– Георгий!

– Не, ну че?! Да ты видела, как он его подрезал, а?! Нарушение же, ну!

– Пожалуйста, будь осторожней, – я автоматически говорю на английском, поправляя его волосы.

– Это игра в квиддич, какая тут осторожность?

Его голос прозвучал неожиданно во всем этом шуме, и я вздрагиваю. Драко как бы невзначай придвигается ближе ко мне, прижимаясь плечом, а еще через несколько секунд – бедром. Я шумно вдыхаю, сглатываю ком в горле и уже собираюсь отойти, но он удерживает меня за запястье так, чтобы никто не заметил. Его пальцы медленно скользят вниз, сжимают ладонь, и наши руки прячутся в складках его мантии. Очередной разговор на нашем собственном языке. И кажется… это извинение.

Дверь я запираю на замок несмотря на то, что через барьер все равно никто пройти не сможет. Настя позвонила еще до того, как мы вернулись домой. Сквозь бьющую по ушам музыку мне все-таки удалось расслышать ее рассказ о том, что она «встретила одного парня». Просила подобрать ее утром где-нибудь в городе. Уж она не пропадет, придумает, как со мной связаться.

Мы с Егоркой остаемся дома одни. Ночью погода начинает бушевать. Такое чувство, будто небо вот-вот расколется надвое, дождь барабанит по крыше, даже сквозь шторы видно сверкающие отсветы молний. От стихии силовое поле не защищает, но я привыкла спать при любой погоде. Только не когда дверь моей комнаты открывается. От тихого скрипа я сразу распахиваю глаза, хватаюсь за палочку и зажигаю на ее конце огонек.

– Егорка? – удивленно и немного разочарованно (Великий Перун, разочарованно!) спрашиваю я.

– Привет, – мой мальчик шмыгает носом. – Погаси, глаза режет.

Но перед тем, как свет на конце палочки исчезает, я успеваю заметить скользнувший по лицу Егорки яркий лучик отражения.

– Маленький мой, что-то случилось? Иди сюда.

Егорка нерешительно подходит ко мне и садится на краешек кровати.

– Из-за грозы проснулся? – я подтягиваю его к себе, заставляя лечь рядом, и обнимаю за плечи.

– Да я и не засыпал. Ты… ты же помнишь, какой сегодня день?

– Конечно, – вру я, начиная поглаживать Егорку по голове и судорожно пытаясь понять, почему вдруг мой мальчик, который за датами кроме игр по квиддичу не следит (про лунный календарь ему всегда напоминать приходится), помнит какой-то конкретный день.

– Я знал, что ты тоже помнишь про… про Ванину смерть, – всхлипывает он.

Вот черт! Точно! Со всем тем, что у меня закрутилось с Драко, с оборотнями и диссертацией я абсолютно забыла про дату, которая три года не давала покоя.

– Я… я на матче подумал, что Ваньке бы понравилось, и вспомнил…

– Скучаешь по нему?

– Угу. Ты тоже скучаешь?

Больше нет.

– Конечно, скучаю, – я тереблю кулон-волчицу.

– Ты Ваньке маму напоминала, поэтому он тебе его подарил, – опять всхлипывает Егорка.

– Чего?

– Ну, кулон. Он мамин был. Папа маме его подарил, когда… ну, там, короче, длинная история, я сам плохо знаю. А Ванька этот кулон потом берег, никому даже посмотреть не давал. Скучал по маме очень…

– Ты ведь тоже скучал, ты совсем маленький тогда был.

– Я родителей и не знал почти. Они все время по разным раскопкам ездили, Ванька в школе был, а меня-то с соседями оставляли. А после их смерти появился Наставник. Он думал, что лучше меня поближе к Ваньке перетащить, потому и в школу перевез. Я… я по нему скучаю… – Егорка всхлипывает, утыкается лицом в плечо и сжимает руками мою футболку, которая начинает становиться мокрой. – Хорошо… хорошо, что… Ты же это… Хорошо, что ты… Ваньку встретила. А то мы с тобой не познакомились.

– Маленький мой… – Я целую его в макушку и ближе притягиваю к себе. – Хочешь… я тебе колыбельную спою?

– Вот еще, – бурчит он, но головы не поднимает.

– Тогда можно я себе колыбельную спою? А то не могу заснуть никак.

– Ну, пой, ладно уж, потерплю.

Прочистив горло, я затягиваю любимую колыбельную. Егор слушает и начинает тихонько посапывать. Дождь продолжает барабанить в окошко, и этот ритмичный стук усыпляет и меня. Стоп. Стук странный. Слишком напоминает мелодию. Я резко открываю уже слипающиеся глаза. За окном мелькает тень. Быть того не может… Но из всех вариантов только этот объясним.

Пытаюсь аккуратно выбраться из постели, не потревожив Егорку, но он беспокойно разлепляет глаза.

– Ты куда?

– Спи, мой маленький. Я водички выпью и сразу вернусь. Спи, – поправляю одеяло и выскальзываю, плотно закрыв за собой дверь.

Еще в окошко вижу, как он мечется под дождем у входной двери, уперев руки в бока. Зачем он пришел? Неужели вчерашняя история его ничему не научила? Дрожащими руками я открываю замок. Вода стекает по волосам Драко, черная шелковая пижама вся промокла, босые ноги в грязи, взгляд безумный, грудь быстро поднимается и опускается, будто он только что бежал марафон.

– Что-то… случилось? – аккуратно спрашиваю я, понимая всю абсурдность вопроса.

Он лишь кивает головой, а руки сжимают рубашку пижамы и палочку.

– Драко? – я делаю неуверенный шаг к нему.

Земля холодная, и он тоже. Весь дрожит, когда я касаюсь его руки.

– Давай… давай в дом зайдем, а то ты промок весь.

Сегодня он послушный. Останавливается на пороге, не сопротивляется, когда я применяю высушивающее и очищающее заклинания и усаживаю его на диван напротив камина, в который мимолетом бросаю Инсиндио.

– Ну, рассказывай. – Я сама плюхаюсь на диван, подбирая под себя ноги.

Он молчит. Сидит, спрятав лицо в ладонях, и молчит.

– Драко, – осторожно начинаю я, все оглядываясь на дверь спальни, – ты знаешь, я всегда готова тебя выслушать, но когда ты не говоришь ни слова, моя готовность становится полностью бесполезной.

Он поднимает на меня все такой же дикий взгляд и качает головой.

– Не могу так больше. Я ее ненавижу… – мой Принц откидывается на спинку дивана и опять закрывает лицо руками.

– К-кого? – дрожащим голосом спрашиваю я, хотя догадываюсь об ответе.

Драко смотрит на меня злобно, раздраженно, даже… ненавидяще. Резко встает и направляется к двери.

– Постой! – я хватаю его за руку. – Ну что ты опять ведешь себя, как ребенок!

– Ты знаешь, кого, ее! – резко оборачивается он. – Ее! Ее!

– Асторию… Асторию… – шепчу я, аккуратно зажимая его рот рукой. – Не кричи. Асторию.

Мы возвращаемся на диван, и слова потоком срываются с его губ:

– После матча мы отправились на ужин в Мэнор. Конечно, мои мама и отец приняли ее с радостью, улыбки, почести, все как полагается. А потом она решила остаться у нас ночевать, ведь было слишком поздно. Как будто бывает поздно для трансгрессии! Ночью… она заявилась ко мне в комнату. Хотела выпить воды. Можно и домовика было позвать! Не помню, как трансгрессировал. Только… твой дом сразу представил. Когда она ко мне прикасается… Так, будто мы близкие друг другу люди.

– Вы женитесь через полтора месяца, – как бы невзначай напоминаю я. У Драко сжимаются кулаки. – Хотя… ты ведь вовсе не обязан этого делать.

– Что?

– Ты не обязан жениться на ней. Ты не обязан делать то, чего не хочешь. Можешь объявить о банкротстве и начать жизнь с чистой страницы. Организовать свой бизнес. Как братья Уизли сделали. Посмотри, у них ведь тоже ничего не было, но они…

– Пх!

– Драко, послушай меня…

– Ты не понимаешь! Я пытался… Мракоборческий отдел – мое последнее предприятие. Наша ненависть к магглам и всему маггловскому… это так, показное. У нас ведь и полукровки в семье были, да и маггловскими активами мы любили баловаться. Вот… после войны я решил закончить свое образование и вернулся на год в Хогвартс. Будучи там… я начал играть на маггловской бирже. Так бывает… входишь в раж, и… я… много потерял. Короче, понял, что финансовые рынки – не мое. Даже думал… хотел покончить с собой. Конец истории ты знаешь. Мой единственный выход теперь – жениться на Астории. – Он замолкает надолго, но потом вдруг произносит фразу, которую от Драко Малфоя в здравом уме я бы никогда не ожидала услышать: – Я жалок, да?