Высящиеся горы разнообразного хлама, с разбегающимися между ними тропками, поражали воображение. Хотелось всё рассмотреть, потрогать и, в какой-то мере, почувствовать себя кладоискателем. Но времени было мало и Лили, припомнив примерное расположение чучела тролля и исчезательного шкафа, служащих ориентиром, отправилась на поиски. Через полчаса блужданий она наткнулась на буфет, рядом с которым находился бюстик какого-то волшебника.

Вот только диадемы Ровены нигде не было. Лили обыскала всё пространство вокруг, но диадема как сквозь землю провалилась. Лили не понимала, как такое могло быть. Как же так, где диадема?! Ведь Волдеморт принёс её в Хогвартс ещё несколько лет назад. Так где она, неужели она была спрятана в другом месте этих нескончаемых завалов ненужных и забытых вещей, а потом пересена кем-то поближе, так, чтобы её поиски не заняли много времени?

Успокоившись, она вернулась к двери и вышла в коридор. Оглянувшись, она вновь увидела только стену. Следовало признать, что если она решит искать крестраж, то поиски придётся начинать с нуля.

========== Родственники ==========

Неудача с диадемой не разочаровала, а вот потраченного времени было жаль. Лили выскользнула из хламосборника и с грустью посмотрела на стену, в которой больше не было даже намёка на дверь.

Начинать поиски родословной было уже поздно, вот-вот её начнёт искать Северус, значит, придется отложить на другой день. Приняв это решение, Эванс поспешила в гостиную. Домашние задания никто не отменял.

Снова выбраться в выручай-комнату она смогла только через пару дней. В этот раз она чётко думала о том, что хочет узнать родословную и поэтому, открыв дверь, попала в помещение, сильно смахивающее на архив. Стеллажи, заставленные папками, были пронумерованы и снабжены буквенными обозначениями, что очень облегчило ей поиск.

Мысль, что стоит только найти папку со своей фамилией, как всё станет ясно, недолго грела душу. Папка была тоненькая, с единственным листочком, на котором было написано её имя… Без роду, без племени, просто Лили Эванс…

Сглотнув неуместный комок в горле, Лили принялась за поиск. Найдя стеллаж, на котором были расположены родословные людей, фамилии которых начинались на «П», она высмотрела папку, на корешке которой значилась фамилия Пруэтт.

К вящей её радости, на соседнем стеллаже обнаружилась папка с родословной Принцев, оказавшаяся несколько тоньше, чем папка её почти родственников. Первой она решила посмотреть папку, касающуюся лично её. Лили интересовало только девичье имя её матери.

Открыв папку с конца, она увидела то, что её интересовало. Линия брака соединяла Элджерона Пруэтта и Корделию Скримджер, от них тянулись веточки с именами Гидеон, Фабиан и Молли. Имени самой Лили там не было, да и не удивительно, ведь она не была признана и введена в род.

Девочка не сомневалась, что это именно та информация, что она искала, так как ей хорошо запомнилось имя Пруэтта, женатого на её матери.

«Значит, Скримджер…» Найдя папку с этой фамилией, Лили узнала, что на данный момент имеются несколько представителей этой фамилии. Брутус Скримджер, его жена Ноэль, урождённая Гамп и их сыновья Фергус и Руфус. Были ещё пара побочных ветвей, но они её не заинтересовали. Брутус же Скримджер был братом Корделии и, возможно, помог бы дочери сестры.

«Подумать только, у меня в родственниках будущий министр магии! Вот только захотят ли они признать меня?»

Поставив папку на место, она вернулась к стеллажу, на котором находилась папка Принцев. Сунув в неё любопытный нос, Лили увидела, что деда Северуса уже нет в живых, хотя бабка ещё имелась. Эйлин была показана с замком на дочерней связи, что означало, как она узнала из примечаний, частичное изгнание. Она могла вернуться в род на определённых условиях, оговорённых главой семьи.

Узнав всё, что на данный момент её интересовало, Лили отправилась писать письмо.

***

«О чём я думала, когда рассчитывала на помощь?! Дура, кому я нужна?!»

Лили сидела в выручай-комнате и лила слёзы, капавшие на письмо, в котором мистер Брутус Скримджер очень культурно объяснял, что не может быть даже речи о том, что у его покойной сестры, бывшей добропорядочной ведьмой, есть внебрачная дочь.

Он знать ничего не желает о нахалке, пытающейся примазаться к его семье, и советует мисс перестать возводить напраслину. Так и быть, он не будет предпринимать никаких действий против клеветницы, и не скажет ничего лорду Элджерону, чтобы не тревожить его и не наводить тень на безупречное имя его жены. Но если юная мисс не прекратит свои инсинуации и будет продолжать на них настаивать, он будет вынужден принять меры…

«Следовало бы и догадаться, - подумала Лили, вытирая распухший нос. — Кому нужна обуза, да ещё и такая, которая навредит репутации. И как я докажу, что я родня им?

Зелье родства, про которое я читала, сработает только, если обе заинтересованные стороны поделятся кровью. Где я возьму их кровь, да и зачем? Они не нуждаются во мне, и я могу их понять. А отца отыскать вообще проблема. Я ничего не знаю о нём…

Ладно, будь что будет, надо жить так, будто ничего не случилось. Положусь на везение, не зря ведь я его просила, хотя с этим письмом оно бы мне ой как понадобилось! А, может, это и к лучшему, что у меня не получилось. Может, именно в этом и заключается везение? Время покажет…»

Успокоившись и приведя себя в порядок, Лили отправилась искать Северуса, который в это время должен был находиться в библиотеке. Она не ошиблась, он был там. Сидел, уткнувшись в огромную книгу своим выдающимся носом и не замечая ничего вокруг.

— Северус, выпрямись, — подойдя к другу, проговорила Лили, ласково проведя тому по спине.

Мальчишка подскочил от неожиданности.

— Лили, зачем ты подкрадываешься! — закричал было он, но умолк, поймав неодобрительный взгляд библиотекарши.

— Ты такой загадочный, когда вот так сидишь над книгой, так и кажется, что ты сейчас поднимешь голову и закричишь «Эврика!»

— Чего? — Снейп уставился на подругу.

— Эврика — это по-гречески, и значит «нашёл!», — просветила его Лили. — Был такой древнегреческий учёный — Архимед. Он закричал так, когда сделал великое открытие, и с тех пор люди, совершившие какое-нибудь открытие, нет-нет да и восклицают «эврика!»

— Скажешь тоже, — буркнул Северус, явно польщённый сравнением с великим учёным.

Потом, повнимательнее присмотревшись, спросил:

— Ты что, плакала? С соседками по комнате поцапалась или опять Поттер с Блэком обидели?

— Ничего я не плакала, а те дураки меня вряд ли смогут обидеть, — сказала Лили, удивившись, что друг догадался, а ведь она пользовалась заклинанием, которое ей показала Аманда. Оно должно было скрыть следы слёз.

Снейп ей явно не поверил, но ничего не сказал, за что Лили была ему благодарна. Врать не хотелось, а рассказывать о родственниках она была ещё не готова. Северус пока ребёнок и не стоит взваливать на него эти проблемы.

К тому же ей было не нужно, чтобы кто-то ещё узнал о её тайнах, если вдруг Снейп проговорится. Всё-таки друг иногда не сдерживал эмоций и до супершпиона ему было всё еще далеко.

========== Лето ==========

Неумолимо приближалось время каникул и отъезда домой. Теперь Лили туда совсем не рвалась, понимая, что там её не ждут. Но делать нечего, придётся ехать и делать вид, что не замечаешь изменившегося отношения, как не замечала и то, что школьные совы всё реже приносят ответные письма из нескольких строк и никаких «мы тебя любим».

Было горько, но она не могла винить людей, которых сначала заставили полюбить её, а потом, когда правила игры изменились, так же не спросясь, забрали любовь, оставив недоверие и нежелание воспитывать чужого ребёнка.

Всё это заставляло только бессильно сжимать кулаки и сдерживать злые слёзы. Она никто по сравнению с великим светлым магом, и она ничем не может помочь своим приёмным родителям. Если она сделает неверный шаг или поспешит и привлечёт внимание, то и сама может оказаться под ударом.