Антэрн неуверенно кивнул, кажется, до него начало доходить.

- Вы хотите, чтобы я вышел и просто сделал работу. Без страха и злости, без ненависти и радости?

- Да. Ты уже лучше большинства моих учеников, да что там, учителей! Я хочу, чтобы к тому моменту, когда ты получишь кольцо мастера меча - а это будет - ты сумел бы обуздать своих демонов, ну или, хотя бы, загнал их как можно глубже.

Мальчик слабо улыбнулся.

- Хорошо, учитель. Я все закончу быстро и чисто.

- Вот и молодец, - учитель еще раз потрепал юношу по волосам, и неожиданно обнял. - Мальчик, - шепнул он ему на ухо. - Я знаю, как тебе тяжело и больно, но не думай, что ты один. Всегда есть люди, которые помогут и поддержат, ищи таких людей и никогда, слышишь, никогда не подводи их.

Он резко - точно устыдившись своих чувств - отшатнулся и покинул тренировочную площадку, оставив Антэрна в одиночестве. Тот сидел, не смея шелохнуться, и думая о прошлом, о настоящем, и, конечно же, о будущем. О жизни, о смерти, о вечности и неизбежности.

И о Драконе!

Наконец, совершенно измотанный, юноша отправился спать, и на сей раз ни один кошмар даже не подумал посетить его.

Весь следующий день прошел в переговорах. Школа Сокола была слишком серьезным заведением, чтобы можно было просто так взять, и отказаться от вызова на дуэль, официально направленной от лица одного из старших учеников. Но, естественно, никто не хотел, чтобы схватка один на один превратилась в побоище.

Такое случалось сплошь и рядом - раны, нанесенные Войной Семерых был еще свежи, а школы фехтования и раньше не отличались кротким нравом. Когда большое количество людей, отлично умеющих убивать, собирается в одном месте, это всегда опасно как для них самих, так и для окружающих.

Именно поэтому наставники обратились за помощью к церкви. Жрецы Возрождающегося Бога нередко выступали посредниками в переговорах такого рода, а также - судьями, следящими за соблюдением всех правил дуэльного этикета. Ну а церковные копьеносцы просто великолепно справлялись с задачей остужения горячих голов. Или отрубания голов совсем уж раскаленных - для последнего они применяли алебарды, гизармы и глефы, владели которыми эти люди не сильно хуже, чем копьями. А об их навыке боя с помощью копий наглядно говорил тот факт, что Шиссрэн и сам три года ходил в рясе.

Еще день ушел на подготовку мероприятия, слух о котором, естественно, разошелся по гигантскому городу со скоростью лесного пожара. Все, кто хоть что-то смыслил в сражениях, желали получить доступ и, естественно, церковники изрядно нажились на этом.

Впрочем, Антэрну не было ни малейшего дела до всей этой ерунды. Юношу занимало только одно - грядущая схватка. Он предвкушал по-настоящему серьезный поединок, который даст ответ на вопрос: "имело все это смысл, или нет". Обидчик любвеобильного северянина был старшим учеником, причем со слов наставника, далеко не последним в своей школе.

"Значит, я пойму, есть ли шанс найти и победить Дракона", - думал Антэрн.

Смерти он, как ни странно, совершенно не боялся. Тут все было просто - если он после стольких лет обучения не справится всего лишь с одним противником, сражаясь совершенно честно, под пристальным оком судей и множества зрителей, то нечего и говорить о мести. Значит, он заслуживает смерти.

И вот, когда все было готово, и мальчик, запертый в монастырской келье, готовился к поединку, дверь внезапно отворилась. Антэрн, несказанно удивленный этим явлением, посмотрел на вошедшего. Им оказался избитый северянин. Надо сказать, что спустя пару дней тот стал выглядеть чуть лучше - опухоли сошли, синяки начали желтеть, разбитые губы - покрылись твердой коркой. Да и сломанный нос ему правили на место.

Антэрн молча смотрел на него, не собираясь первым начинать разговор. Со сверстниками он вообще вел себя крайне замкнуто и сдержанно, натягивая на лицо непроницаемую маску. Лишь с учителями подросток еще показывал эмоции, но с каждым годом их становилось все меньше и меньше. Рилат, время от времени навещавший школу, предрек, что к восемнадцати Антэрн вообще разучится вести себя, как человек, а если и будет изображать какие-нибудь эмоции, они будут выглядеть неестественно. Все тогда рассмеялись, однако Антэрну начинало казаться, что его первый наставник был не так и далек от истины. И, что самое страшное, его это совершенно не смущало.

- Слушай, - северянин наконец-то разорвал тишину.

Было видно, что говорить тому тяжело и больно - давала о себе знать сломанная челюсть, которая просто физически не могла зажить за два дня, но он все-таки старался.

- Да? - спросил Антэрн.

- Спасибо.

- За что?

Мальчик шмыгнул в келью, затворив за собой дверь и сел напротив Антэна. Он посмотрел на собеседника, и подросток сразу разглядел в этом взгляде живой ум.

- Ты мог не заступаться. Я действительно сам виноват.

Антэрн пожал плечами.

- А разве теперь это имеет значение?

Мальчик резко помотал головой.

- Для меня - имеет.

Антэрн вновь пожал плечами и прикрыл глаза, давая понять, что хочет провести несколько минут в покое и его не следует отвлекать. Но северянин оказался настойчивым.

- Слушай, будь осторожен, этот тип опасен. Не удивлюсь, если он затеет грязную игру.

Антэрн открыл глаза и пристально воззрился на своего собеседника.

- Не волнуйся, - сказал он, наконец. - Если получится, я тоже буду мухлевать.

Глаза того расширились, затем он резко зажал рот руками, удерживая рвущийся наружу хохот. Смеяться со сломанной челюстью мог бы только полный дурак. Успокоившись, мальчик протянул Антэрну руку и представился:

- Хис-Тир.

"Кажется, он не отвяжется просто так. Ладно".

Антэрн ответил на рукопожатие и произнес:

- Антэрн. А тебе пора идти, скоро придут церковники.

Он оказался прав - не прошло и пяти минут, как появились два копьеносца, облаченные в ослепительно-белые одежды воинов церкви. Они сопроводили его на дуэльную площадку. В одном из монастырских дворов монахи насыпали свежего желтого песка и поставили трибуны, на которых и разместились все желающие. В центре ристалища замерли трое - монах, Килэрн и, как догадался Антэрн, глава школы Клинка, дробящего камни.

Мужчины о чем-то тихо переговорили, затем, пожав друг другу руки, разошлись каждый к своему ученику. Килэрн торжественно передал Антэрну дуэльный меч - простой, с двусторонней заточкой, длинной в два-два с половиной фута.

Ни парного клинка, ни щита, ни, конечно же, доспехов, не полагалось.

- Помни, что я говорил, - произнес наставник и неожиданно поцеловал Антэрна в лоб. После этого он отступил и застыл, точно статуя, скрестив руки на груди.

Сказать, что Антэрн был поражен, означало не сказать ничего. Действия учителя буквально выбили его из колеи, а потому юноше понадобилось несколько глубоких вдохов для того, чтобы успокоиться и сосредоточиться. Восстановив душевное равновесие, он вступил на песок и неторопливо двинулся вперед.

С противником они сошлись возле священника. Парень, измордовавший Хис-Тира, был высок, широкоплеч, явно умел - об этом говорило то, как он двигался. На смазливом лице, обрамленным прекрасными светлыми локонами, застыло выражение столь ярко выраженного презрения, что, казалось, его можно соскабливать и расфасовывать по баночкам, точно снадобье.

"А ну подходи, налетай, кому немножко высокомерия"! - эта забавная мысль вызвала у Антэна улыбку.

Это не укрылось от белобрысого и тот, дождавшись, пока священник договорит ритуальные слова и чуть отстранится, тотчас же выхватил меч, и прошипел:

- Сейчас я сотру эту ухмылку с твоей рожи, недомерок.

Антэрн ничего не ответил - какой смысл в том, чтобы чесать языком во время боя. Вместо этого он принялся осторожно прощупывать оборону своего противника, прикидывая, как лучше вести с ним бой. Один осторожный выпад, еще один, и еще.

Блондин, кажется, решил, что подросток его боится, потому что он гнусно ухмыльнулся и пошел в атаку. Быстро, решительно, напористо, и совершенно безоглядно. Это так сильно отличалось от всего, что вбивали все последние годы в Антэрна, что тот удивленно моргнул и перевел первый же мощный рубящий удар в сторону, отчего бок его оппонента оголился.