажется, что перед нами встала сплошная каменная стена, перебраться через которую мы сможем только после того, как в кровь расшибем об нее лбы.