Закончив читать, мужчина закрыл дневник, убрал его в стол и задумчиво уставился в пространство.

Боль, утрата, горечь и жестокая несправедливость вновь разом нависли над ним. Ни София, ни ее дочь не заслуживали такой участи. Все, что он прочел в дневнике, показалось ему чудовищной ошибкой, насмешкой судьбы, решившей поиздеваться над двумя несчастными женщинами. И это было лишь начало. Он мог только догадываться, какие ужасы жизни преодолела Шеннон, слоняясь никому не нужным ребенком по холодным улицам огромного безликого города. Сколько всего ей пришлось пережить и стойко вытерпеть, шагая вперед по такой темной и опасной дорожке судьбы.

Нет. Она определенно заслужила всего, что только полагалось такой же девушке, выращенной в кругах светского общества. Она не изгой. Она здесь своя. И он докажет это. Докажет всем и каждому, кто только посмеет сомневаться в ее правах!

Решительно вытащив телефон из кармана брюк, Мануэль выбрал нужный ему номер и нажал на вызов абонента.

Спустя пару протяжных гудков, которые вконец вымотали его терпение, из трубки послышался веселый женский голосок:

– Salut, [3]братик!

– Не спишь? – Не тратя времени на приветствия сразу начал мужчина.

– Издеваешься? – Хохотнула девушка. – Веселье только началось. Мы вместе с Марией и другими ребятами сейчас резвимся в одном из прибрежных баров. Жаль, что тебя здесь нет. Смог бы отвлечься и уйти от проблем.

Сдержанно улыбнувшись, Мануэль тихо возразил:

– Поверь, мне и здесь совсем неплохо развлекается.

– Охотно верю. – С легкой обидой произнесла собеседница. – Меня же нет рядом.

– Да брось, Мике. Я как раз понял, что очень соскучился по тебе.

– Правда? – Искренне удивилась собеседница. – А мне казалось, что стоит мне только переступить порог твоего дома, как на тебя тут же обрушивается шквал непреодолимых проблем и неурядиц, после чего ты ходишь чернее ночи, рычишь на всех и, наконец, выталкиваешь меня куда подальше.

Понимая, что в некоторой степени она права, Мануэль виновно вздохнул.

– Сейчас все уладилось. – Сухо произнес он, не зная, с какой стороны теперь следует подойти к своей слегка обиженной его холодным поведением кузине. – Знаю, что веду себя как последний кретин и законченный эгоист, но, Мике, нам сейчас очень нужна твоя помощь.

– Нам? – Снова удивленно произнесла девушка на другом конце связи.

Протяжно вздохнув, Мануэль без особого энтузиазма кратко пояснил:

– Мне и Шеннон.

– Шеннон? – Казалось полусмеясь повторила собеседница. – Неужто в твоем доме появилась чопорная, сухая, белокурая англичанка?

– Нет, в моем доме появилась веселая, дерзкая, темноволосая американка. – Усмехнулся Конте. – Кстати, под стать тебе, дорогая кузина.

В трубке послышался тихий смешок.

– Значит, из-за нее ты в последнее время был сам не свой? – Верно предположила она. – А почему ты мне говоришь о ней только сейчас? Почему не познакомил нас раньше?

Закатив глаза, Мануэль сжал челюсть. Ох уж эти женщины – любопытство их вторая натура.

– Мике, давай отложим объяснения на потом, сейчас мне очень нужно, чтобы завтра же днем ты стояла в дверях моего дома.

Ничего не ответив, девушка замолкла.

– И что же я должна делать? – Наконец, после тягостного молчания, без прежней насмешливости серьезно спросила она.

Краешки жестких губ приподнялись в довольной ухмылке.

– Только то, что умеешь лучше всего на свете – тратить деньги на жутко дорогие шмотки и самые престижные салоны красоты.

Поразмышляв ещё некоторое время, к Микелина вдруг вернулся прежний мелодично-сладостный голос.

– Значит, завтра днем?

– В двенадцать.

– Oui, mon seigneur. [4]– Чуть насмешливо закончила собеседница и резко прервала звонок.

Отложив телефон, Мануэль облегченно вздохнул.

Он не очень-то верил в то, что Микелина согласиться на его предложение, так как в последний раз, после стычки с изрядно напившейся Шеннон в своей разгромленной спальне, он грубо рявкнул на очередную шутку вечно веселой кузины и заставил ее принять его добровольно-принудительное турне по ее дальним друзьям на соседних островах. Задетая таким обхождением, рыжеволосая красавица громко хлопнула дверью и гордо покинула его поместье.

Но как бы то ни было – теперь все это в прошлом. Он готов извиниться перед кузиной, оплатив баснословный счет за новую одежду, а она сделает то, ради чего он ее и позвал.

Что ж, одна проблема решена. Осталось только подумать, что он скажет обо всем этом самой Шеннон? Захочет ли она пойти на все это? Или вновь проявит свое детское упрямство?

Размышляя над одолевающими его мысли вопросами, мужчина медленно побрел в уставленную разновидными букетами цветов просторную спальню, в которой его ждал предмет всех его грез.

И действительно, стоило ему только вновь увидеть сладко спящую посреди широкой постели брюнетку, как прочие мысли растворились в темноте ночи, оставляя в его голове лишь одно желание – прижать Шеннон к своему сердцу и больше никогда не отпускать.

Легкая дымка безмятежного сна таяла, безбожно обжигая ее кожу в самых интимных местах. С каждой новой секундой легкие все сильнее и сильнее заполнялись огнем. В комнате было так жарко, что дышать стало просто невозможно.

Приоткрыв рот, Шеннон постаралась вдохнуть как можно больше свежего воздуха, однако это отнюдь не прибавило хоть каплю спасительной прохлады в ее тело.

«Боже, что со мной происходит?» – как в бреду тихо простонала она, пытаясь открыть глаза и воочию убедиться, что ее обожженная кожа действительно плавиться от раскаленной лавы, скользящей своей тоненькой извилистой струйкой вдоль живота. Но как бы она не старалась увидеть окружающую обстановку, перед глазами по-прежнему было темно.

Раскаленный ручеек плавно скользнул ниже, намеренно едва задев внутреннее бедро своей жертвы. Шеннон непроизвольно ахнула и, посильнее разведя ноги, чтобы хоть немного осудить свой внутренний жар, прерывисто вздохнула. Еще не до конца проснувшееся сознание подсказывало ей, что она больше не во власти своих безобидных ночных грез, где она так весело и беззаботно кружилась в медленном танце с широкоплечим брюнетом. На этот раз в реальности ее ожидал дьявольский порок, которым ее так прочно окутал все тот же усмехающийся сероглазый мужчина.

Готовое вот-вот разорваться сердце полусонной бедняжки заколотило с бешеной силой, стоило только жидкому огню прикоснуться к остроконечному пику ее возбужденной груди.

– О, Боже… – Бессвязно прошептала она, вновь пытаясь увидеть обжигающий источник. Когда же это в очередной раз не получилось, Шеннон приподняла руки к своим глазам. Подушечки пальцев тут же коснулись шелковой материи, обвязывающей ее голову. Уже было хотев сорвать ненавистную повязку, прячущую от нее всю истинную суть, девушка неожиданно услышала повелительный голос.

– Не срывай ее.

Ее пальцы мгновенно остановились. Вытянув руки вдоль своего тела, Шеннон старалась дышать как можно ровнее. И у нее это даже получилось, пока то, что так бесстыдно пробудило ее от целомудренного сна, вновь не поползло вдоль ее чувствительного тела. Это были самые нежные и самые мучительные прикосновения, которые она когда-либо испытывала в своей жизни. Словно крылья порхающей бабочки они плавно скользили по ней, играя с ее возбудившимися до боли сосками, дразня напрягшийся низ живота и наконец, порезвившись на внутренних сторонах притягательных бедер, осели на самой сердцевине ее не на шутку проснувшегося желания.

Шеннон затрясло. Вскрикнув от сладко-мучительной боли, она резко сорвала шелковую повязку.

В окутанной предрассветной дымке комнате было не так уж светло, чтобы видеть хотя бы призрачные очертания стоящей вблизи мебели, однако разглядеть переливающееся павлинье перо в руке Мануэля она смогла четко.

Проказливый кончик пера вновь прикоснулся к разгоряченному женскому лону, чья тягучая влага оросила ее бедра. Обессилено уронив голову на подушку, Шеннон глубоко вздохнула.