====== Спасение утопающих ======
POV Андрей
- Бегите! ...
- Вика!!! НЕТ!!!
- Не двигайся, красавица. Грешно играть с убийцей…
Я ничего не помню. Как я оказался в этом подземном ходу? Волди говорит, что времени объяснять что-то нет. То, что в нас стреляли семь секунд назад, ещё ничего не значит. Меня вот побили, и что?! Господи, что я несу? Это же не я. Я просто пытаюсь пройти через все это сквозь смех, как обычно делает – как всегда делает, и сделала бы сейчас – Левчук. Я не знаю, друзья мы или нет с ней, после всего, что она узнала. Я уверен, что она знает хотя бы малую часть всего, иначе не тащила бы меня сейчас по этому тоннелю. Кости ломит, все ноет, и я чувствую, как при ходьбе перекатывается под кожей надколенник, как перетираются друг об друга пара ребер, как невозможно практически двигать челюстью, потому что меня много раз ударили по лицу. Мне побили, чтобы убить, чтобы я не мог спастись, чтобы меня не спасли. Я помню, как Кирилл орал в трубку, матерился так громко, что трещали стены. Я помню его разгневанное лицо, его остервенелый взгляд, когда он говорил мне эти вещи. А потом сказал – в очередном приступе умиротворения – чтобы я все забыл, что это все ложь. И я не знаю, это он издевается надо мной или нет.
Её увели, и дальше все как в плохом фильме. Меня загнали в знакомый до боли подвал, вернее, в комнату, которая к нему примыкала. Кирилл приказал всем выйти, и принялся за меня. Сначала он говорил со мной о жизни, плел какую-то фигню о смысле существования. Я даже не знал, как на это отреагировать, и сумасшедшему это не понравилось. Он избил за молчание. А потом, когда я решил ответить ему, попросить остановиться, получил ещё и за это. Про «розочку» знаете? Вот почему я сейчас чувствую, как под кожей, а может, уже и не под кожей, перекатывается кость. Он требовал от меня что-то. Все орал про деньги, которые я не заслужил, про то, что это все моя вина. Да в чем я виноват? Кроме Кирилла, ко мне никто не приходил. В те моменты, когда я был один, на меня накатывало чувство безысходности. Я хотел убежать. Я знал, что здесь есть ещё один ход, тайный, который выходит в тоннель, к одной из веток метро, но точных данных, где он, у меня не было. Было больно ходить, казалось, легкие наполнены не воздухом, а кровью. Я уже с трудом мог подняться к середине недели. И пусть я был бесполезен, Кирилл все равно каждый день приходил ко мне за новой долей эндорфинов. Его счастье было в чужих криках, он упивался чужой болью. Возможно, у меня было помутнение рассудка, но он прошипел с очередным ударом, что изнасилует меня. Не знаю даже, что его остановило: обычно ведь он с Ромой именно так. Нет, конечно, я был безумно рад, что этот извращенец не растлил меня. Но причина, по которой он этого не сделал, была по ужасности равна изнасилованию.
Этот понедельник. Кирилл разъяреннее, чем обычно. Ворвался ко мне, держа возле уха мобильник, а в другой руке – пустую стеклянную бутылку.
- … Я СКАЗАЛ, ЧТО ЭТОГО НЕ БУДЕТ!!! ОН МНЕ ДОЛЖЕН, БЛЯТЬ! ЭТО МОИ ДЕНЬГИ! – с самым обычным выражением лица он разбил мне бутылку о голову. – СТАЛЬЦЕВ, ПРОСТО СИДИ ТАМ ТИХО, ИНАЧЕ Я ТРАХНУ И ТВОЮ СУКУ, ПОНЯЛ?!
Возможно, и даже наверняка, вы подумали, что я слабак, раз не дал ему отпор. Но я понимал, что ему врежу этой сволочи, то мне точно конец. Поэтому приходилось тупо прикрывать и так избитые до огромных синяков части тела, и живот в частности. Я каждый день блевался кровью. Не кричал, не сопротивлялся, не умолял о помощи, а эта скотина все равно была недовольна. Ужасно даже само воспоминание об этом, хотя мыслить сейчас мне толком не удается – наверху, над нами раздаются выстрелы и крики. Мой мозг неохотно, но постепенно, преодолевая боль, возвращает координацию и реакцию в нормальное положение. Я помню боль, как будто от электрического разряда. Верно, мне просто показалось, хотя в груди до сих пор неприятно колет, сердце слишком часто бьется и все движения слишком быстрые для человека, который не мог пошевелиться ещё полчаса назад. Волди тащит меня, взвалив на плечи, а хочу идти сам, вырываюсь, что-то бормочу, пытаюсь стать ровно, опираясь о землю ногами, но чуть ли не падаю, когда Левчук с матами отпускает меня. Я, кажется, и могу что-то сделать, и не могу одновременно. В меня, что, адреналина влили, блин?
- Ох, прости, я подумал, что это стул, а это ты, – с ухмылкой Кирилл стряхивает с моей головы осколки от бутылки. – Нам надо поговорить, пока Чип и Дейл не примчались.
- Г-говори… – сплевывая на пол кровь, бормочу я.
- Понимаешь, – многозначительно начинает он и для большей театральности выдерживает паузу, – я не могу тебя убить.
- К-какая… жал-лость, – прошипел я, сдерживая болевые стоны. – Т-ты… наверное… разрыд-дался по этому п-поводу…
- Да, я горевал три дня и три ночи, – фыркает парень и садится на диван, рядом со мной на полу, распластанный и весь в крови. – Я не могу тебя убить, потому что в этом случае я не смогу получить деньги.
- Да о к-каких… деньгах ты говоришь?
- Ах, да! Я ведь тебе так и не рассказал, запамятовал, – усмехнулся Кирилл, пробегаясь по мне взглядом. – У тебя в руках, увы, все мои деньги. Всё то, ради чего я уже десять лет корплю, ради чего я бросил всех и всё, теперь принадлежит тебе.
- Ч-что…
- Наверное, перед этим надо было поведать тебе маааленькую предысторию. Видишь ли, милый, мы с тобой родные братья.
В тот момент мое сердце упало в пятки. Перекатилось, если быть точнее, я же лежал на полу. Этого не может быть. ЭТОГО НЕ МОЖЕТ И НИКОГДА НЕ МОГЛО БЫТЬ, МАТЬ ВАШУ!!! Что угодно, кто угодно, но только не эта скотина. И сейчас, пока Волди волочит меня по земляному ходу, пригибаясь всякий раз, когда позади слышится громкий звук, я вспоминаю об этих словах с мурашками на коже.
- Если тебя это утешит, я сам узнал недавно. Поэтому ты мне и нужен, – спокойно продолжает Кирилл. – Мой… наш отец потребовал от нашей мамочки одного из двоих, потому что вместе эта парочка существовать не хотела. Кстати, наш отец живет в Москве, занимается ресторанным бизнесом, – как бы невзначай бросает парень с такими же глазами, как у меня. – Так вот, ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было, так что мою прошлую жизнь опустим, – (тут я напрягаюсь, чтобы вспомнить его прошлую жизнь, но ни хрена не вспоминаю). – Отец рассказал мне о том, что все мои деньги – всё, что я заработал, твою ж мать, за все эти годы продажи наркоты – он перечислял тебе, потому что ты один, а у меня есть он! – Кирилл нагнулся ко мне и схватился за ворот свитера, приподнимая над землей. – Из-за тебя я лишился всего, – процедил он, – и если ты умрешь, то эти деньги по завещанию будут отданы в какой-то сраный детский дом!!! Я НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ ИСПОРТИТЬ МОЮ ЖИЗНЬ!!! – и после этого удара я отключился.
- … Черт, как же… Пфф, ну ты и тяжелый… Эй, Андрей? Сможешь идти?
Вика остановилась на полпути. Я повернул голову и увидел в конце тоннеля слабое свечение. Да, это тот самый земляной ход к метро. Я чувствую себя пиратом, наконец-то получившим свободу, которому теперь дозволено всё. Силы во мне потихоньку начинают просыпаться, а мысли быстро гонятся в голове одна за другой, они настолько сбивчивы, что я не знаю, за какую ухватиться.
- Я… Я…
- Ясно, – вздохнула она, снова взваливая меня на свои плечи, – пошли дальше… Блять, а Артем сказал, что укол поможет…
- Укол? И при чем тут этот козел? – я уже могу связно говорить, троекратное «ура», посоны.
- Он не козел! Он, между прочим, тебе жизнь спас! Мы вместе все тебя спасли! – сразу начала оправдываться Волди.
- Не кричи так, – прошипел я, сжав челюсти. – Можешь обо все рассказать?
- Сейчас…блять, – она поудобнее перехватила меня, – мне немного неудобно… Артем сказал, что пятнадцать минут ходьбы, и мы выйдем отсюда. А я тебя уже полчаса тащу… Где этот чертов выход?
- Там не выход, – заплетающимся языком сказал я, – там переход тоннеля в метро…
- Метро?!
- Ага.
- Но он сказал… Он сказал, что там нас ждет человек, его хороший знакомый, и… Черт.
