- Патрик, мы уже говорили об этом. Ничего не изменилось с момента последнего нашего разговора.

- Да, - сказал он, через силу вытаскивая свое худощавое подтянутое тело из постели. Почему он всегда занимался сексом, думая о чем-то большем, чем просто секс?

Он поднял свои джинсы с пола и натянул их.

- Работа - твоя жизнь. В Иране ты проводишь один месяц. В Камбодже следующий. Не могу осесть. Нечестно по отношению к тебе. Просто ничего не получится. Все это я уже слышал. То, что я не слышал, это как ты смотришь в мои глаза и говоришь: "Патрик, я не люблю тебя".

Он накинул на себя рубашку и резко застегнул.

- Я жду, - сказал он. - Ты можешь сказать это?

Сюзанна закатила глаза.

- Да, я всегда признаюсь в любви во время ссор после секса. Может, поговорим об этом в следующий раз? Когда на мне будет одежда.

- Да, это все меняет. Я просто уйду сейчас, чтобы ты могла вернуться к своему исследованию. Позвони мне, когда тебе будет нужна помощь в раскапывании дерьма на твоего священника. Или, если ты захочешь, чтобы мой член оказался в тебе, как ты деликатно выразилась.

Он сунул ноги в ботинки, схватил куртку и выбежал из спальни. Со стоном Сюзанна сдернула с постели простынь и обернула ее вокруг тела.

- Патрик, пожалуйста, не уходи. Мы так хорошо провели вечер. Почему всегда нужно портить его ссорой?

Патрик остановился перед входной дверью и обернулся.

- Ты красивая, - сказал он. - И умная. И ты сводишь меня с ума. Я был влюблен в тебя в течение года. Я не спал ни с кем после того, как ты меня бросила и сбежала в Афганистан…

- Я не сбежала, - она возразила сердито. - Я военный корреспондент. Это была моя работа.

- И я не ссорюсь. Я сказал, что люблю тебя. Только ты можешь услышать: "Я тебя люблю" и подумать, что я затеваю ссору. Я ухожу сейчас, прежде чем  скажу что-то действительно ужасное, например "Я тебя люблю" снова.

Сюзанна выдохнула и провела пальцами по волосам.

- Патрик..., - начала она и не могла заставить себя говорить.

Он долго смотрел на нее и покачал головой.

- Она ушла, - Патрик сказал, поворачивая дверную ручку.

- Что?

- Нора Сатерлин. Ее настоящее имя Элеонор Шрайбер, ты знаешь.

- Да, я знаю. Нора Сатерлин - это просто псевдоним.

- Во всяком случае, Пресвятое Сердце тщательно записывает все о своих прихожанах. Она ушла из церкви семь лет назад, вернулась в прошлом году. Сомневаюсь, что это что-то значит. Хотел сказать тебе за ужином.

Сюзанна кивнула. Патрик ждал.

- Спасибо, - отозвалась она, плотнее закутываясь в простынь.

Патрик бросил взгляд на девушку, открыл дверь и вышел, оставив ее одну в квартире.

Разочарованная и уязвленная, Сюзанна направилась обратно в спальню. По дороге она остановилась у книжного шкафа и посмотрела на копию книги Норы Сатерлин «Красный» на полке.

- Во всем виновата ты, шлюха, - сказала Сюзанна, пытаясь заставить себя чувствовать себя лучше.

Это не сработало. Она взяла книгу с полки и перелистала, надеясь отвлечься от того факта, что занимаясь сексом с Патриком, она воображала на его месте Отца Стернса, главного подозреваемого и ее врага. Девушка распрямила спину и отбросила чувство стыда. Отец Стернс шокировал своей потрясающей красотой. Это была единственная причина, по которой она представляла его лицо на месте Патрика. Вот и все.

Сюзанна уже почти закрыла книгу и положила ее обратно на полку. Последняя вещь, о которой ей хотелось думать сегодня, был секс или мужчины. Но когда перед ее глазами мелькнули страницы, она прочла посвящение.

Как всегда, любимая вами, Элеонор.

Она снова прочла это. Странная фраза, странно сформулированная. Казалось, она значила намного больше, чем была на самом деле. Нора – это сокращение от Элеонор. Эту часть она поняла.

Но кто был ее любимый?

* * *

Микаэль проснулся в одиночестве. Луна сияла высоко в углу его окна. Все еще ночь. Он перевернулся на спину и уставился в потолок. Часть его все еще не могла поверить, что он должен был провести лето в особняке и обучаться БДСМ у Норы Сатерлин. Прежде, чем он заснул, она спрашивала о его фантазиях, чего бы он хотел попробовать, узнать. Красивая Госпожа, мягко царапающая его обнаженную кожу ногтями, рассказывающая истории из своей жизни в качестве сабы, возможно, была одним из самых эротичных моментов его жизни. К сожалению, когда она пыталась задавать ему конкретные вопросы о том, что бы ему хотелось попробовать с ней, он замолчал, слишком смущенный, чтобы ответить. Микаэль извинился за неумение сформулировать свои сексуальные желания. Но Сатерлин только нежно поцеловала его и прошептала: - Мы еще дойдем до этого.

Об одной вещи они все же смогли поговорить, и это была безопасность. Завтра он должен был начать принимать саб-коктейль, как его называла Нора. Витамин К и цинк, чтобы синяки заживали быстрее. Во время сессий парень должен был использовать стоп-слова соответствующие цветовой гамме зеленый/желтый/красный, чтобы она знала, в каком он находится состоянии. И, конечно, его основное стоп-слово осталось прежним с той ночи, которую они провели вместе: крылья.

Микаэль вспомнил ту ночь, тот момент, когда он назвал ей свое имя. Нора улыбнулась и напомнила, что Микаэлем звали главного Архангела Божьего, свирепейшего воина Господа. Свирепый воин? Какая разница. Его отец назвал его этим именем, очевидно ожидая сына другого рода. Ему было бы гораздо лучше с мускулистым атлетичным сыном. А не бледным, худым, почти женственным юношей. Парень как Гриффин, вот таким хотел бы видеть Микаэля его отец. С мощными мышцами и могучим сложением, прямым носом и сильной челюстью Гриффин был таким человеком, которого захотели бы все – мужчины, женщины, да кто угодно. Он так и сказал Норе, когда она спросила его о родителях.

- Твой отец нашел бы столько же недостатков в Гриффине, как и в тебе, - сказала она, проводя по его лбу с нежностью матери, проверяющей температуру у ребенка.

Боже, когда его мать дотрагивалась до сына в последний раз?

- Гриффин был адским раздолбаем высшего уровня в твоем возрасте, и даже не думал успокаиваться до тридцатилетия. Кроме того, он сумасшедший любитель извращений и бисексуал.

- Гриффин бисексуал? – спросил Микаэль, чувствуя странную дрожь во всем теле.

- Ага. Поэтому следи за тылом, красавчик, - сказала она, подмигивая, смотря на него сверху вниз.

Микаэль застонал.

- Парням не полагается быть красавчиками, - запротестовал он, когда Нора погладила высокий изгиб его скулы.

- А вот ангелам полагается, - сказала она и еще раз нежно поцеловала. Затем наклонилась к его уху и прошептала: - в субботу вечером.

- Что в субботу вечером? - спросил он.

- Я собираюсь избить тебя и снова трахнуть. Если ты готов. Готов?

- Очень готов, мэм.

Микаэль громко выдохнул, разозлившись на самого себя. Его член снова затвердел, стоило только подумать о субботней ночи, до которой оставалось целых два безумно долгих дня. И Нора уже предупредила, что он не должен кончать без ее разрешения. Видимо Отец С ввел такое же правило для нее в течение двух лет, когда подготавливал ее, прежде чем они стали любовниками. Она сказала, что быть безумно влюбленной восемнадцатилетней девственницей с  бушующими гормонами, которая должна была спрашивать разрешение у своего священника даже для того, чтобы мастурбировать, было возможно самой худшей пыткой, которую Сорен когда-либо придумывал для нее. Порка тростью была ничтожной щекоткой по сравнению с этим.

Медленно Микаэль выполз из постели, натянул боксеры и футболку и направился в свою ванную комнату. Нет, поправил он себя. Ванную Гриффина. Все принадлежало Гриффину, и Микаэль был просто гостем в этом доме. Он не мог, не стал бы привыкать к этой роскоши. В конце лета он переедет из маленького домика матери в еще более крохотную комнату в общежитии, где сможет находиться в одиночестве. Если бы он привык к этому дому и людям, было бы еще больнее оставлять его в августе.