- Я в порядке, ангел. Помоги этому человеку,- пробормотала девушка.
Заворчав, Гавриил все же склонился к человеку, все еще лежащему на земле. Ангел ткнул в руки тому бурдюк с водой, крестьянин схватил его и надолго припал к горлышку. В темноте слышно было, как поспешно и громко он утолял свою жажду.
Фрида лежала , тело ее болело, казалось, что на ней не было живого места, словно ее рвали десяток голодных псов.
- Ай-ай-ай! - Продолжал суетиться старик в темноте. Он проверил подруги у коней, попытался ощупать оси колес, убедившись, наконец, что телега вполне может отправиться дальше, он стал грубыми окриками подгонять мужика, который, все еще вздрагивая от страха, даже не пытался подняться с земли.
- Эй, любезный, ты хочешь здесь остаться ночевать? Нам надо ехать! Поднимайся немедленно!
- Ладно- ладно, старик, я сейчас встану, - закряхтел человек. Поднявшись на ноги, он отряхнул с одежды пыль и сухие стебли, наклонившись взад и вперед, чтобы размять спину и ноги, он, наконец , полез на телегу, уселся, и стал распутывать вожжи, брошенные перед этим Гавриилом, как попало.
- Вы видели эту зверюгу-то? - ворчал он между делом, уже почти успокоившись.- Никогда такого не видал. До сих пор поджилки трясутся. Я сам когда-то с отцом ходил на охоту в Черный лес. Видал я волков. Больших видал, матерых. Но таких, как эта , не видал никогда. До сих пор пот прошибает, как вспомню ее глазищи. А как она выла и лаяла...жуть то какая...Моя жена - то не поверит мне, скажет, что я байки травлю.
- Эй, любезный, да какой нам дело до твоей -то жены, давай погоняй. Скорей надо молодую барышню отвезти куда-то в тепло, ее нужно отогреть да подкрепить чем-то. Ох, бедовая голова, что же мне с ней делать -то? Ничего то она никогда не слушает, идет напролом, а куда- кто знает. Вот и сейчас принесло ее к черту на кулички. Нет, говорит, надо к Дракону, мол, что-то там есть, что-то зовет. Дуреха! Что там может быть? Дракон он есть Дракон.
Гавриил влез в телегу, сел, прислонившись к деревянному борту, уложил голову девушки себе на колени и, повернувшись к крестьянину, крикнул:
- Да , поезжай уже!
Телега тронулась в путь. Глаза ангела мерцали в темноте странным тревожным светом. Время от времени он вздыхал. В молчании и полной темноте они спускались по каменистой дороге вниз, в долину, где весело и миролюбиво сверкала россыпь деревенских огней. Через тридцать минут до них стали доносится звуки обычной человеческой жизни: лай собак, кто-то кого-то окликал, на другом конце деревни был слышен шум гулянки, смех мужчин и женщин. Деревня, видимо, была большая и богатая, шумная и веселая..
Они спускались все ниже, становилось холоднее. Сырость пробирала уж почти до костей. Старик время от времени ворчал на мужика, чтоб тот не мешкал. Фрида снова открыла глаза, уставившись пустым взглядом в темное беззвездное небо.
12.
Как только Вельзевул с королевой покинули пещеру, в ней началась форменная паника. Влад, растерянно опустившись на парчовый диван, созерцал нечто в пустоте, что совершенно завладело его вниманием. Он нервно покусывал седой ус и щелкал длинными сухими пальцами. Стокер же так же в нервном возбуждении метался по комнате и, хлопая себя руками по ляжкам, не знал, за что ему хвататься. Ясно было обоим, что ехать придется непременно, но оба находились на той стадии первой паники, при которой хаос мыслей в голове не дает возможности трезво взглянуть на вещи.
- Как ехать, - беспрестанно восклицал Стокер,- куда ехать? Почему мы? Ехать? Сейчас? Все бросить?
- А все вы...писаки...- подливал масла в огонь Влад. - Если бы не вы с вашим романчиком...
Губа Влада презрительно поднялась вверх.
Ирландец от неожиданности остановился и обиженно уставился на худощавое и невозмутимое лицо бывшего владетельного помещика.
- Мы? Писаки? Романчик? - Стокер явно не понимал такого неожиданного выпада в свою сторону от своего многолетнего уже визави.
Влад сидел, неподвижным взглядом сверля пространство, словно пытаясь вычитать из пустоты объяснение всей этой ситуации.
Ситуация была нелепая. Он стар и немощен. Он уж давно не тот грозный владыка Трансильвании, от имени которого дрожали его многочисленные враги и подневольные крестьяне. Да, было времечко, когда он держал их всех в своем крепком кулаке, когда он, обладая недюжинной властью в своем краю, мог творить все, что бог на душу положит, если был, конечно, в его душе бог, если , конечно, была у него самого душа.
Ирландец тоже был в весьма плачевном настроении. Одно дело весело и с песней кропать занимательный готический романчик о злодее - вампире, и совсем другое дело вот это предстоящее путешествие, в котором, возможно, им придется столкнуться с опасностями Первого мира.
А ведь потом придется иметь дело с Драконом и, к сожалению и вящему ужасу, вовсе не выдуманным, а самым настоящим, что ни на есть. А при мыслях о Легионе и вообще внутри разливается холодная противная лужа страха.
Они уже давно не были героями, особенно писатель. Который и в жизни то героем никогда не был. Он был добряком и весельчаком, любил приврать для красного словца, прихвастнуть и вкусно поесть да выпить. Что они могут сказать Дракону? Да он ведь их и слушать не станет, сожрет почем зря...
Стокер перестал бегать по пещере и , стоя посередине, освещенный золотистым светом, что лился отовсюду, с тоской смотрел на проем входа. За ним чернела неизвестность. Там было холодно и печально. Там бродили стенающие и страдающие души тех, кому меньше повезло в Первом мире. Теперь им также предстояло отправиться туда, в ту промозглую печальную горячую темноту.
Переглянувшись, Стокер и Влад выдали по длинному тоскливому вздоху.
- Дорогой господин Влад, - промямлил писатель,- что нам теперь делать-то?
- Почем я знаю, дорогой господин Стокер? Не скрою, мне самому не по себе. Отправляться в логово Дракона у меня желания нет. Но , думаю, что особого выбора нет тоже.
Влад грустно осмотрелся вокруг- придется попрощаться с уютной теплой и светлой пещерой, роскошно обставленной специально для них, с графинами, наполненными разноцветными ароматными изысканными винами и наливками, с мягкими шелковыми подушками и парчовыми диванами. Стокер угадал его мысли и так же с сожалением пробегал взглядом по обстановке.
Наконец, в проеме входа появился силуэт человека в длинном черном плаще.
- Господа, нам пора. Карета уже давно ждет у входа.
- Что ж, господин Влад, нам и вправду пора..- грустно произнес Стокер,- вещей-то, собственно, у нас и нет.
Влад решительно поднялся с дивана, и вместе они направились к выходу. А там за стенами пещеры, которую они не покидали уже много лет открылось великолепное зрелище: по темному небу Первого мира разливался багрово-золотой рваный рассвет. На его фоне роскошная расписная карета сияла золотом и пурпуром, вороные лошади нетерпеливо били копытами. Возница в черном плаще уже ждал их, успев вскочить на подножку, теребя в руках изящный кожаный кнут , инкрустированный золотом.
Не без удовольствия созерцая карету, Влад и Стокер приблизились. Появившийся словно из-под земли лакей открыл перед ними искусно отделанную вышивкой и золотыми цветами дверцу. Увидев роскошное внутреннее убранство с золотыми набивными подушками и покрывалами, наши путешественники уже без страха, но заметно повеселевшие полезли внутрь. Карета медленно и мягко тронулась, отправляясь в далекий путь.
13.
В это время телега, гремя по наезженной дороге, вкатила в деревню. Как оказалось, тетка нашего возницы была хозяйкой единственной на всю округу гостиницы. Он гнал прямо туда. Ехать в замок не могло быть и речи, сказал он, тем более, девушка была в таком состоянии, что ее лучше скорее было уложить в постель.
Обширное кирпичное здание постоялого двора располагалось посередине деревни и к нему собирались все дороги. Рядом с гостиницей стояла готическая церковь. Колокольня. Вот все, что в темноте сумел рассмотреть Гавриил по прибытии в гостиницу. Решено было остановиться здесь на ночь, где, как обещал крестьянин, его тетка и жена присмотрят за девушкой, мигом помогут поставить ее на ноги. Гавриил счел слова мужика разумными и согласился, тем более, что соваться в замок на ночь глядя, да еще с полуживой девушкой на руках ему не хотелось.
