Глубокая душевная травма, сильная физическая боль, моральный прессинг, отравление специфическими зельями, в том числе и блокирующими магию, воздействие нескольких несовместимых проклятий одновременно, неправильно выполненное заклинание… Это далеко не полный перечень того, что могло вогнать Гарри в состояние магической комы. И с этими возможными причинами я должен разобраться, исключая их причастность по одной из этого длинного и, боюсь, неполного списка. Что ж, мне не привыкать решать сложные задачи.

Пользуясь тем, что рождественские каникулы еще не закончились, я, переложив на плечи коллег все заботы по присмотру за оставшимися в школе студентами, погружаюсь в изучение столь серьезного вопроса, как лечение нестабильного состояния разума волшебника, приводящего к магической коме. Я не профессиональный колдомедик, но звание мастера зельеварения нельзя получить без базового обучения лечению зельями. Нельзя готовить лекарственные декокты, не зная, для чего они предназначены, не говоря уже о том, что создать новое зелье можно, лишь имея исключительно четкое представление о том, какое действие оно должно оказать на человеческий организм. Лечение зельями от магических заклинаний требует от зельевара ясного понимания метода воздействия чар и проклятий на магов. Так что, будучи не весьма сведущим в какой-то отдельно взятой отрасли колдомедицины, я все же могу, приложив усилия, разобраться в любой ситуации, связанной с нарушением здоровья волшебника. Я, возможно, не самый умный колдун, но и далеко не каждый может похвастаться таким же объемом знаний, которым обладаю я.

Проштудировав полученные для ознакомления фолианты, я, возвращая их владельцу, попросил его, как специалиста, написать мне список литературы, с которой следовало бы начать более глубокое изучение темы магической комы. Гора свитков с моими собственными заметками по исследуемому вопросу растет быстро, но в состоянии Гарри пока никаких изменений, говорящих о его выходе из состояния магической комы, не наблюдается. Мне почти без усилий удается кормить его жидкой пищей - глотательные функции восстановились полностью. От питательных зелий, которыми я ограничивался в первые дни, удается отказаться. Уход за Гарри отнимает довольно много времени, но и здесь на помощь мне приходит магия - мой знакомый колдомедик не забыл в перечень необходимой литературы добавить и расширенный справочник по присмотру за тяжелыми пациентами.

Сложно искать лечение, когда о результатах своих усилий можно судить только по подсказке диагностики. Гораздо больше пользы было бы, если бы Гарри мог сам сказать, как себя чувствует. Но все же ко времени возвращения студентов к занятиям, некоторые выводы я уже могу сделать - физическая боль не была основной причиной такого состояния Гарри. Возможно, сопутствующей, но не основной, не главной причиной - это наверняка. Я даже привожу для осмотра Гарри того самого своего знакомого колдомедика, предварительно взяв с него обет неразглашения. И он подтверждает мои выводы, заодно давая несколько дельных советов, как организовать исследование состояния Гарри в дальнейшем. Жаль, я даже с помощью магии не могу определить, какая именно травма психологического или морального аспекта повлияла на его состояние. Но я уверен, что постепенно, используя то одну, то другую методику, предлагаемую специалистами, мне удастся в конце концов вернуть Гарри к полноценной жизни.

***

Накануне возвращения студентов в школу Минерва сначала предлагает мне переместить Гарри в Больничное крыло под патронаж Поппи. Затем, выслушав довольно категоричный отказ в не самых лестных выражениях, за что нужно благодарить мой несносный характер и череду неудач в лечении Гарри, она, теперь уже не спрашивая моего мнения, отправляет одного из домовых эльфов Хогвартса в мое полное распоряжение. Немного повозмущавшись ее самоуправством, скорее для приличия, я все же должен в итоге признать, что эльф очень хорошо справляется со своими обязанностями. А у меня, благодаря этому, освобождается время для продолжения моих изысканий. Так же я могу во время проведения занятий у студентов не волноваться за Гарри, который остается под пристальным присмотром. Эльф безукоризненно выполняет все мои поручения и рекомендации по уходу за Гарри и немедленно докладывает о малейших изменениях в его состоянии.

Следствие по делу о похищении Гарри длилось не больше месяца - чувствуется заинтересованность Кингсли покончить с этим поскорее. Заседание Визенгамота, как я и предполагал, было закрытым. На него не был допущен ни один газетчик, а все заседатели принесли стандартную клятву, которая не позволит им ни с кем поделиться конфиденциальной информацией. Однако в прессе было сделано соответствующее заявление о том, что бывшие Пожиратели Смерти Эйвери и Нотт за попытку убийства Гарри Поттера осуждены на пожизненное заключение в магической тюрьме Азкабан. Небольшая приписка гласила, что мистер Нотт оказался катастрофически слаб здоровьем и скончался во время проведения следствия. Это, впрочем, не помешало суду вынести постановление о признании его виновным. Все имущество Эйвери и Нотта переходило в собственность пострадавшего от их действий. Не уверен, что Гарри оценит такой подарок от правосудия, но их решение мне все же кажется разумным.

По выходным к Гарри приходят Грейнджер и Уизли. Они подолгу сидят рядом с ним и рассказывают обо всем, что происходит в их жизни. Грейнджер предполагает, что Гарри их слышит, а следовательно, такие сеансы дружеских бесед могут благотворно влиять на процесс его реабилитации и восстановления, то есть в результате они должны послужить тому, что он очнется. Эта упрямая девчонка уговорила меня дать ей для ознакомления некоторые труды по магической коме. А к весне она притащила мне целую стопку маггловских книг по психологии и лечению подобных состояний, где, конечно же, абсолютно не учитывается влияние наличия магической системы у волшебника. Но все же кое-что оказалось, на мой взгляд, полезным и в этом ворохе маггловских исследований, и я постепенно одну за другой отсекаю возможные причины впадения Гарри в магическую кому.

***

Труднее всего мне приходится поздними вечерами, когда я возвращаюсь в свою спальню и отправляю эльфа отдыхать - это только глупцы считают, что домашние эльфы никогда не спят и круглосуточно жаждут трудиться на благо волшебников. Я смотрю на Гарри, прикасаюсь к нему, даже целую украдкой, так, словно кто-то может нас увидеть, и понимаю, что недостоин всего этого, потому что именно мой поступок положил начало его бедам. Но все равно не могу отказать себе в желании ночь за ночью ложиться в одну постель с ним, чтобы, просыпаясь от очередного кошмара в ночной темноте, слышать его дыхание, один звук которого говорит мне о том, что я не одинок. Нет, я не настолько зациклен на своей вине, чтобы приписать себе ответственность за всю боль, которую причинили Гарри садисты Эйвери и Нотт, но я прекрасно осознаю, что ничего этого не случилось бы, если бы я не был так беспросветно ревнив.

Иногда меня преследует ощущение беспомощности, невозможности что-то изменить и хоть как-то помочь Гарри. В такие дни я становлюсь либо полностью равнодушным ко всем, кто меня окружает, или, напротив, особенно невоздержанным в словах и язвительности вперемешку с откровенной злобностью, подтверждая всем известную истину, что я желчный гад. Лишь на друзей Гарри - Грейнджер и Уизли в последнее время абсолютно не действует мой «яд». Они только молча кивают на все мои слова и продолжают делать то, что считают нужным, порой на все выходные, кроме ночей, оккупируя мои покои.

***

До конца учебного года остается еще около двух месяцев. Как-то субботним вечером Грейнджер, отложив в сторону очередной прочитанный толстенный том, где-то разысканный для нее Кингсли, который тоже иной раз наведывается, чтобы поинтересоваться здоровьем Гарри, безапелляционно заявляет:

- Профессор Снейп, нам нужна помощь.

- Вот уж открытие, - невольно хмыкаю я, отрывая взгляд от своих записей. Я настолько за последнее время привык к присутствию Грейнджер и Уизли где-то поблизости, что уже, кажется, даже и не чувствую их наглого вторжения в мое личное пространство, как это было поначалу. - Если вы помните, мисс, мы уже обращались к мировым светилам, но не получили ни одного полезного совета, кроме: «Время все лечит», - мои слова звучат весьма презрительно.