И ещё одна приветно-утешающая мысль мелькнула: девочка произнесла несколько фраз, услышав которые можно было не сомневаться, что речь и сознание у неё - по возрасту; ни личико, ни головка не пострадали, она и не обезображена, и не превратилась в... "нет, не надо об этом даже мысленно..." Ему это было очень важно, крайне важно, и очень не хотелось ему сейчас обдумывать - почему...
И им, и вернувшейся со стаканчиком воды дочке было ясно - они долго, очень долго пробудут здесь неотлучно... А дальнейшее почти не виднелось пока, скрываемое непрозрачной пеленой. У Жюстин каникулы... Пьер сейчас у дедушки с бабушкой... "Я им дам звонок где-то в пол-одиннадцатого, - сказал Андре, - что-нибудь совру... успею придумать... Хорошо, что твои за границей, хоть с ними говорить не надо, я им дам SMS, что у нас всё нормально..." Родители Луизы отдыхали сейчас в Греции, на курорте, это был организованный тур, субсидируемый профсоюзом... Жюстин как-то очень внимательно взглянула на него. Зря я это при ней, спохватился он... ей сейчас припоминаются все эти разговоры ТОГДА... она ведь ощущала - мы что-то утаиваем... Положил руку на плечо дочки. "Соврать и обмануть, девочка моя, - не всегда одно и то же..." Она опять посмотрела ему в глаза, и было во взгляде её нечто очень сопереживающее, доверчивое и, пожалуй - прощающее... прощающее некую ложь во спасение, которую она чувствует... Другой рукой обнял жену. Эта только что сказанная им фраза тоже явилась из ТОЙ ночи, он подумал это, позвонив Луизе из аптеки... да, он тогда лгал, успокаивая её... "Несколько выходных надо будет оформить и тебе, и мне... утром позвоним..."
Затем подумалось: как же быть, если сидеть здесь всю ночь и дальше неизвестно сколько ещё... ни умыться, ни переодеться... Съездить домой, собрать вещи?.. Но это займёт часа полтора, даже больше... как же здесь Жюстин одна будет, ведь Луиза почти всё время там, в палате... она не маленькая, конечно, но ей трудно сейчас, я нужен ей рядом... Нет, лучше чуть позже слетаю в круглосуточный где-нибудь поблизости: пасту, щётки, мыло там можно купить, ну, и фуфайки, и женский жакетик, и прочее...
Когда они пришли назад, к реанимационной, как раз вернулась та, с отчасти "траурным" лицом, медсестра... Не улавливалось - действительно ли черты у неё такие или это отпечаток специфики её работы... Она хотела войти в палату вслед за Луизой, но Винсен остановил её, желая спросить о том, что до сих пор почему-то ускользало от сознания, а сейчас внезапно всплыло. "Скажите, а сообщили отцу... семье?.." "Да понимаете ли, - ответила сестра, - тут выясняли уже, и оказывается - эта погибшая женщина растила её совершенно одна; отец - не совсем ясно где... и живы ли бабушка и дедушка, родители матери, мы тоже не знаем... это сейчас проверяют..."
Андре и Жюстин сели вблизи от палаты. Нянечка, всё ещё прибиравшая и уловившая часть сказанного, обернулась, проговорила со вздохом: "Вот ведь несчастное-то дитя... и одной остаться, и увечной!.." "Что вы, не будет она увечной, не надо... её вылечат!" - выпалила Жюстин. "Ну, хорошо бы так... помилуй-то Бог сироточку..."
- Даже если ей пересадят, - сказал Винсен, - даже если пересадят почку... можно нормально жить. Совершенно нормально, - повторил он, убеждая Жюстин... или себя... или нянечку... или Бога?.. Убеждая - и зная при этом, что не всё так просто: пересаженный орган редко функционирует дольше пятнадцати-двадцати лет, потом нужно будет или повторную трансплантацию делать, или, - если нет противопоказаний, - переходить на гемодиализ... Но, может, что-нибудь придумают за это время... медицина не стоит на месте...
- А если будет нужно ещё что-то оздоровительное, - продолжал он, - для реабилитации... если помимо страховки ещё что-то, - всё, всё, конечно, оплатим!..
"Деньгами ты не откупишься!" - звякнуло будто бы нечто ехидное ему в ответ... Господи, почему " не откупишься"... откуда эти мысли... что меня сейчас мучает?..
- Ну конечно, ведь даже сердце пересаживают!.. - горячо, с неким вдохновением поддержала дочка. - И знаешь, папа, в сериале "Санта-Барбара" - я отрывки видела, - там один парень с искусственным сердцем знаешь как бегал, да ещё и дрался!..
- Так то в сериале, - вздохнул он. - Но вот с одной почкой действительно... - Он начал рассказывать Жюстин про пересаживание органов, про донорство... это отчасти приводило в норму, он сейчас облекался отчасти в "профессиональность", он, имеющий полумедицинское образование, знал это вполне прилично... И девочка слушала то ли с подлинным интересом, то ли изображая этот интерес искусно и преданно - чувствуя, что папе нужно сейчас окунуться во что-то дающее уверенность...
Он рассказывал, а между тем перед ним проносились воспоминания, речения, образы... Не откупишься!.. Я не собираюсь ни от чего "откупаться", только спаси её, спаси это дитя, спаси эту маленькую Элизу, Боже!.. Я не собираюсь ни от чего "откупаться"! Да, конечно, я, никогда не знавший нужды и лишений, не думал раньше о тех, кого они постигают, о тех, кто живёт, захлёбываясь в океане повседневной нищеты, неизбывных тягот, безысходной обездоленности... Я не думал о них, но я уже не тот, что был: недавно я сам, своими руками, убил двух обездоленных... правда, убил защищаясь, у меня не было выхода; а теперь, а сейчас нас бросило куда-то опять... А эта осиротевшая малышка... Ему внезапно очень ярко представилось её - лишь мельком до сих пор и виденное, - личико: пепельно-белое - да, цвета опавшего, успевшего остыть пепла, - охватываемое разметавшимися чёрными прядями... Подобные дрожащим капелькам глаза, те самые глаза, очертаниями напоминающие нераспустившиеся бутоны тюльпана... так Луиза сказала, и это врезалось ему в память - да, кажется, и в самом деле... Вот это и представилось очень зримо; но он не мог бы сказать, красива ли она, ибо сама возможность красоты убивалась на этом лице... испепелялась - не к тому ли и пепельный оттенок, - взрезающим душу выражением страдальчества... Запредельный ужас детского страдания воплощён был в этих чертах... И перед мысленным взором Андре закружились фотографии, кинокадры... Дети в Освенциме... и Хиросима... и лондонские трущобы в девятнадцатом веке... и - из телевизионных хроник, - дети с торчащими от голода рёбрами... где-то там в Анголе или Руанде...
И как же это так, что не находят никого из родных этой девочки?.. Ему не захотелось задерживаться на этой мысли... не надо, не надо об этом думать сейчас, лучше не переставая рассказывать о чём-то дочке... Вытащив из кармана телефон, глянул - вот уже и девятый час...
Жюстин слушала отца - про вживления, трансплантации, про людей, завещающих использовать их ткани и органы, про банк донорских пожертвований... Папа много знает, думала она... и, наверное, многое может... он и мама многое могут - сумели же они спасти эту крошку... И что же сделать для того, чтобы это было и в самом деле спасением? Теперь её спасают врачи и сёстры; и сбудется ли?.. Мы плывём на кораблике, мы хотим доплыть, мы так хотим, чтобы матрос крикнул нам с верхушки мачты - "Земля!.." Мы хотим, чтобы к нам вышел доктор и сказал - она вне опасности... Сбудется ли?.. Мама там, в палате, она не отходит от ребёнка; но мы все, все в одной лодочке... или, может быть, в одном домике, уносимом куда-то?..
Её, эту девочку, зовут Элиза, думала Жюстин... её зовут как девушку из сказки "Дикие лебеди", принцессу, сестру одиннадцати заколдованных братьев. Девушка плела рубашки из крапивы, чтобы избавить братьев-принцев от колдовства и вернуть им обличье людей; и она вынуждена была молчать, и руки были у неё в ожогах... и её чуть не сожгли по злому навету... Но всё закончилось хорошо; а с этой крошкой... и с нами - будет ли так?.. В сериале человек с пересаженным сердцем может бегать и драться, а в сказке все, кто должен спастись, спасаются; а мы-то ведь не в сказке... Но у принцессы не было любящей мамы, а была жена отца, желавшая погубить... А отец... да что это за отец, который не заступился за своих детей, отвернулся от них, оклеветанных, не мог и не хотел противостоять?.. МОЙ папа в любой огонь бросился бы ради меня или Пьера - так же, как бросился спасать эту малышку... и он, и мама... мама, у которой руки изрезаны не крапивой, а стеклом разбитого окна машины... И ЭТА Элиза - у них под защитой!.. Мы не в сказке, и они не всё могут... но ОНИ - сделают всё, что в их силах!..
