Она не должна продолжать это. Надо перестать все сильнее привязываться к Габриэлю и его семье, зная, чем все это в итоге закончится. Габриэлем в тюрьме. Разбитым сердцем.

Габриэль догнал ее и схватил за руку.

— Эй, тебя что-то еще беспокоит? Раньше ты так не расстраивалась. Кто-то что-то сделал или сказал тебе? Поговори со мной. Пожалуйста.

Она дернула руку, но он не выпустил ее.

— У нас отношения, так ведь? А когда у людей в отношениях возникают проблемы, они обсуждают их. — Он посмотрел куда-то за ее спину. — О, великолепно. Приготовься.

Тереза неслась через холл прямо к ним. Она плакала, от потекшей туши на щеках остались черные дорожки, а ресницы слиплись.

За ней по пятам, со страдающим видом, следовал Уинтроп.

— Мисс Хендерсон... О, Мисс Хендерсон...

Проигнорировав его, Тереза подлетела к Келли и влепила ей пощечину. Келли ахнула, отступив на шаг назад.

Габриэль встал перед Келли, воздух вокруг него заструился, переливаясь от быстрого нагрева. Он возвышался над Терезой, тыча пальцем ей в плечо.

— Если бы ты не была ее сестрой, я давно поджарил бы тебя, — зарычал он. — Попробуешь еще раз, и я тебя прикончу.

— Какого черта? — воскликнула Келли, потирая пылающую щеку.

— Это все из-за тебя, — прошипела Тереза. — Семья Чада узнала о твоем аресте и теперь настаивает, чтобы он расстался со мной. Они упаковали все мои вещи и отправили сюда.

Келли надоело быть крайней во всех бедах Терезы.

— Извини, но разве это моя вина, что у Чада нет яиц, а его семья сборище чванливых мудаков? Сначала они заставляют тебя страдать, потому что наш отец был преступником — что от нас вообще, черт побери, не зависело. Теперь они настаивают, чтобы Чад бросил тебя из-за того, что сделала я?

— Так ты пытаешься сказать, что это моя вина? — Тереза уставилась на Келли.

Келли покачала головой в раздражении.

— Почему ты всегда ищешь виноватого? Кого тебе действительно нужно обвинять, так это Чада, слабака, который танцует под дудку мамочки и папочки. И знаешь, что? Да, это и твоя вина. Ты выбрала парня, чья семья относится к тебе отвратительно. И ты позволила ему спокойно сидеть и смотреть на то, как тебя унижают. Честно говоря, дело твое. Если ты не хочешь, чтобы тебя считали грязью, то не оставайся с человеком, который обращается с тобой как с грязью.

Тереза задохнулась от возмущения, а Келли лишь покачала головой.

— Ты красивая, умная, талантливая, но позволяешь мужчине относиться к тебе как к дерьму. Мне жаль, что ты расстроена, но мне не жаль, что все закончилось.

И только после этого подошел Уинтроп, протягивая Терезе платок.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Да, вы можете! Перестаньте следить за мной и займитесь своими гребанными делами! — выкрикнула Тереза.

Уинтроп побледнел и произнес натянутым, официальным тоном: — Да, мэм.

Затем повернулся и, вытянувшись по струнке, поспешил прочь. С тех пор, как Габриэль приказал ему следить за Терезой, он впервые выпустил ее из вида.

— Хорошо, с этим разобрались. Убирайся, — сказала Келли. — Убирайся из замка и оставь меня в покое. Иди и попроси кого-нибудь из слуг вызвать такси, чтобы отвезти тебя в город. Уходи прямо сейчас, или, клянусь Богом, я отвешу тебе ответную пощечину.

Тереза открыла рот от удивления.

— Чад выгнал меня из дома, я не могу пойти туда, — пробубнила она. — Да, и кстати, мама говорит про мое увольнение. Я не могу вернуться к ней. Куда мне теперь идти?

— В Стерваландию. Там тебе самое место. Там, вероятно, даже сделают тебя мэром, — Келли развернулась и зашагала прочь, Габриэль последовал за ней.

У Келли зазвонил телефон. Мама. Ну это просто вишенка на “идеальном” вечере. Она ответила на звонок коротким:

— Нет.

— Прошу прощения? — произнесла ее мать надменно-раздраженным тоном. Другими словами, ее обычным голосом. — Что “нет”?

— Нет, я не в настроении выслушивать твои крики. Поднимешь на меня голос, и я уйду.

— Твоя сестра собиралась выйти замуж за респектабельного человека, а ты все испортила! — закричала мать в трубку.

— Что ж, я не блефовала, сказав, что увольняюсь, так что спасибо. Я пришлю заявление об увольнении по электронной почте. Да, я все еще веду дело о “Крови Дракона”, и как только с ним будет покончено, я уйду, — произнесла она и повесила трубку. Затем отключила телефон.

— Мне кажется, сегодня тебе надо отдохнуть от работы, — сказал Габриэль.

Она уволилась. Она действительно сделала это. Она чувствовала себя подавленной и радостной одновременно.

— Я готова отдохнуть от всей своей жизни, — добавила Келли.

— Полетаем? Я знаю одно местечко. Уверен, тебе понравится.

Мгновение она с подозрением смотрела на него, затем вскинула руки.

— Ай, да какого черта. Почему бы нет.

Он одарил ее ослепительной улыбкой, чем вызвал у нее парящее ощущение внизу живота, словно они уже летят.

— В таком случае, — сказал он, — могу я предложить постель с врагом?

— Не испытывай судьбу, — проворчала Келли, игнорируя тот факт, что ее тело с энтузиазмом откликнулись на это предложение, помня уверенные, собственнические прикосновения к ее обнаженной коже. — Я в таком настроении, что могу показать тебе, куда ты можешь засунуть свои остроумные заигрывания.

— Извращенка. Я с нетерпением жду этого. — Он поднял руки, защищаясь, когда девушка стукнула его. — Ну прости. Серьезно, давай полетаем. Обещаю хорошо себя вести.

Келли последовала за ним на улицу, на мощеный двор. В середине между четырех башен была площадка под открытым небом, которая давала драконам уединенное пространство, чтобы перекинуться, не выходя за пределы замка. Габриэль прошествовал в центр площадки и без какого-либо стеснения разделся.

Габриэль был бесподобен. Его мускулистая грудь сужалась к талии, и пока ее взгляд дрейфовал по его плоскому животу, спускаясь все ниже, она наблюдала как его член возбуждается. Она сглотнула и заставила себя поднять взгляд к его лицу. Глаза мужчины смеялись, но не с издевкой, а любя. Она не могла не улыбнуться в ответ.

Даже в человеческой форме он излучал мощь. А когда магия начала расти и увеличиваться, волосы на руках и затылке вставали дыбом. Ощущение чем-то напоминало нечто, испытанное ею, когда она почувствовала “Кровь Дракона”, но сейчас не было тяжелой, агрессивной энергии, которая тогда исходила от камня. Сила Габриэля была уверенной, полной жизни.

Темно-красные чешуйки появились на его руках, растекаясь по бицепсам и широким плечам. Его глаза стали алыми, кончики пальцев изогнулись в ужасающе острые когти. Он довольно зарычал, обнажая острые клыки. Огромные, жесткие черные крылья вырвались из-за спины, нетерпеливо разрезая воздух в ожидании полета и издавая при этом звук, похожий на рвущийся шелк.

Келли, широко распахнув глаза, с благоговением наблюдала, как Габриэль полностью перекинулся в дракона. Чешуя бордового цвета сияла словно рубины, переливаясь на изгибе длинной шеи. От этого зрелища захватывало дух. Он самодовольно фыркнул, выпустив небольшой столп дыма, прекрасно понимая, как она смотрит на него.

Дракон опустил свою большую ромбовидную голову, и Келли охотно вскарабкалась ему на шею, обняв его и крепко прижавшись, когда он развел огромные крылья и взметнулся в воздух.

Замок уменьшался под ними, пока не стал похож на игрушку, кукольный театр для маленьких деревянных рыцарей и драконов. Отсюда все ее проблемы казались мелкими и несущественными, поэтому она позволила себе отодвинуть их в сторону и наслаждаться контрастом свежего горного воздуха, бьющего ей в лицо, и горячей чешуи Габриэля под ее ладонями. Удовольствие от полета развернулось внутри, и когда Габриэль резко накренился и спикировал по нисходящей спирали, она закричала от восторга. Из его огромной груди вырвалось ответное удовлетворенное урчание. Он захлопал крыльями, которые были столь сильными, что без особых усилий позволяли парить в воздухе. Габриэль начал набирать высоту, все выше и выше в небо, а потом сложил крылья вдоль туловища и обрушился прямо вниз, вызвав у девушки взволнованный визг.