— Чипы разные… — пробормотал Кит.
— Чего бы там ни было, а только в какой-то момент душа говорит «довольно!», «адьё!», «счастливо оставаться манекену!» — и отлетает к Богу, покинув навсегда свой когда-то живой, милый и теплый… футляр. А на ее место в этот футляр, который и оружием можно сделать, вселяется… что вселяется?
— Что вселяется? — похлопал глазами Кит.
— Отвечу, как вы: не знаю, — развел руками Лев Константинович. — Может, и ничего такого опасного не вселяется. Однако ж очень любопытно и даже важно узнать: есть ли душа у этого вашего киборга или нет. Этот вопрос будет, вероятно, похлеще да поважнее гамлетовского «быть или не быть»… По крайней мере, в нашем с вами положении.
Что ответить, Кит не знал. Врать не хотел. Одно до него доходило: Википедией тут никак не обойтись. Хуже того, Кит чувствовал, что никто не знает точного ответа на такой вопрос. Вот ученые, которые не верят в существование души и считают, что у них полно доказательств этого, скажут, что — нет! И у Кита ее нет, раз ее не существует… Так, есть отличия между червем и человеком лишь в сложностях нервных клеток и во всяких там химических процессах. Те, кто верят в Бога и в существование души, — с теми все понятно. А Кит где? Посредине, что ли? Никогда Кит всерьез над этим вопросом еще не задумывался. Конечно, сейчас у него на душе было так непонятно и хреново, что ее, души, присутствие чувствовалось до боли реально. А если вместо нее, души, вставить сейчас какой-нибудь чип… ну, плугин с полным набором радостей… и всё тогда!
Кит потряс головой, словно поправляя крышу… Со стороны могло показаться, что он отрицает наличие души у киборга.
— Значит, вы полагаете, что души в ней все-таки нет? — по-полицейски назойливо прицепился бывший полковник.
— Ничего я не считаю! Не знаю и — всё! — выпалил Кит, вскочил и…
Он сам, как запрограммированный киборг, сам себя не помня, вдруг рванулся вперед, плюхнулся в кресло рядом с княжной и… и взял ее за руку. Рука княжны оказалась холодной, как у настоящего киборга. Княжна вздрогнула, открыла глаза и удивленно-растерянно вперилась в Кита. Глаза были живые, не киборговы, и в них полыхала душа.
Кит сам ожил, вспыхнул, кровь ударила ему в голову. Он держал княжну за руку, как пойманную птицу. И рука княжны не сопротивлялась.
— Ну, чего ты такая? — выдавил из себя Кит.
— Какая? — одними губами прошептала княжна и…
…И впервые с момента их встречи ожила по-настоящему и покраснела.
— Как киборг, — нашелся Кит. — Только киборги не краснеют… Ну, только очень продвинутые краснеют.
— Значит, и ты, слава Богу, не киборг? — нашлась и княжна и…
…И накрыла другой рукою руку Кита. Руки ее еще были холодными, а улыбка уже совсем теплой, настоящей… Кажется, вот сейчас… Кит круто осмелел и потянулся к княжне… как «зум» в самом себе включил…
Вдруг «Петровну» резко качнуло. Бывший полковник крякнул… А птица вырвалась из руки Кита. Княжна легко вспорхнула из кресла, кинулась к управлению и выровняла борт.
Кит чувствовал, что весь горит. И все изменилось кругом. Будто осветилось горящим Китом. И княжна в своем командирском кресле была уже совсем другой — живой, легкой, своей.
По ее виду, как она осмотрела показания приборов, опасности не наблюдалось.
— Что произошло, позвольте узнать? — все-таки поинтересовался Лев Константинович.
— Непонятно, — звонким живым голосом откликнулась княжна. — Ветер не усилился.
— Никак флюиды… — покачал головой бывший полковник и подмигнул Киту. — Вы бы поосторожнее были, Никита Андреевич…
Даже как будто потеплело высоко в зимних небесах вопреки предупреждению полковника и физическим свойствам земной атмосферы. Кит скинул шинельку, взбодрился и захотел есть.
— У вас тут перекусить не найдется? — по-свойски спросил он. — У нас там, в са… в аэроплане, то есть, как раз обед должны разносить.
Тут он, правда, посерьезнел, помрачнел и слегка выпал из чужой, давнишней реальности. Он снова осознал, что мама-то осталась в, хоть и «подлатанном» самолете, который, даст Бог, долетит до дома, но осталась-то сильно напуганной, и неизвестно чем больше — самим происшествием или выходкой Кита…
И снова Кит сказал самому себе мысленно, как уже успел несколько раз сказать с момента появления усадьбы в облаках… даже еще раньше, когда в наушниках послышалась роковая мелодия: «Держись! Не паникуй! А то хуже будет…»
Княжна зорко посматривала на него и снова улыбнулась, как надо:
— Ты, Никита, выглядишь теперь старше своих лет… между прочим.
Все-таки будто сама себя успокаивала.
Кит хмыкнул, не благодаря ее и не краснея.
— О, княжна, если бы сказали такое мне, — вздохнул стареющий полковник, который, кстати, показался Киту значительно, на много лет, а не на два года, старше того злодея, который стрелял по нему с крыши московского дома, — я бы тотчас провалился бы в тучи.
И он указал пальцем в пол.
Теперь «Петровна» уже не могла похвалиться способностями скатерти-самобранки, как в минувшие барские века. Обед, а скорее ранний ужин, был очень даже скромным: подогретая ветчина со стожком квашеной капусты, галеты, чай с кусковым сахаром. Княжна оправдывалась: трюм — с минимумом балласта ради экономии топлива и возможной перевозки боеприпасов, да и времена тяжелые, не до пиров.
За чай взялись, когда за иллюминаторами уже начало смеркаться. Двигатель мерно гудел.
Лиза включила свет — красноватые лампочки кольцом засветились на потолке, — и Киту почудилось, что они сидят скорее в батискафе, опустившемся на дно океана, нежели в НЛО, зависшем в небе около революционной Москвы.
За чаем Кит решился и спросил напрямую, кто же теперь на кого работает: полковник на нас или же Лиза, увидев ужасы революции, пришла к выводу, что Председатель Земли в далеком будущем всё же делает необходимое дело… Спросил умело — глядя прямо в промежуток между Лизой и Львом Константиновичем.
Хоть и смелая, но всё же юная и трепетная княжна потерялась от такой мужской прямоты и взглянула на полковника, как раньше не глядела, — как на мудреца, способного все объяснить, как надо. Тот остался немою мольбою княжны очень доволен.
— Видите ли, Никита Андреевич… — проговорил он и внушительно отхлебнул чайку из стакана в серебряном подстаканнике. — Не раз такое случалось в истории: сходятся старые враги, знающие силы и стратегию друг друга, но вдруг появляется третий враг, неизвестный, мощи немереной, угрожающий им обоим. Им остается одно: временно объединиться, чтобы противостоять новому грозному противнику, грозящему уничтожить их дочиста.
— Сходство есть, но суть иная, — снова поворотила носик от полковника княжна, не сказав ему спасибо… и повернулась к Киту: — Никита, все дело в тебе самом…
— Подожди, Лиза, — перебил ее Кит, переваривая неясную логику. — Если этого киборга создал Вольф, значит… как её… Спящая Охотница автоматически на стороне Председателя. Какой тут «третий враг»?
— В точку! — восхитился полковник как раз предельно ясной логикой Кита. — И ответ готов: эта адская машина… простите, княжна… эта смертоносная девчонка почему-то полностью вышла из-под контроля. И теперь угрожает всем. И, не хочу вас пугать, Никита Андреевич… да вы уж — стреляный воробей, не испугаетесь. В первую очередь — вам, вам она угрожает, ибо вы — ее первая мишень… не в смысле уничтожения, что вам молодой князь, полагаю, уже объяснил, но всё же в смысле возможной первоочередной опасности. А вы, Никита Андреевич, заметьте: вы одинаково дороги живым и невредимым обеим противоборствующим сторонам. Такой вот, мягко выражаясь, парадокс…
— Да откуда она, вообще, про меня узнала?! — взмолился Кит.
Княжна ёжилась, будто пряталась сама в себя. Полковник посмотрел на нее и снова вызвался вперед:
— Тайна сия велика есть… Но можно предположить, что зловещий Вольф вложил в нее особый механизм, особое задание: в случае поломки, обращаться к вам, Никита Андреевич, искать вас, как единственное свое спасение…
