И он придаёт очень большое значения этому "как бы случайно"... Аннет вспомнила один из первых разговоров с ним об этом. Буквально через трое суток после знакомства...

Тогда, в самолёте, они так и сидели, взявшись за руки, до самого приземления. Потом они вместе проходили паспортный контроль, высматривали на движущейся ленте свои чемоданы; и дальше им было по пути, ему - на час дольше, чем ей, но в одном направлении. Аннет вздремнула в такси, и опять щека её лежала на его плече; а больше между ними ничего тогда не было, хотя они понимали, что никуда уже не денутся друг от друга. Она пригласила его - зайди к нам, чай попей, потом другое такси вызовешь; но Мишель отказался - не надо, не хочу я вламываться в дом нежданным гостем, лучше ты сначала расскажи обо мне... И, поставив её чемодан у дверей квартиры её родителей, обещал: "Я приеду... и, знаешь, я уже решил, что мы будем делать! Мы в кино пойдём; я, пока ты спала, в газете просмотрел объявления - так вот, у вас здесь такой фильм пойдёт... завтра первый показ, кстати... Обязательно пойдём, Аннет!"

И через два дня он приехал к ней на отцовской машине. Её родители были отчасти обеспокоены, когда она рассказала о своём аэропортно-самолётном приключении, - их, людей традиционного склада, не радовало, что она, будучи знакома несколько часов, почти "объяснилась" с этим пареньком - может быть, и привлекательным, и неглупым, и честным, но... её ли, "нашего" ли это круга человек?.. Тем более, наверное, "одичавший" за годы этой своей солдатской службы, а потом - вместо нормальной учёбы, - неких беспорядочных разъездно-охранных заработков... Но он приятно удивил их - и живой, культурной, почти творчески красивой речью, и тем, что, оказывается, очень много читал и думал. И, конечно, тем, что и по их собственному впечатлению, и по услышанному ими от Аннет в последующие недели - она с ними делилась очень доверчиво, - этот молодой человек, явно уже имевший опыт отношений с женщинами, очень деликатно, без малейших признаков нетерпения, принял и принимал вплоть до свадьбы тот факт, что только венчание позволит ему нечто большее, нежели хождение за руку и поцелуи... Мишель вёл себя с нею так, словно бы эта "традиционность" была ему не менее важна, чем им и ей самой...

Вот и в этой связи Аннет припоминала сейчас, как действительно повёл он её в в тот свой первый приезд в кино - на крайне неправдоподобный и бесконечно трогательный русский фильм о войне, о женском подразделении, о вступивших в бой с целым немецким отрядом и погибших в этом бою пяти девушках. А когда картина окончилась, потом - они сидели в кафе, - вдруг заговорил об одной из них - посланной, чтобы позвать бойцов находившейся неподалёку части на помощь, но утонувшей по пути... Он умел иногда переживать за образы из кино и книг как за лично знакомых ему людей... По фильму эта девушка, жившая в селе, ещё до войны влюбилась в командированного туда инженера и хотела отдаться ему; но он - очень порядочный, - не воспользовался её наивностью, понимая незрелость её чувств и не будучи уверен в том, что может ответить на них... И вот Мишель с неким оттенком боли и ожесточения в голосе сказал: "А представь, что не был бы он таким порядочным, и была бы у них близость... и если бы даже оставил бы он её потом, а она бы от него родила... но тогда... тогда, Аннет, она на фронте не оказалась бы, она - вместо того, чтобы утонуть, - дитя своё растила бы, понимаешь?.. Пусть даже матерью-одиночкой!.. И ещё представь, что узнал бы он потом об её гибели! Он бы подумал, наверное, - не спас, а погубил я её этой своей щепетильностью!.." И тут, желая, кажется, продолжать, Мишель внезапно вздрогнул, покраснел - что с ним не часто бывало, - и смущённо, прерывисто произнёс: "Аннет, ради Бога, не подумай, что я намёки делаю какие-то..."

Но она и так понимала, что никакие это не "намёки" - нет, его издавна и навсегда томила мысль о невозможности для человека даже в малой степени предвидеть, что повлекут за собой его действия и слова... И Мишель, не удержавшись, всё-таки рассказал - не для хвастовства, а приводя ещё один пример, - о том, как был спасён им на реке школьный товарищ, - "это просто получилось так, я к нему находился ближе всех, иначе кто-то другой прыгнул бы точно так же...", - и о том, что, сложись иначе сыгранный им незадолго до этого теннисный матч, он бы там физически не находился... "и как знать, Аннет, что было бы тогда с Жюлем..."

Вот и теперь! Проверь я работы раньше... не расскажи ему об этом тот сотрудник... не врежься тот грузовик - или это не грузовик был? - в машину, в которой были девочка с матерью... не решись те люди, те двое, вытащить её... или если бы воспламенилось чуть раньше... Господи, как же я могу о таком думать, это же кощунство - даже думать так, желать такого... но при чём тут "желать", это уже было, произошло... ну, или жалеть о том, что не сложилось иначе... Нет, я ни в коем случае не должна желать никому зла! Мишель должен быть жив, и выздороветь, и все они - тоже! Эта малышка... и ведь... Господи, неужели окажется, что он напрасно на ЭТО пошёл?..

Он пошёл на это, он хотел... хочет спасти... А о НАС он подумал?.. Да, но ведь и те двое, рискнувшие собой, вытаскивая ребёнка, - думали ли в те мгновения о своей дочке, этой самой, одиннадцатилетней?.. О ней и... может быть, у них ещё дети... и о своих родителях... А она - решившись на донорство, - думала ли о папе с мамой?.. Нет, это всё намного сложнее... Вот и Мишель, когда решил отслужить в ТОЙ армии, там, где опасно, сказал ведь родителям - нас тоже некому было бы спасти от террористов, если бы те солдаты жили ТОЛЬКО ради своих семей...

А ради нас? Боже, как же мне не стыдно!.. Резко вынырнуло сейчас неотлучно пребывавшее при ней воспоминание о своей собственной оплошности, которая... ей непередаваемо страшно было думать, к чему эта оплошность могла привести... Да, десять с лишним лет назад - месяцев через пять после случая в метро, - они поехали в августе на неделю в Норвегию, они снимали там, близ фьорда, дачный домик, двухэтажный, деревянный, но оборудованный - на то и Скандинавия, - в соответствии с новейшими стандартами. Там была и детская площадка - удобная, с песком и игрушками. Однажды, в светлое ещё время, под вечер, она, Аннет, готовила салат на ужин, а семилетний Виктор и Матье, которому было около пяти, возились на этой площадке. Возились, но потом - Аннет понимала, что это она недосмотрела, надо было то и дело выглядывать, проверять, что они там делают, - соскучившись, вздумали залезть на крышу по металлической стремянке, наискосок и, казалось, очень устойчиво приставленной к стене. У лесенки были бортики, очень надёжные, и детям было совсем не страшно подниматься наверх; но, когда Виктор, а следом за ним маленький Матье шагнули на крышу, они, ощутив себя на немалой высоте, испугались - тем более, что крыша эта была не совсем плоской, а чуть покатой... Ребята хотели было начать спускаться, но Матье - так потом рассказывали они оба, - задел ногой стремянку, и она с оглушительным грохотом рухнула вниз, придавив небольшое тонкоствольное деревце... Мальчики, при всём страхе, который они испытывали в эти секунды, понимали, что двигаться нельзя, что надо держаться за штыри и выступы, которые, к счастью, там были, и друг за лруга... Они отчаянно закричали, зовя на помощь, и ещё сильнее их закричала выбежавшая на грохот - в невообразимом ужасе, - Аннет... Вот тогда - слава Богу, - и подоспел Мишель, который ходил купаться в холодной морской воде... Он, увидев происходящее, побелел от ужаса не меньше жены, но при этом быстро "схватил" ситуацию... Подбежал к ней, тихо сказал: "Набери экстренную линию телефонной компании, узнай номер местной полиции и как звонить!.." Затем - встав у стены, под тем участком крыши, где находились дети, чётко - всеми силами стараясь внушить им уверенность в том, что они защищены, - проговорил, ставя как бы печать непреложности на каждом слове "Ребята! Я. Иду. Не. Шевелиться. Ждать!" Это был приказ папы, сильного и знающего, что он делает; и сыновья припоминали потом, что им стало менее страшно, когда они это услышали. Он решил, что должен взобраться наверх, к ним, опасаясь, что они не выдержат долго, что кто-то из них, не дай Бог, сделает всё-таки неверное движение... Он опасался этого, понимая, сколь страшно ощущение высоты: по тротуару уверенно пройдёшь много километров, не боясь соскользнуть на мостовую... ну, а если этот самый тротуар подвесили бы метров на сто над землёй?.. И, тихо прицыкнув на Аннет, обомлевавшую от страха ещё и за него, - полез!.. Он никогда не занимался альпинизмом, но любовь к своим малышам, воля - и ещё тренированность солдата строевой службы, - выручили!.. Хватко цепляясь за выступы на стене, он добрался до балкона под крышей. И, карабкаясь, не переставал, переводя дыхание, повторять детям: "Ребятки, папа здесь, папа с вами, лежите не шевелясь!" И безмолвно молил свою левую, раненую когда-то ногу - не подведи, родная, не застынь сейчас!.. И она - действительно родная, живая, - не подвела... И, поймав не совсем ясно зачем - для украшения, что ли, - торчавшее на краю ската железное кольцо, он полугимнастическим рывком взмыл на крышу; затем накрепко обхватил правой рукой Виктора, а левой зажал под мышкой малыша Матье - ею же уцепившись за какой-то штырь. И тогда громко возвестил: "Аннет, я держу их, не волнуйся, немедленно звони! Малыши, родные, всё, лежите спокойно, я здесь, мы вместе, нам сейчас помогут!.." Она выполнила всё. Дальше были пятнадцать минут, в течение которых она замирала от страха, отойдя метров на двадцать от дома и глядя на них, лежащих плашмя на этой крыше; а Мишель в это время держал ребят стальной хваткой, так, что им даже чуть больно было, и, успокаивая их, рассказывал им о цирковых акробатах, которые здесь и сплясать могли бы... И, наконец, приехала бригада аварийной службы и их - сначала детей, потом Мишеля, - бережно доставили на твёрдую землю. Да ещё и спросили, не хотят ли они подать на хозяев в суд за не убранную, а опрометчиво оставленную и не закреплённую как бы следовало лестницу. Но для Мишеля и Аннет дикой и кощунственной была даже сама мысль о каких-то там денежных "компенсациях" перед ликом этого дарованного Богом спасения; и они, напротив, извинившись перед хозяевами, оставили им вполне адекватную сумму за обрушенную стремянку...